В. Елагин - Летопись России. Дмитрий Донской и его время
Обстановка всё более обостряется. Неспокойно в этот год на пограничных рубежах Руси. В Поволжье вновь активизировались татары. Сарайский хан Пулад-Тимур (Булат Темирь в русских летописях), очередной временщик[78], пришёл ратью в землю нижегородского княже-ства и пограбил уезды вплоть до самой Волги. Дмитрий Константинович совместно со своими братьями и сыновьями «собравъ воя многы» ринулся на защиту своей Отчизны. Пулад-Тимур, не располагая, вероятно, достаточным количеством воинов, не рискнул сразиться с нижегородским войском и бежал за реку Пьяну (сколько ещё сражений при-дется повидать этой реке!), по здесь был настигнут и разбит. Остатки его войска бежали в Орду, где Пулад-Тимур был убит ханом Азизом[79].
На северо-западе Руси началась война Новгорода и Пскова с Тевтонским Орденом. В силу каких-то обстоятельств в этот год «быша Новогородци съ Псковичи не во единомыслии»[80], чем и воспользовались немцы. Они напали на город Изборск, взять его не смогли, но пожгли всё вокруг. Затем повоевали псковские волости, сожгли псковский посад и «отъидоша прочь, а пакости имъ не бе ничего»[81]. Такая безнаказанность обусловлена была тем, что в это время в городе не было ни князя, ни посадника. Они с основным войском находились где-то в разъезде, и жителей спасли лишь только каменные стены. После этого псковичи посылают послов в Новгород, чтобы те помогли им против немцев: «господо братье, како печалуетесь ними, своею братьею»[82]. Но новгородцы пока не пожелали нарушать крестное целование, данное немцам, так как мною новгородских купцов было в это время в их городах, а в Новгороде находились немецкие купцы. Они лишь послали посольство во главе с протопопом Савой для решения возникшего конфликта. События Северо-Западной Руси, казалось бы, были делом Новгорода и Пскова, но тем не менее в них всё более втягивается Москва, без участия и влияния которой уже не происходит ни одно событие.
В ЛЕТО 6876 (1368 г.) «О Первом Литовъщине»[83] — так выделено киноварью летописцем основное событие этого года: московско-литовская война. Случайно или нет, но предваряет это запись о грозных явлениях природы и стихийных бедствиях: «явися звезда хвостата»[84], во многих городах погорели храмы. Наступал грозный 1368 год. Московское правительство детально продумало план предстоящих военных действий. Предполагалось действовать в двух направлениях: нейтрализация Ольгерда и решительные мероприятия против Михаила Тверского. Для осуществления первой задачи на границу с Литовским княжеством был направлен с ратью Владимир Андреевич. Он штурмом захватывает г. Ржев, выгоняет оттуда литовцев[85] и тем самым создаёт очень удобный стратегический плацдарм. Дело в том, что г. Ржев, рас положенный на Верхней Волге, имел очень выгодное географическое положение: через него Москва могла поддерживать отношения с дружественным ей Новгородом, а самое главное — отсекала от Литвы Тверское княжество, что было немаловажным моментом в грядущих событиях.
Основные действия тем самым разворачиваются в Москве. Дмитрий Иванович нисколько не смирился с прошлогодней победой тверского князя, просто стал действовать хитрее, гибче. Он приглашает в Москву Михаила Александровича для ведения мирных переговоров. Весьма логично, что тверской князь должен был это предложение отвергнуть. И действительно, о чём вести переговоры? Он победил, споры с родственниками решены в его пользу, а ехать в Москву, зная исстари вероломство москвичей, равнозначно самоубийству. И вот здесь решающую роль сыграл митрополит Алексий. Он дал клятвенные заверения в безопасности князя и его людей, и не послушаться главу церкви Михаил Александрович не мог.
Во главе посольства он прибывает в Москву[86]. Переговоры велись, очевидно, вокруг вопроса о владениях в Тверском княжестве. Дмитрий Иванович желал их перераспределения и более активного вмешательства в дело Твери. Естественно, что переговоры зашли в тупик. Тогда князья были вызваны к митрополиту на третейский суд, и когда и там Михаил проявил несговорчивость, московские власти нарушили крестное целование и арестовали тверского князя и его бояр «разно развели, и держаша их во истомлении вслице»[87]. Чего хотели этим добиться московский князь и митрополит? Полная ликвидация Михаила Александровича в тех условиях видится маловероятной. Скорее, в порыве гнева из-за неуступчивости Михаила Дмитрий Иванович принял такое решение, надеясь, что, побывав «выстомь», тверской князь будет более сговорчивым и примет его условия. И всё это делалось с благословения митрополита. Но в коварные действия Москвы вмешались новые обстоятельства. Совершенно неожиданно к великому князю прибывают татарские послы. В 1368 году Мамай захватил Сарай[88]. Мы помним, что ярлык на великое княжение Владимирское вручил Дмитрию Ивановичу Абдуллах, а фактически сам Мамай. И вот теперь на правах единоличного правителя Золотой Орды он направляет па Русь посольство для урегулирования каких-то вопросов. Конфликты между русскими князьями вправе был разбирать только хан, и, опасаясь последствия собственного своеволия, Дмитрий Иванович вынужден был освободить Михаила Александровича. С ним был заключён мирный договор, по которому удел Семёна Константиновича переходил в руки Еремея, незадолго до этого порвавшего договор с тверским князем и перебежавшего «въ рядъ» к Дмитрию Ивановичу.
Едва оказавшись на свободе, Михаил Александрович разрывает навязанный ему договор. Для него Москва становится основным врагом, а желание отомстить за бесчестье — делом всей его жизни. И среди главных его врагов — Дмитрий Иванович и Алексий. «Князь же великыи Михайло съжалися велми о томъ и негодоваше, и не любо ему бысть и положи то въ измену и про то имеаше розмирие къ великому, паче же на митрополита жаловашеся, къ нему же веру имелъ паче всехъ. яко по истине святителю»[89]. Святитель же оказался больше московским митрополитом, нежели блюстителем православия всей Руси. Еще более резко на эти действия отозвался Ольгерд в послании к патриарху: «…и шурина моего князя Михаила клятвенно зазвали к себе, и митрополит снял с него страх, чтобы ему прийти и уйти по своей воле, но его схватили… По твоему благословению митрополит и доныне благословляет их на пролитие крови. И при отцах наших не было таких митрополитов, каков сей митрополит. Благословляет москвичей на пролитие крови и к нам не приходит, ни в Киев не наезжает»[90].
Дмитрий Иванович собирает большое войско и посылает его на Тверь. О военных действиях летописи ничего не сообщают. Известно только, что Михаил Александрович бежит вновь в Литву, где с помощью сестры уговаривает Ольгерда идти на Москву, «дабы сътворилъ месть его»[91]. Только Ольгерда особо уговаривать и не нужно было. Несмотря на чуть ли не ежегодные войны на своих западных границах, он теперь почувствовал на себе удар московских ратей, принесших его княжеству немалый урон. Настало время для ответного удара. Ольгерд — один из самых выдающихся полководцев XIV в., умный политик, хитрый тактик, талантливый и смелый воин. В летописи даётся такая его характеристика: «…егда куда поидяше на воину, тъгда никому же не ведущу воинамъ его, камо хощетъ ити ратию, ни инымъ опришнимъ, или внешнимъ или иноземцемъ или гостемъ не дасть уведати на кою идеть, да не услышана будеть дума его вь ушию иноземцемъ, да не изыдеть весть си въ ту землю, въ нюже рать ведяше»[92] Смог перехитрить он на этот раз и Дмитрия Ивановича. И хоть знал московский князь, что Михаил Тверской бежал в Литву за ратию литовской, ждал нападения, готовился к войне с Ольгердом, но всё же оказался застигнутым врасплох. После похода на Тверь войска московской коалиции были распущены по своим княжествам; Тверь завоёвана, глубокой осенью ждать выступления Ольгерда было маловероятным, а держать большое войско в полной готовности у Москвы не было возможности. Но в этом весь Ольгерд. Он выждал момент, когда его уже перестали ждать. Собрав большое войско, куда вошли, помимо литовских полков, тверские и смоленские отряды, поздней осенью быстрым маршем подошёл к границам московского княжества.
Слишком стремительным был поход, слишком поздно узнал об этом Дмитрий Иванович. Спешно стал он рассылать грамоты по городам и княжествам, собирая военные рати, воинов. Из имеющихся в наличии был собран сторожевой полк, куда вошли московские, коломенские, дмитровские отряды под командованием воевод Дмитрия Минина и Акинфа Фёдоровича Шубы. А Ольгерд был уже в пределах Московского княжества, разрушая, грабя всё на своём пути. Единственной ратью, встретившей его в порубежье, была рать Семёна Дмитриевича Стародубского по прозвищу Крапива, но оказать сопротивления она не смогла. В скоротечной битве стародубское войско было разбито, а самого Семёна Дмитриевича убили. Затем войска Ольгерда захватили союзный Москве г. Оболенск, где убили князя Константина Юрьевича Оболенского. 21 ноября на р. Тростне встретились московский сторожевой полк и литовские войска. Силы были явно неравны, в результате посланные Дмитрием князья, бояре, воеводы, воины — все погибли[93]. От пленных Ольгерд узнал, что московский князь не успел собрать союзное войско и затворился в Кремле. Быстрым маршем литовские войска оказались у Москвы. Посад по приказу самого же великого князя был выжжен, чтобы затруднить Ольгерду осаду. Сам он вместе с Владимиром Андреевичем, митрополитом Алексием и «прочим князи и бояре и все христиане»[94] надеялся отсидеться за вновь отстроенными каменными стенами. В планы Ольгерда, скорее всего, не входила длительная осада, тем более в условиях зимы, а штурмом взять Кремль он не решился. Трое суток простоял он под стенами Москвы, выжег и опустошил все окрестности, а затем вернулся в Литву, уводя с собой в плен множество людей, угоняя скот. Разорение московского княжества было столь жестоким, что летописец сравнил его с Федорчуковой ратью, бывшей 41 год назад!
