Жозеф Артур де Гобино - Опыт о неравенстве человеческих рас. 1853г.(том1)
Как все это отличается отассирийской культуры, которая объединила на своей огромной территории такое количество народов, какого в последующие времена не могла включить в свою сферу Греция, а затем Рим. Ассирия властвовала в Малой Азии, открыла двери в Африку и Европу и там обильно распространила и свои достоинства и свои пороки; она всюду внедрялась на долгие времена, и по сравнению с ней египетская цивилизация, имевшая локальный характер, оказалась примерно в такой же ситуации, в какой позже находился Китай по отношению к остальному миру.
Причина этого проста, если искать ее в этнической сфере. Из ассирийской цивилизации, продукта смешения белых хамитов с черными народами, затем с различными ветвями семитов, вышли народы сложного состава, которые, расталкивая друг друга, распространились во все концы — от Персидского залива до Гибралтарского пролива. А египетская цивилизация так и не смогла обновить свой созидательный элемент, который постоянно находился в обороне и терял свои позиции. Будучи продуктом смешения ветви индийцев-арийцев с черными расами и, в меньшей степени, с хамитами и семитами, она приобрела особенные черты, которые с самого начала были зафиксированы в ней, и она долго развивалась замкнуто до того, как подверглась натиску чужих элементов. Она уже была зрелой, когда началось вторжение или проникновение семитов — я имею в виду гиксосов, которые сокрушили Древнюю Империю. Эти притоки могли бы трансформировать ее, будь они более мощными. Но они были слабы, и кастовой организации, при всем ее несовершенстве, долго удавалось их нейтрализовать.
Между тем в Ассирию проникали с севера пришельцы и становились царями, жрецами, аристократами. В Египте они сталкивались с законами, которые закрывали перед ними ворота в страну как перед «нечистыми»; даже когда, несмотря на строгие меры, оставшиеся в силе до царствования Псамматика (664 г. до н. э.), чужакам удавалось устроиться рядом с властителями страны, оставаясь вне каст и объектом презрения, они еще долго не могли внедриться в местное общество. Я думаю, что тем не менее они там преуспели, но какой ценой и с каким результатом? Чтобы имитировать элементы, порожденные эллинской кровью, в Финикии. Вместе с ними, объединившись с черными, они способствовали растворению расы, которую они могли бы возродить, если бы пришли сюда раньше и были более многочисленны. Если бы с первых лет правления Менеса к арийско-хамитско-черной смеси прибавилась хорошая доза семитской крови, Египет внутренне бы преобразился и встряхнулся. Он не остался бы в изоляции, а завязал бы прямые и тесные связи с ассирийскими государствами.
Чтобы лучше понять высказанную мысль, проанализируем состав двух народов.
Из этой таблицы можно сделать еще один вывод: хамитская кровь имеет тенденцию к исчезновению у обоих народов, а вместе с этим элементом исчезают и общие черты, которые создал именно этот элемент и только он мог их поддерживать, поскольку в обоих обществах семитское влияние выражалось по-разному. В Египте оно было незначительным и растворилось в общей массе, а в Ассирии оно распространилось очень широко, достигнув Африки и Европы, и стало связующим звеном для многих народов, своего рода союзом, из которого была исключена страна фараонов, обреченная на слияние черного и арийского элементов и на постепенное истощение благотворного принципа. Египет заслуживал восхищения только в самой ранней античности. В те времена это была настоящая земля чудес. Но, увы, все его силы и качества сконцентрировались в одной точке. Ряды его созидателей не пополнялись. Упадок начался рано, и уже ничто не могло остановить его, тогда как ассирийская цивилизация прожила долго, претерпела много трансформаций и, будучи более безнравственной, но более активной, сыграла более значительную роль.
В этом нетрудно убедиться, если мы рассмотрим ситуацию в Египте в VII в., уже тогда безнадежную, и увидим, насколько бессильной была египетская цивилизация, неспособная ни на что даже во внутренних своих делах и уступившая власть и влияние завоевателям и поселенцам-чужестранцам, а позже дошедшая до такого забвения, что само слово «египтянин» стало означать не потомка славной и древней расы, а отпрыска новых жителей семитского, греческого или римского происхождения. И этот факт наложил еще одну неблагоприятную печать на образ Египта: Египтом стали называть не верхнюю часть страны, древнюю и классическую землю, родину пирамид, где расположены Мемфис и Фивы, а Александрию вместе с морским побережьем, которое в период славы и расцвета было заброшено и служило плацдармом для семитских вторжений. Таким образом, Ниневия, счастливая соперница, завладела и именем, и населением, и территорией Египта. Несмотря на стену Гелиополиса, Миср сделался легкой добычей песков и семитов, потому что не нашлось нового арийского элемента, который бы спас египтян от жалкой участи, уготованной им меланийскими принципами.
ГЛАВА VII
Этнические отношения между ассирийскими народами и Египтом. Искусства и лирическая поэзия — результат смешения белых с черными
Для западного человека вся древняя цивилизация мира сводится к следующим славным именам: Ниневия и Мемфис, Тир и Карфаген, Аксум и города химиаритов — это всего лишь интеллектуальные колонии двух главных центров. Приступая к характеристике представляемых ими цивилизаций, я уже касался вопроса их соприкосновения друг с другом. Но до сих пор не было речи об исследовании их взаимоотношений. Теперь мы дошли до того момента, когда начинается их упадок, когда значение одного падает, а роль другого продолжает расти благодаря пришельцам, хотя и под другим именем и в другой форме. И автору, по примеру поэтов-рыцарей, пора перенестись с берегов Евфрата и Нила в горы Мидии и Персии и углубиться в степи Верхней Азии в поисках новых народов, которым предстоит изменить лицо политического мира и мировых цивилизаций. Я считаю своим долгом уточнить и определить причины общего сходства между Египтом и Ассирией.
Белые группы, которые создали цивилизации в обеих странах, принадлежали к различным разновидностям расы: без этого постулата невозможно объяснить их глубокие различия. Не считая цивилизаторского духа, которым они обладали в равной мере, у них были отличительные черты, характеризующие их творение. В обоих случаях основа была меланийской и не могла стать причиной различий, и когда пытаются обнаружить различие между их меланийским населением, находят лишь темнокожих с гладкими волосами в Ассирии и негров с курчавой головой в Египте, и нет никаких свидетельств того, что этнические различия между ветвями черной расы предполагают разную степень цивилизаторских способностей. Повсюду, где изучаются последствия смешения народов, оказывается, что черная основа, несмотря на некоторые расхождения, создает сходство разных обществ, придавая им только негативные способности, которые совершенно чужды белому виду. Поэтому перед лицом цивилизаторской ничтожности черных приходится признать, что источник различий следует искать в белой расе, что и среди белых существуют разновидности; и если обратиться к Ассирии и Египту, мы увидим более упорядоченный, более мягкий и мирный, более позитивный принцип небольшой арийской ветви, пришедшей в долину Нила, и отдадим ей первенство над семействами Хама и Сима. Чем дальше история раскрывает перед нами свои страницы, тем больше мы убеждаемся в этом.
Возвращаясь к черным народам, я спрашиваю себя, какие общие отличительные признаки их природы запечатлелись в цивилизациях Ассирии и Египта. Ответ напрашивается сам собой, т. к. базируется на очевидных фактах.
Конечно, это не особый вкус к предметам воображения, не безудержная страсть ко всему, что может привести в движение те части человеческого ума, которые легче всего воспламенить, не поклонение всему, что находится в сфере чувств, и, наконец, не приверженность материализму, который остается таковым при всех облагораживающих его украшениях. Вот что объединяет две самые древние цивилизации Запада: в обеих мы видим последствия такого сходства. В обеих — грандиозные памятники искусства, изображающие человека и животных, живопись и скульптура, украшающая храмы и дворцы и почитаемая населением. Мы замечаем одинаковую любовь к изощренным украшениям, роскошным гаремам, в обоих случаях мы находим женщин на попечении евнухов, стремление к покою, растущую неприязнь к войне и военным заботам и, наконец, те же самые доктрины управления: деспотизм, то иератический, то царский, то аристократический, но всегда безграничный, непомерная гордыня высших классов, беспримерная покорность низших. Искусства и поэзия должны были служить — и служили — самым очевидным, реалистичным и постоянным выражением географического местоположения и эпохи.
