Эдгар Уоллес - Похищенная картина. Убийство у школьной доски. Обожатель мисс Уэст. Рубины приносят несчастье
— Спокойствие, господа! Прежде чем суд примет то или иное решение, я должен тщательно ознакомиться с обстоятельствами дела. Необходимо выяснить, насколько обоснованы доводы защиты. Объявляю пятнадцатиминутный перерыв. Представителей обеих сторон прошу присоединиться ко мне в совещательной комнате.
На губах Перри Мейсона мелькнула улыбка.
Высокий изможденный мужчина с осунувшимся лицом, до этого момента неподвижно стоявший в проходе, внезапно повернулся в сторону зала. Казалось, он почувствовал чье-то приближение. Джефферсон не ошибся: к нему направлялась Мэй Джорден.
— Приветствую тебя, Сказочный Принц! — робко прошептала девушка.
Глаза Джефферсона вспыхнули.
— Привет, о Леди Гиневра! — ответил он чуть слышно. — Мне сказали, что вы будете здесь…
— Принц… Сказочный Принц!
— Оставляю моего клиента на ваше попечение, мисс Джорден, — заговорщически подмигнул Мейсон. — Полагаю, теперь он в надежных руках.
И знаменитый адвокат с довольным видом направился в совещательную комнату.
Глава двадцать вторая
— Итак, мы вас слушаем, Мейсон. — Судья Хартли явно сгорал от нетерпения.
— Это был целый заговор, — начал адвокат. — Собственно, они разработали план еще в Париже. Уолтер Ирвинг узнал, что его посылают в Соединенные Штаты — помочь Джефферсону основать новый филиал фирмы. В подручные Ирвинг взял Джеймса Кинкейда и Марлин Шомон, весьма ловкую особу, которую руководство парижского филиала приглашало на светские приемы в качестве «хозяйки». Возможно, замысел увенчался бы успехом, но преступников сгубила их непомерная алчность. Они знали, что Манро Бакстер собирается контрабандой провезти в Штаты брильянты стоимостью в триста тысяч долларов. Джек Джилли должен был ждать Бакстера в лодке, а затем доставить в условленное место. Преступники сказали Джилли, что Бакстер якобы передумал. Дескать, Джилли не внушает ему доверия. Пускай лучше в лодке его ждет Кинкейд с приятелем. Между прочим, Джилли солгал, заявив, что за прокат лодки ему заплатили пятьдесят долларов. На самом деле он получил две с половиной тысячи. У меня есть письменные показания Марлин Шомон.
— Минутку, — остановил Мейсона судья Хартли. — Эти показания касаются клиента, интересы которого вы представляете в суде?
— Повторяю, ваша честь, — твердо ответил Мейсон, — я представляю интересы настоящего Дэвида Джефферсона. Я взялся его защищать по просьбе правления «Южноафриканской Компании по добыче и импорту драгоценных камней». Однако суд должен предоставить Джеймсу Кинкейду возможность нанять собственного адвоката. Он тоже имеет право на новое судебное разбирательство.
— Даже если ваши россказни подтвердятся, этот субъект не имеет ни малейшего права на новый процесс! — взорвался Гамильтон Бергер. — Вы защищали его, Мейсон, и вы проиграли дело!
Мейсон смерил прокурора холодным взглядом:
— Если бы не показания Мэй Джорден по поводу ее переписки с Джефферсоном, возможно, вам бы и удалось загнать меня в угол. Однако корреспондентом мисс Джорден был настоящий Джефферсон, а не тот человек, которого вы обвинили в убийстве. Вы не в состоянии добиться осуждения настоящего Джефферсона хотя бы потому, что он не присутствовал на своем процессе. Вы не в состоянии добиться осуждения мнимого Джефферсона, поскольку, доказывая его вину, вы опирались на факты, касающиеся другого лица, а к обвиняемому не имевшие ни малейшего отношения. Сперва следовало выяснить личность индивидуума, которого вы арестовали, — язвительно продолжал Мейсон. — Но вы ведь так спешили, господин окружной прокурор! Вам не терпелось разделаться со мной. Вы проверили отпечатки пальцев, узнали, что подозреваемый когда-то судился и сидел в тюрьме… Вашему ликованию не было предела. Вы так увлеклись, что позволили Мэй Джорден рассказать суду о ее знакомстве с настоящим Джефферсоном. Вам и в голову не пришло, что человек, которому она подарила нож, и обвиняемый — отнюдь не одно и то же лицо. Если бы вы поменьше думали о сведении счетов со мной, истина могла бы обнаружиться гораздо раньше.
Мейсон на минуту умолк, а когда снова заговорил, было видно, что он взвешивает каждое слово.
— Как только поезд прибыл в Чикаго, Джеймс Кинкейд и Уолтер Ирвинг усыпили Дэвида Джефферсона при помощи какого-то наркотика. Они украли его документы, украли письма Мэй Джорден, украли нож… Вам придется все это доказывать на новом процессе, и я не намерен вам помогать. Сами добывайте нужные улики. У меня в конторе сейчас находится Марлин Шомон. Она сделала признание в письменной форме. Я позволю себе вручить эту бумагу вашей чести, мистер Хартли. Копия для окружного прокурора прилагается… И еще одна маленькая подсказка, мистер Бергер. Если вы хотите наконец завершить это дело, советую отыскать человека, который был в лодке вместе с Кинкейдом. Имейте в виду, что это отнюдь не Уолтер Ирвинг. Вам придется пошевелить мозгами, господин прокурор. А теперь прошу вашу честь освободить меня от ответственности за судьбу обвиняемого Джеймса Кинкейда, мошенническим путем склонившего меня представлять его интересы в суде. Мой единственный клиент — мистер Дэвид Джефферсон.
— Я хотел бы побеседовать с этим Джефферсоном, — обратился к адвокату судья Хартли. — Полагаю, его личность вами доподлинно установлена?
— Дэвид Джефферсон проходил службу в армии. Отпечатки его пальцев можно найти в картотеке соответствующей воинской части.
— Этого вполне достаточно, — улыбнулся судья Хартли. — Позовите мистера Джефферсона. Я хочу задать ему несколько вопросов.
Мейсон распахнул дверь, заглянул в зал заседаний и весело воскликнул:
— Ваша честь! Право, жаль прерывать столь оживленную беседу! Дэвид Джефферсон и свидетельница Мэй Джорден трещат, как сороки. Похоже, они мигом нашли общий язык. Впрочем, здесь нет ничего удивительного: ведь оба страстно увлекаются фотографией…
Судья Хартли добродушно рассмеялся.
— А может быть, господин адвокат, — предположил он с лукавым блеском в глазах, — мисс Джорден рассказывает мистеру Джефферсону, как ей удалось раздобыть ключ?
Эдигей Ежи. Рубины приносят несчастье
Ежи Эдигей — это псевдоним одного из крупнейших польских мастеров детективного жанра Ежи Корыцкого (1912–1982).
Он учился на юридическом факультете Варшавского университета. Работал адвокатом, судебным и спортивным журналистом, профессионально занимался спортом, одно время был тренером по гребле. Литературной деятельностью занялся лишь в начале 1960-х годов. Первый детективный роман — «Чек для белого ганга» был написан в 1963 году, и тогда Ежи Эдигей взял псевдоним по имени древнего татарского хана, от которого, по семейному преданию, пошел род Корыцких.
Романы Ежи Эдигея, которых насчитывается около пятидесяти, переведены на семнадцать языков.
Глава первая
Вечерело. Лучи заходящего солнца освещали вершину Гевонта[3]. На Закопане уже опустилась густая тень. По улице, носящей оригинальное название «К Трамплину», шествовала группа туристов — три женщины и четверо мужчин. Вероятно, они возвращались с прогулки в горах: на всех были спортивные костюмы, а одна из дам даже щеголяла в шортах. Конечно, жители Закопане и не такое видали, но прохладным октябрьским вечером подобный наряд выглядел весьма своеобразно, привлекая внимание прохожих.
— Кажется, меня принимают за полоумную!
— Прямо не верится, что вы не замерзли.
— Честное слово, пани профессор, я чувствую себя превосходно! Будь я мерзлячкой, зачем бы я стала так одеваться?
— Прибавим шагу, а то за обедом разразится скандал!
— Сомневаюсь, что нам вообще подадут обед. Слишком уж поздно.
— Мы ведь предупреждали, что задержимся.
— Да, но мы обещали — явиться к трем, а сейчас около пяти.
Продолжая болтать, туристы добрались до уютного белого особняка, огороженного металлической сеткой на каменных столбиках. Черная мраморная табличка гласила:
КАРЛТОН
Кто-то из гостей пансионата приписал внизу мелом: «Обитель лени и праздности». Как видно, дополнение всем пришлось по душе. Во всяком случае, никто и не подумал его стереть.
На застекленном крылечке компанию встретила горничная в белом фартуке:
— Никакого обеда! Кто опаздывает, тот сидит голодный!
— Очень уж вы с нами суровы, пани Рузя!
— И поделом. Повар страшно обозлился. Ждал-ждал, плюнул, ушел домой…
— А наш десерт?!
— Беда мне с вами! Все остыло. Котлеты — точно деревяшки.
— Ага! Значит, нам все же кое-что достанется?
— Живо марш в столовую! Сейчас принесу обед.
