Иван Лесны - О недугах сильных мира сего (Властелины мира глазами невролога)
Новые ухудшения психического состояния Рудольфа происходили после различных обид (в данном случае, в большинстве своем действительных), наносимых ему его братом Маттиасом после подписания венского, а затем либеньського мира. В конце концов, после грамоты о свободе вероисповедания, которую короля заставили издать чешские сословия в 1609 году, Рудольф почти полностью забрасывает личные и государственные обязанности: он лишь время от времени пробуждается от апатии, и только мания преследования изредка заставляет его заняться хотя бы на время делами. Это как раз и приводит Рудольфа к безумной авантюре с Леопольдом из Пассау, за которую ему приходится поплатиться чешским престолом.
От одной тяжелой атаки меланхолии Рудольфа на время вылечил врач -иезуит д-р Писториус, удерживавший монарха скорее у его художественных коллекций, чем у государственных дел.
Итак, можно ли поставить диагноз заболевания Рудольфа II, можно ли определить этиологию, или же просто присоединиться к мнению историка Новака, согласно которому -- что касается болезни Рудольфа -- "ее первоисточник навсегда останется тайной"?
Конец тайны.
Картина чередования депрессивных и агрессивных состояний дополняемая длительными интервалами совершенно нормального поведения, почти не оставляет сомнений в своем действительном характере. Любому врачу - психиатру сразу ясно, что речь идет о циклическом маниакально - депрессивном психическом расстройстве, одном из наиболее распространенных заболеваний цивилизованного человечества. Этого же мнения придерживается и психиатр Эуген Венцловский, который посвятил Рудольфу научную работу. Здоровье Рудольфа постоянно ухудшалось, так как в то время не был известен ни один эффективный метод лечения, а кроме того, в жизни Рудольфа внешних раздражителей было более чем достаточно.
Этиологический аспект также не может представлять особых затруднений. Налицо наследственный характер болезни и причинный фактор, которым являлось тяжелое (инфекционное?) заболевание в 1580--1581 гг. Но само по себе психологическое заболевание носило наследственный характер.
О тяжелой наследственности Габсбургов было написано много, а кое-где -и с преувеличением. Но что касается непосредственно Рудольфа II, в нашем распоряжении имеется несколько совершенно безошибочных данных.
Его прабабушкой была Хуанита Безумная, о которой достоверно известно, что она болела шизофренией. Один из ее двух сыновей, Карл V, прадядя Рудольфа, страдал, несомненно, эндогенной депрессией низшей степени, а у Фердинанда I, короля чешского и венгерского, депрессии появились после смерти его жены Анны Ягеллонской (для которой он построил в Праге летний дворец -- Бельведер). Двоюродный брат Рудольфа, испанский принц Дон Карлос, страдал тяжелой психической болезнью, характер которой неясен: это могла быть как шизофрения, так и эпилепсия. Необходимо еще раз подчеркнуть, что родители Рудольфа находились между собою в родстве: двоюродный брат и двоюродная сестра, в результате чего вероятность наследования отрицательных задатков многократно возрастает.
Здесь же имеется еще одно доказательство: сын Рудольфа II и Катержины Страдовой, дочери распорядителя рудольфовских коллекций (с которой, кстати, у него было еще два сына и три дочери), дон Цезарь де Аустрия, был сексуальным маньяком-убийцей, Рудольф о нем якобы говаривал, что это "зеница его ока". Этот внебрачный сын монарха, натворив немало зла, умер, наконец, в крумловском замке, куда был выслан из Праги, где его выходки стали совершенно невыносимыми. По одним данным, он покончил жизнь самоубийством, по другим -- умер от алкоголизма (от белой горячки)... По всей вероятности, он был шизофреником.
Следовательно, есть основания полагать, что Рудольф II страдал наследственным психическим расстройством типа эндогенной циклической маниакальной депрессии. Болезнь была вызвана тяжелой инфекцией и постепенно осложнялась внешними стрессовыми факторами.
Ну а что же мания преследования и мания величия? Они никак не вписываются в картину маниакальной депрессии. Мы уже говорили о том, что во время тяжелого заболевания Рудольфа было подозрение в сифилисе, но доказательства здесь отсутствовали. Сейчас мы их уже имеем. Новое обследование хорошо сохранившегося скелета Рудольфа II подтвердило несомненные признаки сифилисного воспаления костей, в особенности на нижних конечностях, что вызывало у Рудольфа в пожилом возрасте трудности при ходьбе. Впрочем, при его распущенной жизни было бы скорее удивительным, если бы он не заразился сифилисом. В конце шестнадцатого века сифилис встречался еще очень часто -- ведь в начале этого столетия это была пандемия в Европе. А при нехватке защитных мер и лечебных средств инфекции были частым явлением. Зная характер Рудольфа, его "французская болезнь", несомненно, скрывалась, поэтому не сохранилось сведений и об обычном в то время лечении ртутными втираниями. Но достаточно ли этого для объяснения его мании преследования и мании величия? Заболевание сифилисом в то время обычно быстрее, чем в последующие века, переходило в прогрессивный паралич четвертой стадии, который поражает, в основном, кору передней части мозга.
Отсюда сложные проявления характера Рудольфа II можно рассматривать в двух аспектах:
Воспитание в Испании сформировало его манеры в взгляды совершенно неприемлемые для той среды, в которой ему было суждено прожить жизнь.
К этому прибавляется комбинация двух тяжелых, постоянно осложняющихся психических заболеваний: циклической маниакальной депрессии, возникшей на наследственной базе и вызванной тяжелой инфекцией, и далее -- ощущениями стресса; и прогрессивного паралича после сифилисной инфекции (возможно, еще из Испании), проявляющейся параноидными состояниями (мания преследования), ведущими к агрессивной мании величия.
Подводя итоги, следует сказать, что чешский король и римский император Рудольф II был, по существу, глубоко несчастным человеком. Самое ценное и неизменное, что осталось после него -- редкостные художественные коллекции -- были разворованы и разграблены. Сохранившиеся и с большими усилиями найденные картины находятся ныне в Национальной галерее. В наиболее полном виде до нас дошли только его нумизматические коллекции. Габсбурги вывезли большинство из них в Вену, где они стали основой знаменитой экспозиции монет в музее.
После смерти Рудольфа Пражский Град надолго осиротел. Завершилась одна эпоха, а на смену пришел новый, трагический для нашего народа период. В дверь уже стучалась Белая гора, издалека слышались раскаты Тридцатилетней войны...
ВАЛЛЕНШТЕЙН
"...Да, кажется, я уже решил, сказал, немного помедлив, Галлас. -- ... Говорил я с герцогом. Он сулил золотые годы, только не верю я ему на ладан дышит, а собирается вести армию против императора... Вальдштейн -- король Чехии! Тьфу!
Его царствование было бы еще короче, чем правление осужденного курфюрста: это был бы не Зимний король, а всего лишь Масленичный, умерший до коронации!" РАДОВАН ШИМАЧЕК "ВАЛЬДШТЕЙНСКАЯ РАПСОДИЯ"
Слова, с таким пренебрежением, если не с презрением, высказанные о человеке, перед которым несколько лет дрожала от страха почти вся Европа и которого сам император Священной Римской империи Фердинанд Второй называл дорогим дядюшкой, в действительности никогда не были произнесены -- это плод поэтического вымысла. Тем не менее они исторически верно отражают ситуацию где-то в первой декаде февраля 1643 года, когда жизненный путь одной из сильнейших и одновременно противоречивейших личностей Тридцатилетней войны -- Альбрехта из Валленштейна (Вальдштейна) -- приближался к неизбежной трагической развязке.
Тот, о ком идет речь, герцог Фридландский и Заганский, все еще генералиссимус многотысячной императорской армии, лежит в это время с тяжким недугом в городе Пльзень, где его полки встали на зимние квартиры. Валленштейн знает, что жить ему остается немного, поэтому лихорадочно, преодолевая физические муки, стремится осуществить план, наметившийся года два назад, а прошлым летом выкристаллизовавшийся полностью, план, который привел бы его к желанной конечной цели и вознаградил достойнейшим (для того времени) способом -- королевской короной. При осуществлении плана он полагается в первую очередь на свою армию, на ее генералов, полковников и гетманов. В их преданности он не сомневается: ведь всего лишь месяц назад она была подтверждена письменным обязательством. Армию, ее основное ядро, он собирается в ближайшие дни перебросить из города Пльзень в Прагу, где она будет ждать его приказа начать операцию. Валленштейн не сомневается в успехе, в чем его утверждает и благоприятное расположение звезд, в способность которых определять человеческие судьбы он слепо верит. Однако полагается он и на поддержку шведских и саксонских войск и посылает гонцов в их лагерь, чтобы те немедленно двинулись к чешской границе и по сигналу ворвались в Австрию... Теперь герцог может отбросить маску, может во всеуслышанье заявить о своем непослушании императору...
