Петр Акимов - Плата за страх
— Что тут происходит?! Пошел вон, бичара! Сейчас пса спущу! — рявкнул мужской голос.
Он отрезвил Панкратову и вернул способность к сочувствию.
— Все в порядке! — крикнула она вниз и позвала Воротникова: — Валера! Давай, поднимайся скорее.
Она быстро нашла ключи, оказавшиеся на самом виду, и отперла дверь. Но когда шеф вошел в ее тесную прихожую, Тамара сморщилась от идущей от него вони:
— Эк вы извозюкались. Раздевайтесь, я попытаюсь… Ой!
Несмотря на то что брюки были широкими по моде, они не перенесли кувырков. Швы не выдержали, брючины держались только на ремне и на нескольких ниточках. И Тамара затряслась от нового приступа хохота. А Воротников, неуклюжий, но послушный, уже раздевался. Как она и велела.
— Я бы мог помыться? — спросил Валерий, показывая ей грязные исцарапанные руки. Лицо у него тоже пострадало: щека и кончик носа были сильно ободраны.
— Эк вас! Идите в ванную.
Воротников юркнул мимо Тамары за дверь ванной. Но почти сразу же высунулся, тщетно пытаясь спрятать себя ниже пояса.
— Это… а потом? Чем мне вытереться? И еще, у вас не найдется какой-нибудь рубашки и лишних штанов?
Она взяла для него из шкафа банное полотенце и приостановилась. Где-то на антресолях у нее лежали рубашки и брюки. Но не то у нее сейчас настроение, чтобы рыться в пыльных завалах. Она тут же вспомнила, что и сама, должно быть, выглядит не лучшим образом: похищение, транспортировка на полу машины, приключения в подполе и все прочее вряд ли ее украсили.
В то же время тот пинок, которым она со страха наградила шефа, странным образом разбудил в ней прежнюю Тамару, не ждущую от жизни подвохов. А той свойственно было и похулиганить. С голыми ногами Воротников выглядел таким забавным. Вот пусть таким и останется. Пусть-ка на своей шкуре прочувствует, каково быть смешным в глазах того, от кого зависишь. В том, что сейчас он от нее зависел, вопроса не было. Кстати, а зачем он пришел?
Фред совершенно не ощущал себя ребенком.
На даче он прихватил несколько оставшихся от Вовчика папирос с анашой. Ожидая электрички, сделал несколько затяжек и, рачительно притушив и спрятав окурок, сразу почувствовал себя всемогущим.
Для себя самого он был страшным и до зубов вооруженным мстителем, который должен освободить сестру и брата. А еще ему нравилось представлять себя направленной и способной уничтожить любую цель торпедой. Неодолимой и беспощадной. Он шел в толпе вышедших из поезда пассажиров метро, развернув плечи и в полной готовности всадить сквозь карман пулю в любого, кто посмеет его задеть. Он зыркал по сторонам, даже желая, чтобы кто-нибудь его тронул. Как эти долговязые, но безоружные людишки смеют его не замечать? Его, неустрашимого Фредди Некрасова!
Он с удовольствием ловил случайные взгляды и отвечал на них влажной усмешкой мелких острых зубов: «Я могу тебя убить! Мне только нажать пальцем, и ты рухнешь мне под ноги, сразу утратив и рост, и вид, и всю свою силу. Мне — можно! Мне ничего не будет!»
С чего это Воротникову взбрело в голову к ней заявиться?
Да еще с вином.
Ах да, Комаров с его помощью привлекал ОМОН. Видимо, Валера, узнав о приключениях Тамары, решил загладить свое хамское поведение при их последней встрече. Это же сколько ему пришлось ждать? Часа три-четыре. Так ему и надо.
Она разделась и решительно набросила на себя легкий халатик с широким и глубоким вырезом. Она в своем доме. Что хочет, то и носит. Тут она принюхалась и поняла, что еще пять минут — и ее начнет тошнить из-за вонючего тряпья. Она пошла в прихожую, натянула резиновые перчатки и стала вынимать из карманов Воротникова все, что там лежало. Бумажник, ручки, мобильный телефон, солнцезащитные очки и записную книжку она быстро сложила в прозрачный целлофановый пакет. А потом в боковом кармане пиджака обнаружила несколько сложенных вчетверо листков.
Мгновение она колебалась. Потом, прислушиваясь к льющейся в ванной воде, развернула. «Договор об условиях расторжения брака между…» Ого, шеф-то решил разводиться! И делал он это с не присущей ему обстоятельностью. Были расписаны и суммы, которые он должен был отдавать жене, и порядок, в соответствии с которым та должна предоставлять ему информацию о сыне и устраивать встречи с ним. Судя по оборотам, это все было написано старичком юрисконсультом «Аметиста».
Уложив листочки в пакет с прочим имуществом из карманов, Тамара с брезгливой гримасой засунула останки дорогого и элегантного наряда в целлофановую сумку. Отнесла ее в мусоропровод. Распахнула окна на кухне и в комнате, устраивая сквознячок, и зажгла в прихожей несколько свечных огарков. И пока она все это делала, ее душу раздирали предчувствия. Она гнала их, боясь признаться себе в том, что делает это, «чтобы не делить шкуру неубитого медведя». Чтобы не сглазить.
Она уже настроилась сегодня работать с Гавриловым.
И зря.
Затем она готовилась принять пытки от некогда влюбленного.
И тоже зря.
Потом она настроилась погибнуть.
Опять зря.
После всего этого ее настроили жить дальше легко, свободно и счастливо.
Неужели и это было зря и сейчас ей нужно настраиваться на новые волнения? Неужели он пришел, чтобы?..
«Это нахальство с его стороны, — подумала она, моя руки и рассматривая себя в маленьком зеркальце на кухне. — И совершенно некстати».
Это слишком. Но очень хочется.
Шел уже двенадцатый час ночи, когда Воротников, безумно смешной и симпатичный в коротенькой футболочке, вышел на кухню. Тамара уже закипала заодно с поставленным на огонь чайником. Удивительно много можно понять, передумать, решить, отринуть и решить по новой за пятнадцать — двадцать минут. Если это те минуты, когда голова кружится от предвкушения, а сердце сжимается от тягостных предчувствий.
Ее больше не забавляло смущение этого жилистого мужика, умевшего даже стесняться с тигриной грацией. Да, он ей нравился. Но это и было его виной! Ведь его обаяние пыталось разрушить ее только начинающую налаживаться жизнь.
Конечно, ей бы хотелось иметь такого мужчину. Ее притягивали его четко очерченные губы, ее гипнотизировало золото в его взгляде. И она была бы рада позволить его сильным рукам делать с ней все, что угодно.
Но их близость — без будущего.
Она прятала глаза, не поднимая их выше стола, но Валерий словно понял ее настроение. Не говоря ни слова, он топтался рядом, сверкая голыми ногами. Ей пришлось закусить губу, чтобы сдержаться и не вытолкать его из своей квартиры взашей. Ну почему, когда ехали от Апээна, она не попросила Олега Комарова отвезти ее к Зайке, которая опять вернулась в дом родителей Надежды?
Да, определенно общение с чародеем сделало ее другой. Теперь, зарядившись от него силой, она уже не могла тупо терпеть больной зуб. Она его вырвет — весь и сразу! Она впервые после появления Валерия на кухне взглянула в его лицо. И чуть не утонула в страхе, заполнявшем его глаза. Но не удержалась:
— Чего вы так смотрите? Вы знаете, который час?!
Но он не посмотрел на часы, а, любуясь ею, признался:
— Я не могу без тебя.
«Мне — можно! Мне ничего не будет!» — пело во Фреде безумное исступление. Еще приложившись к папиросе с анашой, он прогуливался по Новому Арбату мимо входа, ведущего в офис заказанного ему Воротникова, и мечтательно косился на проносящиеся разноцветные иномарки. Ему только чеку выдернуть, взмахнуть рукой — и любая из этих тачек станет фонтаном огня!
А он будет стоять и любоваться в толпе. Потому что никто не подумает на него. Он — невидимка!
Жаль только, что граната у него одна и она нужна для…
Он не заметил, что поперек улицы, торопясь куда-то, несется приземистая тетка. Наткнувшись на мальчишку мощным бедром, она отшвырнула его к низенькому бордюру вокруг газона и, не оборачиваясь, привыкнув, что кто-то ее все время толкает, не сбавив темпа, двинулась дальше.
«Ах, ты! — Опрокинувшийся на зелень Фред вскочил и ринулся за теткой. — Сейчас я ее обгоню и всажу пулю в жирную рожу!»
— Подожди, не мешай, — поднял руки Воротников. — Ради бога, дай мне сказать! Я не понимаю женщин. Бывала любовь, бывали просто отношения. Но почему они начинаются и почему мне потом было хорошо или плохо, я так никогда, наверное, и не догадаюсь. Женщин я не понимаю, но я чувствую себя. И сегодня я вдруг понял, что если хотя бы не попытаюсь… Что если я не смогу тебе сказать, что ты мне нужна, то мне будет так плохо, как еще не бывало. Понимаешь? Я хочу…
Тамара взорвалась, чувствуя — еще немного, и она сама бросится на него.
— Знаете что?! — Но, перебив, она опустила глаза, чтобы не сбиться. — Меня все это, все ваши откровения — не интересуют! Вы и ваши женщины надоели мне так, что… Тошнит уже! Я устала и хотя бы у себя дома хочу отдохнуть. Давайте одевайтесь и уходите!
