Лин Картер - ВОИН ЛЕМУРИИ
Сколько Шангот себя помнил, он постоянно держал в руке ятаган или одну из больших секир. В любой момент его жизни оружие всегда находилось не дальше чем на расстоянии вытянутой руки. Такой тесный контакт порождает почти невероятное мастерство. Прибавьте к этому умению сверхчеловеческую силу синекожих великанов, и вы получите воина, равных которому не найдется на самых кровавых страницах человеческой истории.
Жизнь на великих восточных равнинах Лемурии — почти непрерывная война: война со свирепыми зверями, что бродят по бескрайним степям, с гигантским дварком, забредающим иногда на равнину, покидая южные джунгли, или с ужасным поа, речным драконом древней Лемурии. Тут с небес могут камнем обрушиться вам на голову ящеры — перепончатокрылые птеродактили — уцелевшие со времен юрского периода. А среди высоких трав таятся злые цветы слиты, дожидаясь, когда выпадет возможность утолить свою вампирскую жажду, выпив кровь неосторожного путника, забредшего в зону досягаемости их наркотических, парализующих рассудок запахов. На просторах мрачных пустынь юга, где вековые развалины самых древних городов человека вздымают изъеденные временем обломки к холодно усмехающимся неярким звездам, там в поисках человеческого мяса ползают страшные слорги… Ужас песков… Злобные змеи с головами женщин… Они приползают из сердца пустынь, которых избегают смертные, из мест, лежащих под вечным проклятием Девятнадцати Богов.
Кроме этих чудовищ там водится самый свирепый из всех зверей — человек. Ибо кочевники — отнюдь не единый народ. Все синие кочевники — враги друг другу. Племя выступает против племени, ведя бесконечные войны. Такое состояние бесконечной вражды длится бессчетные тысячелетия с самого начала всего сущего. Соединись тысяча воинственных кланов синекожих кочевников в единый союз, и здесь, на равнинах востока, среди обломков первых царств человека, могла бы сложиться могучая империя. Но война, нескончаемая, вечная, без остановок и перемирий, стала для кочевников образом жизни. Но будет ли так продолжаться до тех пор, пока, наконец, дремлющие глубоко под корой Лемурии вулканические фурии не проснутся и не восстанут, раскалывая на куски древнюю землю, погружая загадочный континент в Синее море?
Закат застал Шангота все еще шагающим по следу раненого зульфара. Даже наступление темноты не заставило молодого воина отклониться от намеченного пути…
Шангот являлся принцем своего клана. Его отец, Джомдат из племени джегга, великий вождь кочевников, всего несколько дней назад стал жертвой заговора: коварный враг хитростью заставил старейшин выступить против отца Шангота, изгнав его из племени. Это означало смерть: кто смог бы долго выжить в одиночку, без помощи, окруженный сонмом природных врагов — хищников, рыщущих по этим равнинам? Поэтому-то Шангот предпочел отправиться в изгнание вместе с отцом, чтобы поддержать его и помочь пожилому вождю освоиться с первобытными условиями жизни, которые наверняка привели бы его к смерти. А в это время в стойбище клана на развалинах древнего Альтаара правил узурпатор. Принц Шангот поклялся отомстить врагу своего отца. Могущественный и порочный шаман Тэнгри умрет отчего руки… Шангот поклялся в этом Богам, которым поклонялся его народ…
Кровавый след зульфара привел Шангота на опушку великих джунглей. Шангот остановился и окинул взглядом стену деревьев. Его народ, обитавший на бескрайних равнинах, избегал углубляться в леса. Но след раненого зульфара вел в подлесок, и значит, охотнику придется отправиться туда. Высоко в небо вздымались стволы огромных деревьев с папоротниковыми ваями вместо листьев — пурпурные джанибары, малиновые лотиферы, фантастические древовидные папоротники, которые мы сегодня называем кикидами, — великаны джунглей, существовавшие в сумрачные времена раннего плейстоцена, в те времена, когда процветала лемурийская цивилизация. За джунглями высились далекие горы. А дальше простиралось темно-малиновое небо с мрачными, клубящимися грозовыми облаками.
Шангот на мгновение задержался, а потом нырнул в джунгли. Ему показалось, что он перешагнул магическую границу, разделявшую два враждебных мира.
В джунглях царил таинственный зеленый полумрак. Лишь изредка слабый малиновый луч света пробивался сквозь густо сплетенный полог ветвей высоко над безволосой головой Шангота. Вокруг него простирался неясный, странный мир безмолвия, нарушаемого лишь тихими шорохами… мир непроницаемого мрака, в котором иной раз загорались светящиеся глаза какой-нибудь твари. Со всех сторон подступали тени, странно колеблющиеся, пугающие, приводящие в дрожь. И в этом сумраке поднимались ввысь чешуйчатые стволы деревьев темно-пурпурного и малинового цвета. Случайно проскользнувшие сквозь листву лучи солнца вспыхивали на лепестках удивительных цветов, похожих на скопление самоцветов и испускавших мощную смесь головокружительных запахов. Если бы Шангот когда-нибудь видел храм, эти стволы напомнили бы ему величественные колонны, а ароматы леса — фимиамы курильниц.
Однако кровавый след вел все дальше и дальше в глубь джунглей.
Вокруг цвели фантастические цветы. Тиралонсы — странные зеленые розы Лемурии — колыхались на шелестящем ветерке. Цветы сонного лотоса с крикливо-яркими лепестками наполняли насыщенный влагой воздух одуряющими наркотическими парами. Лианы-кровососы свисали с укутанных тенями ветвей, словно чудовищные змеи, стремясь прикоснуться к какому-нибудь живому существу своими полыми колючками.
Шангот не знал всего этого, но если бы он случайно задел смертоносные черные сплетения, они обвились бы вокруг его тела словно спутанные живые цепи, проколов кожу и глубоко вонзив шипы в вожделенную плоть. И синий человек стал бы беспомощно болтаться в их объятиях, покуда из его тела не выкачали бы всю кровь до последней капли.
Шангот пробирался сквозь густые заросли между чешуйчатыми стволами уверенной и бесшумной поступью, словно крупная кошка джунглей. Держа наготове дротик, он изучал нефритовый сумрак острым взглядом, прислушиваясь и принюхиваясь. Кочевник догадывался, что в джунглях полным-полно враждебных существ. Здесь бродили свирепые гигантские вандары — огромные черные львы. Зачастую они достигали двенадцати локтей в длину и считались опаснее саблезубых тигров Центральной Азии. Здесь же таился ужасный деодас — дракон мира джунглей, который из-за своих трех сердец и двойного мозга был практически бессмертен. И самый жуткий зверь из всех, разгуливавших по древнему миру, тоже обитал именно здесь — колоссальный дварк, названный народом джунглей «Королем Ужасов». Мы, представители машинной цивилизации, обозначали его как Tyrannosaurus Rex и лишь по костям представляем себе, как выглядел самый чудовищный ящер древней эпохи. Каково же было первым людям, которые видели Короля Ужасов во всем титаническом великолепии его живой мощи?
Стемнело. На крыльях ночи налетела неистовая гроза. Воющие ветры рвали и хлестали высокие деревья, пропитав землю ледяным дождем. Молнии освещали клубящиеся черные тучи страшными вспышками фиолетового огня. В недрах этой грозы ревел, гремел, рокотал гром. Шангот прорубал себе путь сквозь черные ночные джунгли. Его огромный ятаган прокладывал тропу через подлесок. Народ Шангота, вечно скитавшийся огромными караванами по бескрайним равнинам, поклонялся богам грома и молнии, ветра и дождя, облаков, звезд и солнца, и поэтому, продолжая идти, Шангот выкрикивал заклинания, чтобы отвратить горящие копья Бога Грозы Дырма, повелителя грома и ледяных вихрей, и многокрылого Аарзота, повелителя ветра. И все же он продирался вперед, ибо недобитый зверь считался предвестником несчастий и знаком враждебного отношения богов к его роду.
Гроза тем временем поутихла, и, вытянув паутину неярких лучей, засияла в небесах золотая луна древней Лемурии. Шангот пропел руны во славу богини Илланы, Владычицы Луны. Внезапно джунгли перед ним расступились, и то, что открылось изумленному взгляду воина, внушило ему первобытный, суеверный ужас.
Перед Шанготом расстилалось ровное зеркало черного озера, тянувшегося до подножия колоссальных гор, возносивших свои пики до горящих звезд. На востоке небо оставалось ясным, но на западе громоздились облака. И из этой стены курящихся испарений вылетел странный предмет, похожий на серебристого дракона. Он пронесся в свете звезд, словно брошенное кем-то копье, отражая гладкими боками золотой огонь луны. На глазах изумленного Шангота эта удивительная стрела с грохотом врезалась в грудь горы, но за миг до удара о гору из нее выпала какая-то крупинка и стала падать в неподвижное черное зеркало озера.
Крупинка напоминала человеческую фигурку, но падала столь стремительно, что Шангот, славившийся острым зрением, все же усомнился в этом.
