Дмитрий Лихачев - Сказания и повести о Куликовской битве
А царь Тохтамыш захватил Мамаеву Орду, и цариц, и казну, и становища, и улусы, и богатство его: золото и серебро, жемчуг и драгоценные камни. Много всего он взял и разделил между своей дружиной. И оттуда он в ту же осень послал своих послов к великому князю Дмитрию Ивановичу в Москву и ко всем русским князьям, сообщая им о том, что он пришел в Волжскую Орду, и воцарился, и сопротивника своего, а их врага, Мамая, победил, а сам воссел на Волжском царстве.
А все русские князья посла его чествовали хорошо, и отпустили его в Орду к царю Тохтамышу со многими дарами, а сами той зимой и той весной послали в Орду каждый своих киличеев * со многими дарами царю Тохтамышу, его царицам и князьям его.
СКАЗАНИЕ О МАМАЕВОМ ПОБОИЩЕ
РАСПРОСТРАНЕННАЯ РЕДАКЦИЯ
Сказание о безбожном царе Мамае,* как приходил он на Русскую землю ратью, и как захотел он завоевать Русскую землю и покорить под свою власть, и попрать веру христианскую до основания, но бог ему этого не позволил, и он сам был разбит великим князем Дмитрием Ивановичем Московским* в год 6889.
По божьему попущению, по дьявольскому наущению поднялся царь из восточной страны по имени Мамай, язычник по вере, идолопоклонник и иконоборец, злой гонитель христиан. И вошел в его сердце подстрекатель-дьявол, который всегда строит козни христианам. И научил он его, как разрушить христианскую веру, чтобы всему христианству быть истребленным, чтобы не славилось имя господне среди людей. Но господь, что захочет, то и совершит.
А тот безбожный царь, по наущению дьявола, начал завидовать и подражать своему предшественнику царю Батыю, новому Юлиану Отступнику.* И стал он расспрашивать старых татар: как тот безбожный Батый пленил Русскую землю и что с ним случилось. И они сказали ему, как пленил Батый Киев, Владимир* и всю Русь, а великого князя Юрия Дмитриевича убил,* и многих православных князей перебил, и многие святые монастыри осквернил, а соборную церковь златоверхую разграбил. Ослепленный, не понимал он того, что, как угодно господу, так и есть и будет так же, — когда-то и Иерусалим за прегрешения был пленен Титом Римским и Навуходоносором Вавилонским.* Но не до конца прогневается господь, не вовеки враждует.*
Услышав все это от своих агарян,* безбожный царь стал спешить, распаляемый дьяволом непрестанно, ополчаясь на христиан. И будучи в своей земле, стал он посылать к отдаленным своим подданным — алпаутам, князьям, воеводам, и сказал так: «Я не хочу так делать, как Батый. Когда дойду до Руси, убыо князя и княгиню. Мы узнаем, какие города красивые нам подходят, и будем в них сидеть и владеть Русью, и тихо и безмятежно заживем». А того он не знал, что рука господня высока.
Через несколько дней после этих речей он переправился через великую реку Волгу со всем своим войском, и многих других отрядил, и
многие орды к себе присоединил, говоря им: «Обогатитесь русским золотом». И пошел он на Русь, как лев рыкая и пыша гневом как неутолимая ехидна. Дошел он до устья реки Воронеж,* и распустил свое войско, и повелел по всем улусам своим: «Пусть никто не пашет хлеба — будьте готовы на русские хлеба».
Услышал Олег Рязанский,* что царь Мамай идет ратью на Русь, на великого князя Дмитрия Ивановича, и стоит на реке Воронеж. Скудость ума была в голове Олега, а в сердце его — ухищрения сатаны. Послал он посла своего к Мамаю с большой честью и с дарами и грамоту написал к нему таким образом: «Восточному царю царей Мамаю! Твой ставленник и присяжник Олег Рязанский обращается с мольбой. Я слышал, о господин, что ты хочешь идти на Русь, на своего служебника* Дмитрия Московского, и воевать с ним. Ныне же, знай, господин, настало твое время: золотом и серебром наполнилась земля та. Знаю я, светлый царь, что робок Дмитрий. Когда он услышит издалека о тебе, царь, и о гневе твоем, то далеко сбежит оттуда, в места пустынные и необитаемые, а все золото, о царь, будет в твоих руках. Меня же да пощадит держава твоя, о царь. Ведь я для тебя сильно запугаю всю Русь и князя Дмитрия Ивановича. И еще, царь, молю тебя: мы оба твои рабы, но я обиду великую принял от него, от того Дмитрия. И не только это, о царь: когда он меня обижает, я твоим царским именем грожу ему, — а ему и это нипочем. А еще он мой город Коломну себе забрал. Вот об этом обо всем, царь, прошу тебя!».
Другого вестника послал он быстро к великоумному и велеречивому Ольгерду Литовскому.* Впоследствии проявилось, что он глуп, как малый ребенок. И написал послание свое так: «Мудрому и премудрому среди людей Ольгерду Литовскому, великому князю и королю милостивому и преславному, многим землям государю, я, Олег Рязанский, пишу радостное известие! Я знаю, что ты уже давно задумал изгнать московского князя Дмитрия и завладеть Москвой. А сейчас приспело нам время. Известно ли твоей милости — а если нет, то я возвещаю: великий и славный царь царей грозный Мамай идет на его землю. А ты теперь присоединись к нему. Тебе даст он Москву и иные близлежащие города, а мне — Коломну и другие, близкие ко мне: Владимир и Муром. Я послал ему дары, и ты пошли своего посла и какие имеешь дары и напиши ему грамоту, как сам знаешь и без меня».
Ольгерд же, услышав это, обрадовался и очень похвалил друга своего. И сказал он окружающим его панам: «Милые мои великие паны! Слышите, как сильно и крепко любит меня друг мой милый, великий князь Олег Рязанский! Видите, как Олег не захотел один владеть Москвою, но и мне, другу своему, сказал об этом, чтобы и я вместе с ним мог владеть Москвой». Как безумные, они не знали, что говорят. Паны же воскликнули и сказали: «Подобает, государь, вашей м'илости владеть Москвой, а этого разбойника Дмитрия прогнать, а все города разделить между собою, золото же, и серебро, и все узорочье Московской земли передать великому государю Мамаю. И будете безмятежно царствовать».
Услышав такие слова от своих панов, Ольгерд был очень рад и сказал им: «Много вотчин и богатств я вам подарю в земле Московской». И они поклонились ему до земли. И он, почтив посла Олегова великою честью ж дав ему дары многие, отпустил его, сказав: «Скажи милому другу моему, великому князю Олегу Рязанскому, — сейчас, друг мой, называю тебя господином только земли Рязанской, но скоро будем мы государями всей Московской земли, и там я тебя увижу, как дорогого брата. Землю же нашу Московскую мы разделим между собой и будем царствовать там радостно и безмятежно».
О горе безумным этим владетелям, что не разумеют они писания, а ведь сказано в книге псалмов: «Зачем мятутся народы и безумно замышляют тщетное? Цари и князья..».* А бог пусть поручит царство тому, кому хочет.
Затем великий князь Ольгерд Литовский быстро отрядил к Мамаю посла своего по имени Бартяш,* человека родом из Чешской земли, мудрого мужа. И послал его быстро, дав ему дары бесчисленные, многие и очень дорогие. И послал с ним грамоту такую: «Великому и грозному царю царей, всесветлому царю Мамаю! Ольгерд, литовский князь, твоей милости присяжник, припадая, умоляет тебя. Слышал я, о господин, что хочешь ты наказать улусы* свои и московского князя Дмитрия. Из-за этого я и прошу тебя — великую беду сотворил он твоему улуснику Олегу Рязанскому, и мне тоже зло причиняет. Мы оба умоляем тебя, пусть придет власть царства твоего и пусть увидит наше унижение».
Все это они наговаривали на великого князя лживо, а между собой, смеясь, говорили: «Когда услышит Дмжтржй о нашей присяге Мамаю, то убежит в Новгород Великий или на Двину, а мы сядем на Москве и на Коломне. А когда царь придет, мы ему все золото, серебро и узорочье Московской земли вынесем, встретим его и дары перед ним положим. И тогда он, взяв дары, возвратится к себе, а мы княжение московское разделим — часть к Литве,* часть к Рязани,* а царь нам даст ярлыки,* нам и нашим потомкам после нас». Не знали они, что говорили как несмышленые малые дети, будто бы не знали они о силе божией и о господнем замысле. Истинно ведь сказано: «Кто держится добродетели — не может быть без многих врагов».
Князь же великий Дмитрий Иванович, будучи смиренномудрым и стремясь к возвышенному смирению, не подозревал ничего из этих замыслов, о которых говорили ближние его. О таких ближних пророк сказал: «Не замышляй зла на соседа своего, чтобы и тебя не постигла кончина».* Давид же ясно сказал в книге псалмов: «Вырыл, выкопал яму, сам попал в нее».*
После всего этого пришла грамота от Ольгерда Литовского и от Олега Рязанского к безбожному царю Мамаю, и передали ему дары и послания от этих треклятых царю поднесли. И посмотрел царь Мамай написанное. Он подозревал, что написавшие лгут в этом послании, ж сказал он своим темникам: «Я думаю, что письма эти лживы. Вы слышали — как им оставить князя Дмитржя и отречься от своей веры?». Они же полагали, что письма истинные, и сказали царю: «Ты, царь, царствуй в веках, а мы знаем, что они не лгут. Но они боятся имени твоего грозного. А этот Дмитрий Московский их обошел и обиду им сотворил». Царь же сказал км: «Я думал, что они в едином совокуплении будут против меня, а сейчас между ними разделение. Буду я на Руси навсегда!» И написал тако© послание: «Ольгерду Литовскому и Олегу Рязанскому! Что вы мне писали — хвалю вас, и за присланные дары. Что хотите вотчины русской — одариваю вас ею, но только присягните мне в верности. А сейчас встретьте меня со своими силами, где успеете, и тем вы победите своего врага. А мне ваша помощь не нужна. Если бы я хотел, то своею силою покорил бы древний Иерусалим, как халдейский царь,* и на вашей вотчине вами бы управлял. Но моим именем и вашей рукой разбит будет князь московский Дмитрий, и пусть будет грозным имя ваше в ваших странах. А мне, царю, пристойно победить равного себе, и подобает мне царская почесть. Так и скажите своим князьям».
