Николай Барсов - Славянский мир Начальной летописи
130
Указание на твердь, укрепление на угорско-русской границе мы находим в летописном рассказе о походе угорского короля Гейзы II, союзника Изяслава Мстиславича, на Володимирка Галицкого в 1152 году (Лавр., с. 145; Ипат., с. 61): «Приде король с Угры и со Мстиславом, и вшед в землю Володимеркову сташа, бе бо день неделя… Володимерку же недадучю внити в свою землю рати и срете и… (следовательно, на границе, к которой подошел Гейза II). На утрие же день встав король поиде, Володимерю же выступля назад, за твердь ста». Не выдержав натиска угров, Владимирко отступил к Перемышлю, откуда завел переговоры с Гейзой, надеясь уладиться с ним до прихода Изяслава Мстиславича, который между тем приближался из Киева. Гейза не принял, однако, предложений галицкого князя, дождался Изяслава, и галичане потерпели, как известно, под Перемышлем страшное поражение. Так рассказывается в Лаврентьевском списке. В Ипатьевском встречается несколько новых подробностей об этом походе, но обстоятельства его, очевидно, спутаны составителем или переписчиком, может быть, имевшим под рукой два рассказа – тот, которым пользовался Лаврентий, и другой, тому неизвестный. Ипатьевская летопись говорит о походе Изяслава Мстиславича из Киева через Дорогобуж во Владимир Волынский и Ярославь к Перемышлю, о соединении его с Гейзой II у Перемышля и о битве под Перемышлем; но, как явился угорский король в Галицкую землю, она не знает. Слова Лаврентьевского списка «И вшедше в землю Володимеркову (в Ипат. – Галицкую)… Володимерко за твердь ста» приведены ею дословно в описании начала битвы под Перемышлем, так что Перемышль является уже пограничным городом Галицкой земли, а твердь каким-то подгородным укреплением, на Сане, ниже Перемышля. Так принимает И. В. Беляев (О распространении географических сведений в древней России // Западное историческое географическое общество. Т. VI. С. 138). Карамзин (Указ. соч., т. II, с. 154) говорит, что Гейза и Изяслав должны были соединиться у подошвы гор Карпатских, и в примеч. 347–348 к тому же тому сделал выписки из Ипатьевского списка. Соловьев оставляет это место без дальнейших разъяснений (с. 195). Путь венгерского короля и в 1152 году, вероятно, был тот же, что и в 1150 году, – именно на Санок (Ипат., с. 52), через город Синно в Венгрии на реке Чироке через селения Стакесин (Ростока), Старину Полену, Руску и горами к галицким селам Ростоки, Чисна и т. д. (по дороге в Санок). Здесь, за Карпатами, близ верховьев Чирока – село Острозница.
131
Такие лесные Осеки указываются в Польше по поводу похода Льва на Краков в 1280 году, близ Кропивницы (теп. Koprzywnica) на Висле, вероятно, на месте нынешнего города Осека (Ипат., с. 208) и у ятвягов под 1255 годом (Там же, с. 191).
132
Основание для высказанных здесь предположений относительно первоначальной зависимости прикарпатского славянства от ляхов и подчиненности дреговичей и волынян Киеву уже в эту отдаленную эпоху дают факты, которые будут рассмотрены при подробном обзоре восточно-славянских земель и княжеских уделов и волостей.
133
Различные мнения, высказанные в русской исторической науке об отношениях древнеславянских земель к русским княжениям, приведены в «Русской истории» К. Н. Бестужева-Рюмина (Т. I. С. 159).
134
«От тех Словен разидошася по земле и прозвашася имены своими… а се ти же Словени Хроваты Белии, Серебь, и Хорутане» (Лавр., с. 3). У Константина Багрянородного De administer. Imp. cap. 31.
135
«И бе обладая Олег Поляны и Деревляны, Северены и Радимичи, а с Уличи и Теверци имяше рать» (Лавр., с. 10).
136
Подобные названия встречаются также далее на север, на Верхнем Днестре и даже в области Вислы. Таковы: Тирава – село к северу от Самбора, Тирава Вольска и Тирава Солна к востоку и северу от Санока в верховьях Вягра; Тарнова Горна к югу от того же города; Тарнов-град на Дунайце, Тарногрод к югу от Белгорая, Тарногура и др.
137
Записки Одесского общества истории и древности. Т. I. С. 235.
138
См.: Карамзин Н. М. Указ. соч. Прил. 362. Шафарик (Славянские древности, § 28, с. 12) утверждает, что, по всем свидетельствам, уличей надо признать соседями древлян, тиверцев и печенегов, и объясняет известия некоторых списков летописи о поселениях их по Нижнему Днепру тем, что они распространялись по обеим сторонам Буга до самого Днепра. Впоследствии, теснимые, без сомнения, наплывом печенегов, они перешли в область северян на реку Воин, теперь называемую Вьюнкой, которая впадает с левой стороны в Остр (иначе Естер, откуда в рукописях испорченное Дестр, Дрестр, Днестр). Slav. Star. 1837. II. 548.
139
Исследование Н. П. Ламбина «Опыт восстановления и объяснения Несторовой летописи I. О Свенгельде и Угличах» не могло, к сожалению, быть у нас под рукой. Мы узнали о нем из рецензии академика А. Ф. Бычкова в Отчете о XIV присуждении наград графа Уварова.
140
В известном рассказе Гюряты Роговича о югре: «Суть горы зайдуче луку моря» (Лавр., с. 107); Ипатьевская летопись под 1193 годом (с. 142) говорит о лукоморских половцах. Сближение названия улучей с этим географическим именем сделано С. М. Соловьевым (Указ. соч., т. I).
141
Отчет о XIV присуждении наград графа Уварова, с. 96, примеч. 45.
142
Const. Porph. De Administrat. Imp. S. 37.
143
Известие о войне Руси с улучами в 914 году, последнее, какое имеем об этом племени, встречается во всех списках Начальной летописи, кроме древнейших Лаврентьевского и Ипатьевского.
144
Аноним (Regis Belae Notarius) сообщает известие о переходе русов за Карпаты вместе с мадьярами: «Multi de Ruthenis Almo Duci adhaerentes secum In Pannoniam Venerunt, quorum posteritas usque In hodiernum diem per diversa loca In Hungaria habitat. Gesta Hungar. § 10 Endlicher, Monum. Arpadiana S. Galli 1849». Cp. Bidermann, D. Ung. Ruthenen. I. Theil, 6, где приведены и другие известия о выселении руси за Карпаты.
145
См. lirecek Slovan. Pravo. 47.
146
Это видно из сопоставления следующих мест Начальной летописи: «Бужане зане седоша по Бугу, послеже велыняне» (второй перечень славянских ветвей) и (в третьем): «Дулеби живяху по Бугу, где ныне велыняне» (Лавр., с. 5).
147
Ходаковский Д. Указ. соч. Т. I. С. 8.
148
«Болеслав, посадивший Святополка на Киевский стол, узнав об избиении пришедших с ним ляхов… побеже из Киева… и городы Червенские зая собе и приде в свою землю» (Лавр., с. 62).
149
В Никоновской летописи под 992 годом (I, с. 104) есть известие: «Ходи Володимер в Суздальскую землю, и тамо крести всех; беже с Володимером два епископа Фотея патриарха. И заложи тамо град в свое имя Володимер на реце на Клязьме и церковь в нем постави древяну пречистые богородицы». То же в Соф. врем. (Полн. соб. русск. лет. Т. V. С. 120). Владимира на Клязьме не было еще в конце XI века, что очевидно из описания борьбы за Ростово-Суздальскую землю между Олегом Святославичем и Мономашичами в 1096 году (Лавр., с. 107–109; ср. также: Погодин. Иссл. Т. IV. С. 279), и он мог быть поставлен Мономахом. В таком случае это известие или неверно хронологически, или же оно должно относиться к Владимиру-Волынскому, уже существовавшему при Владимире Святом, и основанному несомненно этим князем.
150
«И посади (Володимир)… Святослава Деревех, Всеволода Володимери, Мстислава Тмуторокани» (Лавр., с. 52).
151
Ditmari Episc. Merseburg Cronicon VII. 244.
152
Лавр., с. 64, 65.
153
Это известие находится только у Татищева. Оно подтверждается притязаниями, которые имели на Володимирскую землю и на земли, связанные с ней, сыновья Ростислава. Ср.: Соловьев С. М. Указ. соч. Т. II. Примеч. 32.
154
Известия об этом захвате Перемышля представляет Длугош. Historiae Polonicae Lib. III. P. 267–268 (edit. Lips., 1740). Подробности, сообщаемые им, заслуживают недоверия уже по самой точности и обстоятельности, с какой они у него изложены. Но подлинность самого факта подтверждается ходом событий, как он представлен в наших и польских источниках. О нападениях на Волынь из Перемышля см. 1073 год. Р. 271–272. Длугош объясняет их желанием Болеслава восстановить на киевском столе Изяслава, которого права, по его же рассказу, были восстановлены за два года перед тем.
155
Длугош сообщает под 1081 годом, что Василько Ростиславич, узнав об изгнании Болеслава из Польши и о возникших вследствие того смутах, с наемными войсками напал на Польшу и овладел несколькими укреплениями (aliquibus munitionibus conquisitis) (Т. III. С. 300). Далее под 1092 годом (т. IV, с. 316–317) он говорит о восстании в русских областях Польши и о нападении русских, которое не хотел или не мог остановить Владислав. Известие это, не выгодное для такой характеристики отношений Польши к Руси, какую имел в виду представить Длугош, изложено вообще темно и запутанно. Но кажется, что настоящий смысл его открывается в заключительных его словах: Itaquesub unius anni tempore terrarium Russiae justa et continuata posessio propter principis desidiam a Polonorum ditione subducta est Ruthenis non tam ex Injusto et avaro regimine quam ex ritus In fide disparitatate Polonorum Imperiam quam maxime abhomentibus. Дело идет, следовательно, о потере Польшей целой русской области; а из русских земель ей принадлежала тогда только Перемышльская. Заметим здесь, что, соображая все известия наших и польских источников, нельзя не прийти к заключению, что возвращение Перемышля тесно связано с борьбой, которую вел в то время Мономах с Ярополком Изяславичем, имевшим ляхов постоянными союзниками.
