Сергей Попов - Автографы на картах
Нельзя, думается, исторические лица вынимать из обстановки их эпохи, действительных событий и препарировать на основании «изобретенного» И. Забелиным «нравственного подхода к оценке историко-географических событий». Так легко можно сбросить с пьедестала и Колумба и Магеллана лишь за то, что они в своих экспедициях не пользовались носовым платком…
Отрадно видеть, как последнее время все больше берет верх спокойная, основанная на действительных исторических фактах и документах точка зрения. «Как бы высоко мы ни оценивали заслуг Чирикова или других его помощников, главная роль принадлежит, конечно, руководителю»[27]. «Выдающийся русский мореплаватель XVIII в. В. И. Беринг был одним из образованнейших моряков своего времени. Он хорошо знал мореходную астрономию, навигацию, картографию и другие морские науки. Он умело руководил офицерами — участниками Камчатских экспедиций, имена которых навечно вошли в историю нашей страны и отечественного флота, в историю географических открытий»[28]. Это пишут исследователи, опирающиеся на многолетние архивные исследования.
Сейчас только на морских картах нашей Родины около ста географических объектов носят имена участников Второй Камчатской экспедиции. Многие из них повторены многократно: Прончищева — пять, Беринга — семь, Минина — одиннадцать раз. Абсолютное большинство их там, где работали эти люди. Но есть и исключения. Норвежский полярный исследователь Руал Амундсен, зимуя у таймырских берегов, назвал здесь в честь участников экспедиции Беринга мысы Вакселя, Ласиниуса, Стеллера, хотя они у Восточного Таймыра не бывали. Имена участников Второй Камчатской экспедиции есть и на Новой Земле — мыс Чекина и пролив Головина и даже в Антарктике — гора Крашенинникова.
Недавно «поплыли» на бортах географические названия в честь участников Второй Камчатской экспедиции: рефрижераторы «Берингов пролив» и «Остров Беринга», большой морозильный рыболовный траулер «Мыс Челюскин». Сами же имена соратников Беринга еще с конца прошлого века украшают борта арктических судов. Приобретенные в 1893 году в Англии суда, доставлявшие рельсы для строившейся Транссибирской магистрали, получили названия: двухвинтовой пароход— «Лейтенант Овцын», колесный буксир — «Лейтенант Малыгин», стальная парусная баржа — «Лейтенант Скуратов». Они, как и построенные в советское время деревянные шхуны «Прончищев», «Челюскин», «X. Лаптев», много поработали на полярную гидрографию. С именем парохода «Челюскин» связана целая героическая эпопея, именуемая челюскинской.
Неслучайно и четыре из пятнадцати современных судов полярной гидрографии носят имена участников Великой Северной экспедиции: «Дмитрий Овцын», «Дмитрий Стерлегов», «Харитон Лаптев» и «Степан Малыгин». Для названия всей серии было намечено использовать имена исследователей разных поколений, непосредственно в Арктике занимавшихся гидрографическими съемками. Если учесть, что восемь судов носят имена советских гидрографов, то станет ясно, как высоко оценивается вклад «птенцов Петровых» в создание арктической карты даже сегодня. Эти имена давно стали символом беспредельного мужества и верности долгу.
ГИДРОГРАФИЯ СТАНОВИТСЯ НАУКОЙ
«Гидрографические исследования на морях Русского государства, — писал советский историк и гидрограф А. И. Алексеев, — позволили первым русским гидрографам уже в середине XVIII в. создать оригинальные первоклассные труды, на которых затем, наряду с трудами зарубежных ученых, воспитывалось не одно поколение русских моряков и гидрографов»[29].
Так, в 1733 году полярный исследователь Степан Гаврилович Малыгин издал первый на русском языке учебник «Навигация по карте де Редюксион». В 1739 году вышел «Экстракт штурманского искусства из наук, принадлежащих к мореплаванию, сочиненный в вопросах и ответах для пользы и безопасности мореплавателей» ученого и государственного деятеля Федора Ивановича Соймонова, который и стал первым официальным руководством по гидрографии. Последняя его глава называлась «О описании заливов, пристаней и берегов морских». Соймонов в молодости дважды ходил морем с Балтики в Архангельск, позже более двадцати лег прожил в Сибири и всегда очень живо интересовался исследованиями северных морей, помогал в них как сибирский губернатор.
А вот руководитель первой гидрографической экспедиции Балтийского моря и организатор Морского кадетского корпуса Алексей Иванович Нагаев никогда на Севере не бывал, но преподавательской и ученой деятельностью оказал большое влияние на развитие полярной гидрографии. Профессор навигации Николай Гаврилович Курганов уже тогда понимал необходимость специальной подготовки гидрографов. В 1764 году в переведенном с французского труде «Бучерово новое сочинение о навигации, содержащее теорию и практику морского пути» он писал: «Без сомнения, можно почитать идрографа за первых изобретателей, коим и последние причины, всех всей науке изъяснимых вещей, известны во всей их подробности. Им необходимо должно больше знать теории для того, чтобы дозволено было мореплавателям знать оной меньше».
Новейший академический «Словарь русского языка XVIII века» (Вып. 5. Л.: Наука, 1989. С. ИЗ) утверждает, что именно в этом сочинении Курганов впервые слово «водоописатель» заменил на «идрограф», или, как потом утвердилось, «гидрограф». Однако это сделал за пять лет до него М. В. Ломоносов. В статье «Рассуждение о большой точности морского пути», опубликованной в 1759 году, он ратовал за подготовку моряков «в математике, а особливо в астрономии, идрографии и механике искусных, и о том единственно старались, чтобы новыми полезными изобретениями безопасность мореплавания умножить»[30].
В 1764 году по инициативе М. В. Ломоносова была организована экспедиция, которая два года кряду тщетно пыталась из района Шпицбергена пройти через центральный полярный бассейн в Берингов пролив. Карты Шпицбергена, составленные начальником экспедиции В. Я. Чичаговым и участниками плавания лейтенантом Михаилом Немтиновым, штурманами Дмитрием Воробьевым и Федором Терехиным, вместе с картой Северного Ледовитого океана Ломоносова опубликованы в «Атласе географических открытий XVII–XVIII веков» издательством «Наука» в 1964 году (№ 143–146). Ожидание Ломоносова, что льды здесь окажутся разреженными, не оправдалось. Это предположение гениального помора сразу не вызвало поддержки у гидрографов Ф. И. Соймонова и А. И. Нагаева. Забегая вперед скажем, что спустя 169 лет в советский пионерный период освоения Арктики полярные гидрографы первыми выступили против предложения мурманского капитана С. В. Попова направить околополюсным путем транспортные суда. Лишь полвека спустя путь этот оказался по силам могучему атомоходу «Сибирь» и судну усиленного ледового класса «Капитан Мышевский»…
Несмотря на перенос великим преобразователем России морской столицы с берегов Северной Двины на невские берега, народные промыслы в Белом и Баренцевом морях продолжали развиваться, а значит, не шло на убыль и поморское мореплавание. Но по-прежнему правительство в лучшем случае интересовали лишь его экономические результаты. Поэтому осталось незамеченным и выдающееся плавание в начале 60-х годов XVIII века олонецкого кормщика Саввы Лошкина, с двум?! зимовками обогнувшего с севера Новую Землю. Составь кормщик хоть небольшой отчет и пусть приближенную карту тех мест, где он побывал, и это плавание вошло бы отдельной и важной страницей в летопись полярных открытий. Увы, единственное свидетельство о нем дошло до нас в очень кратком и путаном рассказе мезенского кормщика Ф. И. Рахманина, который много лет спустя записал архангельский историк В. В. Крестинин.
Кстати, Крестинину принадлежит и составленное на основании свидетельств поморов «Географическое известие о Новой Земле» (с двумя прибавлениями), по существу, представляющее первую лоцию этого архипелага.
А вот шуерецкий кормщик Яков Яковлевич Чиракин, в 1766 году прошедший проливом Маточкин Шар, разделяющим Северный и Южный острова Новой Земли, догадался составить его план и схематическую карту. Он сумел заинтересовать сделанным им открытием архангельского губернатора Е. А. Головцына, в результате чего для описи Маточкина Шара была снаряжена на кочмаре купца Бармина экспедиция в составе штурмана Федора Розмыслова, подштурмана Матвея Губина, матросов Ивана Казимирова, Александра Кустова и девяти поморов. Чиракин сопровождал экспедицию. Ценой неимоверных усилий, ценой жизни самого первооткрывателя Якова Чиракина и семи его товарищей была создана первая морская карта Маточкина Шара, которая три четверти века исправно служила мореплавателям.
