Ральф Иззард - По следам снежного человека
Мы сочли целесообразным, не дожидаясь выхода главной партии, послать кого-нибудь вперед в Катманду, чтобы обеспечить получение достаточной суммы денег для расплаты с кули, которые понесут наши грузы в обратный путь. Было также желательно позаботиться до прибытия главной партии об устройстве нас самих, наших шерпов и животных. Эту задачу поручили мне, уже совершившему в одиночестве такое путешествие в прошлом году; я охотно согласился, так как знал, что в том случае, если я по дороге свалюсь больной, через каких-нибудь три дня меня догонит Билл.
Глава 14
Назад в Катманду
16 мая, за два дня до того, как я должен был выйти, Бис и Ахкей возвратились с Дуд-Покхари. Они не видели никаких следов йети, но притащили с собой очень ценное пополнение нашего зверинца — трех маленьких еще слепых волчат. С их родителями мы постоянно сталкивались с тех пор, как вступили в страну шерпов. Эти животные слишком хорошо известны шерпам: ущерб, нанесенный ими стадам яков, овец и коз, исчислялся во многие сотни фунтов стерлингов.
Впрочем, в заслугу волкам следует поставить то, что их следы на снегу дважды привели нас к высоким перевалам, о существовании которых мы не подозревали. К тому же, будучи, подобно нам, охотниками, они преподали нам много уроков, как следует подкрадываться к горным животным. Так, например, идя по следам, оставленным этой четой на снегу, мы узнали, какие именно группы камней заслуживают внимания и какой местности сообразительное животное избегает, если хочет остаться незамеченным.
Шерпы уверены, что в здешнем районе имеется только эта пара волков. Волчица с черным пятном на правой задней ноге является второй подругой огромного самца кремового цвета. Его первая самка была поймана в ловушку и убита три года назад, но на следующую весну он снова вернулся со своей теперешней подругой. С тех пор новая супружеская чета проявляла почти дьявольскую хитрость и убивала скорее ради удовольствия, чем для пропитания. Так как шерпы сами не имели огнестрельного оружия, они часто умоляли нас попытаться застрелить волков, но те никогда не подходили к нам на расстояние выстрела, когда ружья были у нас с собой.
У этой четы было два заклятых врага — пастухи Партхарки из деревни Пхорче и Афу из Кхумджунга. В прошлом году после терпеливого выслеживания пастухи обнаружили пещеру, где волчица вскармливала двух волчат. Они взяли волчат, убили их и, демонстрируя свою добычу по окрестным деревням, за неделю собрали среди пастухов почти 70 фунтов стерлингов.
В нынешнем году Партхарки и Афу снова обнаружили логово — пещеру у деревни Гокьо, к северу от пастушьей деревни Чугима в верховье восточной абляционной долины ледника Дуд-Коси. На этот раз волчат было трое; самец и две самки. По счастливой случайности, когда волчат, за которыми на безопасном расстоянии следовали их родители, принесли в пастушью хижину, Бис находился по соседству. Шерпам пришла в голову мысль использовать волчат в качество приманки, чтобы заставить родителей приблизиться на расстояние выстрела. Они знали, что у Биса было огнестрельное оружие и послали за ним. К несчастью, Бис имел с собой лишь легкий дробовик, из которого он стрелял птиц для коллекции. Убить из него волка можно было, лишь стреляя в упор. Теперь началось соревнование в хитрости. Два дня Бис, двое шерпов и три волчонка провели в хижине, между тем как волк и волчица бродили вокруг нее. Бис рассказывал, что иногда волчица приближалась, останавливалась в 100 шагах, клала морду на камень и смотрела на человека влажными глазами, как бы упрашивая отдать волчат, а он в свою очередь изощрялся во всяких выдумках, чтобы подманить ее на расстояние выстрела. Впоследствии ему пришло в голову, что единственный шанс убить эту пару волков он имел бы лишь в том случае, если бы переоделся в одежду пастуха яков. На второй день волкам надоела вся эта канитель и они исчезли.
И вот совершенно неожиданно Бис явился в базовый лагерь с тремя волчатами в продуктовом ящике. Мы очень хотели купить волчат, но не могли дать за них такую сумму, какую Партхарки и Афу собрали бы, выставляя их напоказ. В конце концов было решено, что двух мы купим сразу, а с третьим оба охотника обойдут деревни, после чего доставят его нам живым. Несколько дней происходило обратное тому, что Киплинг описал в «Маугли»: мы вскармливали волчат из рожка патентованными детскими продуктами. Они оказались невоспитанными маленькими грубиянами, злобно дравшимися между собой из-за очереди при кормлении.
Вопреки утверждению шерпов, что в районе имеется только одна пара волков, впоследствии нам принесли еще двух волчат из другого помета, обнаруженного высоко в долине Бхоте-Коси. Из пяти трое выдержали путешествие в Англию и были подарены нами Лондонскому зоологическому саду. Я полагаю, они являются единственными экземплярами тибетского снежного волка, когда-либо виденными в неволе. Это была такая редкая добыча, что работники Лондонского зоосада пока отказались признать их за тибетских снежных волков и назвали индийскими равнинными волками. Можно сказать лишь следующее: оба выводка родились на высоте свыше 5400 метров на границе вечного снега, и их родители, несомненно, пришли в страну шерпов из Тибета. Волков ниже Намче-Базара вы не встретите, пока не достигнете равнин. Мы уверены, что когда волчата станут взрослыми, они сами будут говорить за себя, так как это огромные создания, по сравнению с которыми обыкновенные волки кажутся карликами. Взрослые снежные волки бывают почти белого цвета, интересно отметить, что через шесть месяцев шерсть наших волчат из черной превратилась в рыжевато-бурую.
В тот день, когда волчата прибыли в лагерь, появился также мальчик, который принес еще одного красивого трагопана[42] и двух птенцов. Бис и Ахкей притащили пару уток, подстреленных на озере Ланг-Бома. Мы зажарили их на обед. На всех этой еды было маловато, и Бис скромно отказался от своей доли. Утки отличались ужасным вкусом, но мы кое-как с ними справились. Когда же мы закончили еду, Бис лукаво сообщил, что это красные утки, а затем прочел нам научную диссертацию об их пище, которая, по-видимому, состоит главным образом из трупов, уносимых течением индийских рек.
Следующий день был последним, который я проводил в базовом лагере. Мы решили, что я возьму с собой тридцать носильщиков, и они понесут все наше радиооборудование. Для нас было крайне важно реэкспортировать это оборудование не позже, чем через шесть месяцев после его ввоза; в противном случае мы рисковали потерей очень крупного залога, внесенного таможенным властям. Вечером мы пригласили всех наших постоянных шерпов на прощальный торжественный обед; на нем присутствовали также многие наши друзья из окрестных деревень. В числе почетных гостей была жена Неми, Пем Пем — любимая сестра Тенсинга, жившая в Тхаме. Она привела с собой своего ребенка. Из Намче-Базара пришли Мукхерджее и его помощник-индиец; так как они были по национальности хиндустани, то им подали копченую рыбу, вместо солонины и спагетти, поглощавшихся всеми остальными в огромных количествах. Танцы и пение песен шерпов, часть которых мы к этому времени сами знали, продолжались за полночь, и, конечно, чанг и ракши лились в изобилии…
Утро 18 мая того дня, когда я должен был пуститься в путь в Катманду, ознаменовалось прибытием нарочного от Джона Джексона. В своем письме, датированном 13 мая, Джон сообщал, что прошел через перевалы Амбу-Лапча и Барун и на леднике Барун встретился с Новозеландской и Калифорнийской экспедициями, в то время пытавшимися совершить восхождение на Макалу, имеющего двойную вершину. В истории альпинизма это был, вероятно, первый случай, когда крупные экспедиции из двух стран собирались взойти на одну и ту же гору в одно и то же время, и можно было бы предположить, что неизбежно возникнет некоторое соперничество; однако, как писал нам Джон Джексон, между участниками обеих партий, расположившихся лагерем на расстоянии десяти минут ходьбы одна от другой, отношения были исключительно дружественные.
От Макалу Джон Джексон направился дальше к Кангченджанге, где встретился со своим братом Роналдом.
Некоторое время мы сидели в общей палатке, обсуждая послание Джона и поджидая появления нанятых для меня носильщиков. Ждать пришлось очень долго. К 11 часам из тридцати человек пришли только три. Они сообщили нам, что остальные отказались под обычными предлогами: им-де надо работать на полях; внизу теперь слишком жарко; они обязательно заболеют малярией и умрут. Несколько часов казалось, что мы очутились в совершенно безвыходном положении; затем по поразительному стечению обстоятельств в лагерь пришел агент по найму кули из нижней части долины и предложил обеспечить нас рабочей силой в любом количестве, если мы дадим ему четыре дня на вербовку в расположенных ниже деревнях. Это вполне подходило для нашей главной партии, но означало изменение моих личных планов. Мы решили, что вместо тридцати кули я возьму только восемь, из которых два или три согласились идти со мной лишь до Намче-Базара, дав, однако, гарантию подыскать там замену. В этот вечер дальше Намче-Базара я совершенно очевидно уйти не мог, но самое главное заключалось в том, чтобы двинуться с места. Незадолго до того, как я должен был пуститься в путь, в общую палатку вошел Да Темба и принес по белому шелковому шарфу для каждого из нас и бутылку совершенно особой ракши, горлышко которой в знак исключительного благоволения смазали маслом. Это были подарки шерпов в ответ на вчерашнее угощение.
