Сергей Переслегин - Первая Мировая. Война между Реальностями
Решение красивое и выигрышное, но очень уж напоминающее ролевую игру!
Тем не менее получилось. Шестьсот машин за два рейса перевезли около 6000 человек, еще столько уже удалось протянуть через узкую нитку железной дороги. Утром 8 сентября дивизия была на месте, и ее солдаты не испытывали нечеловеческой усталости немецких маршевых рот: «Около полудня состояние войска стало таким, что мы, командиры рот, заявляем майору: нужна остановка для отдыха, иначе половина роты свалится с ног. Вскоре весь полк (12-й) делает привал на лугу. Весь полк? От него не осталось и двух третей. Все лежат в глубоком оцепенении. Ни шуток, ни ругани… Тупая усталость, расслабляющее безразличие. Немыслимо сохранять походный порядок. Ничего не видно, только чувствуешь: рота выбивается из сил. Пробуем ругаться, увещевать, шутить. Никакого эха, ни одного голоса, не слышно ни смеха, ни ворчания: свинцовая воля, однотонный топот многих сотен израненных, вконец измотанных ног. И часы, о эти часы! Тот, кто требует этого от войска, знает, что требует невозможного. Значит, многое, все поставлено на карту. И в конце концов сам ответственный командир, верхом на коне, чувствует, что последний остаток энергии покидает его. Становится кусочком безвольно плетущегося стада. Все равно – все. Часы, о эти часы!» (Цитируется по М. Галактионову).
Марна: 8 сентября
М. Галактионов справедливо ругает Клюка за промедление с принятием решения о сосредоточении всей армии на реке Урк. Клюк действительно потерял время: в сложнейшей обстановке, сложившейся на фронте его армии, он, в сущности, и 5 и 6 сентября принимал компромиссные решения, то есть тормозил развитие операции. Но в его оправдание следует сказать, что оба кризиса – и на северном, и на южном участке – были исключительно серьезны, а положение 1-й армии, сражающейся в двух направлениях с пересекающимися под прямым углом директрисами, весьма тяжелым. В сущности, Клюку оставалось только пытаться запутать противника.
Суть вопроса состояла в скорости марша пехоты. Без железнодорожного маневра, подобного тому, что применил Людендорф в Восточной Пруссии, Клюк не мог выиграть для 3-го и 9-го корпусов более одних суток: с момента сосредоточения всей 1-й армии на реке Урк в распоряжении германского командования было только 24 часа для того, чтобы добиться неоспоримой победы.
Восьмого сентября 3-й и 9-й корпуса идут к северной оконечности фронта на реке Урк.[74] Но положение на южной оконечности этого же фронта столь серьезно, что сюда приходится выделить дивизию и бригаду – сила готовящегося удара сразу ослабляется наполовину, но вариантов в общем-то нет.
В этот день англичане, наконец, выдвигаются за Марну.
На реке Урк и в районе Сен-Гондских болот – по-прежнему тяжелые бои.
Третья германская армия вышла на одну линию со второй, и у генерала Хаузена возникла мысль взять сражение на себя. Учитывая тяжелый боевой опыт гвардейского корпуса, которому так и не удалось продвинуться вперед, он принимает решение обмануть неприятельскую артиллерию и достигнуть решительного успеха ночной штыковой атакой.
«Враг наступает на всем фронте перед германскими армиями. На правом германском крыле находятся превосходные силы французов. Противник не может быть поэтому сильным и превосходить нас на всем фронте. Только новое энергичное наступление с фронта может выяснить положение противника, прорвать его фронт там, где он должен быть слабым, и парировать наступление превосходных сил противника на правом германском крыле. Чтобы в наибольшей степени избавить атаку пехоты от действия французской артиллерии, необходимо провести ее в утренние сумерки, достигнув штыковым ударом неприятельской артиллерии» (приказ от 7 сентября, 17.00).
Наступление началось в 4.30 утра.
«Части получают приказ, поспешно отпечатанный на нескольких листах; при свете карманного фонаря трудно разобрать спутывающиеся строки. Направление атаки, местоположение противника – все это неясно: «Наступать. Направление на месяц, стоящий глубоко на юго-западе». Затворы у винтовок вынуты» (цитируется по книге М. Галактионова).
Французы (11-й корпус) бежали. К вечеру 2-я гвардейская дивизия овладела ключевой позицией Фор-Шампенуаз. Фронт 9-й армии Фоша дал трещину. Но трещина – еще не прорыв.
Тем не менее победа Хаузена была полной, и эта победа стала одной из причин германского поражения на Марне. Хаузен жаждал тактического успеха, он его и получил. Ради этого успеха он сначала связал свои войска боем, а затем – ценой огромных потерь – продвинул на такую позицию, где их осмысленное использование в интересах всего сражения оказалось невозможным.
Основная проблема заключалась в том, что 5-я французская армия уже форсировала Малый Морен и овладела укрепленной позицией у Марше. Правый фланг армии фон Бюлова начал загибаться к северу и востоку, в то время, как его левый фланг вышел из Сен-Гондских болот и, пользуясь успехом ночной атаки 3-й армии, продолжал двигаться к югу. Все корпуса 2-й и 3-й армий оказались связаны боем.
Возможно, в данном случае проигрыш темпа 2-й германской армией и не имел решающего значения. Рассмотрим геометрию операции. Монури и Клюк взаимно угрожают открытому флангу всего стратегического фронта. Наступление англичан выводит их к району Мо-Варед, являющемуся «осью» маневра Клюка. 5-я французская армия направлена на Шато-Тьери – центр позиции германских армий правого крыла. Бюлов же – атакует болота Сен-Гонда, район, бедный путями сообщения и не имеющий ровным счетом никакого оперативного значения.
Иными словами, на севере действительно имеет место «темповая игра» против особых точек позиции (Варед и Дамартен), а на юге операционная линия 2-й германской армии направлена в пустоту. Ее наступление имеет все признаки охватывающего, но этот охват создает только непосредственную угрозу одному или двум корпусам д’Эспери. Суть дела в том, что, наступая на юг, 2-я армия не отбрасывает оперативной тени. В этих условиях «переход в класс механики» не требуется – Бюлов не может выиграть темпы у д’Эспери ни при каких условиях. Ему остается лишь надеяться, что прусская гвардия в открытом бою разгромит армию Фоша, достигнув «Седана» и тем самым в корне изменит всю оперативную ситуацию (комментарии к М. Галактионову).
8 сентября
Марна: 9 сентября
Решающий день, в который должно решиться, кто одержит победу в сражении. Немцам везде сопутствует тактический успех, но их стратегическое положение продолжает ухудшаться.
Впрочем, «фигур на доске еще много». На большей части фронта от Парижа до Вердена немцы, как ни странно, владеют инициативой, так что остается надежда на случайные шансы. И шансы, в общем, появляются. Возникают разрывы между 4-й французской армией и обоими ее соседями, их нечем закрывать. Фланги Фоша смяты, центр практически прорван, армия разбита, хотя и не спешит признать свое поражение и даже переходит в контратаки.
Кстати, в эти дни далеко не все французское войско проявляет подобные чудеса доблести: 7 сентября капитулирует Мобеж, хотя, по мнению командира 7-го немецкого резервного корпуса генерала Цвеля, «пехота могла еще долго оборонять эти позиции». Через несколько дней корпус Цвеля можно будет использовать на Марне.
В критической ситуации, сложившейся к вечеру 8 сентября, на сцену неожиданно выступает германское верховное командование, то есть Мольтке.
За прошедшие пять дней германское главное командование не передало своим армиям ни одного распоряжения или хотя бы совета, если не считать мертворожденного приказа от 4 сентября, который командиры на местах трактовали весьма расширительно.
Правда, Мольтке запросил Южное крыло о возможности переброски части их войск на западный фланг, но, похоже, его интересовала не столько Марнская битва, сколько фантастическая возможность высадки в Бельгии крупного русско-английского десанта. Ни дивизий, ни тоннажа для подобной операции не было в природе, о чем Мольтке должен был знать.
Кронпринц Баварский выделять войска отказался, но Гееринген неожиданно ответил, что это возможно. В результате штаб 7-й армии перебросили в район Сен-Кантена и начали создавать там войсковую группировку. Но понятно, что ее появление на поле боя было вопросом дней, а не часов.
Утром 8 сентября Мольтке проводит у себя совещание, по итогам которого принимается, наверное, самое странное решение за всю войну. Командующий германскими войсками своим устным приказом командирует на фронт полковника Хенча, о котором уже упоминалось в связи с «разъяснениями» приказа Мольтке фон Клюку.
