Игорь Акимушкин - Мир животных. Том 1
Мимозы, разные жесткие и колючие травы, которые ни один копытный зверь не стал бы есть, кормят этих длинноухих спартанцев.
Последняя дикая лошадь! Немногие, по-видимому, лошади Пржевальского уцелели еще в степях и предгорьях Монголии.
Азиатские ослы также нетребовательны к еде и питью (пьют даже соленую воду!), и одно время, в III тысячелетии до нашей эры, древний народ Нижней Месопотамии – шумеры – приручили этих ослов, возили на них грузы. Но потом одомашненные лошади, более пригодные для этой роли, вытеснили ослов из сферы, так сказать, труда, оставив за ними лишь сферу гастрономическую: все века, с древности и по наши дни, мясо диких ослов считается весьма вкусным (римляне его особенно ценили).
По этой и другим причинам азиатский дикий осел всюду редок, почти истреблен, хотя территория, на которой он жил и местами еще живет, очень обширна: полупустыни и пустыни, равнинные и горные, от Северной Аравии, Сирии до Монголии и Тибета. В Монголии и Средней Азии дикого осла называют куланом или джегетеем, в Тибете – киангом, в Иране и Передней Азии с древности его имя – онагр. Впрочем, разница здесь не только в названиях: они обозначают три разных подвида диких ослов. Кианг самый крупный, темный и высокогорный: по кручам и склонам ущелий кианги лазают не хуже диких коз. Онагр мельче кулана и кианга и светлее их.
Дикий африканский осел – родоначальник всех ишаков мира.
Когда-то табуны куланов скакали по степному раздолью Украины, Крыма и Закавказья. В прошлом веке много было диких ослов в Казахстане, Узбекистане, Туркмении. Но ряды их быстро поредели, и теперь сохранились у нас куланы, как полагают, лишь семьсот голов, только на юге Туркмении, в основном в Бадхызском заповеднике. В 1953 году акклиматизировали куланов на острове Барса-Кельмес в Аральском море.
Дикий осел кулан – одно из самых быстрых (если не самое быстрое!) копытных животных: напуганные, скачут их табуны с резвостью, которую не каждая скаковая лошадь способна показать, – 70 километров в час!
Первое упоминание о зебрах в античной литературе появилось во II веке нашей эры, когда историк Кассиус Дио писал о «лошадях солнца, которые напоминают тигра».
Разные исследователи описали много видов зебр, но современная систематика признает наиболее реальными из них четыре: квагга, обычная зебра равнин, горная зебра и зебра Греви.
Квагга внешним видом спереди вроде бы зебра, а сзади – лошадь, потому что полосы у нее были только на голове, шее, и менее ясные на холке. Вся задняя часть туловища, от холки и до хвоста, без полос, однотонно бурая или песочно-бурая. Ноги и хвост белые.
Многотысячные стада этих забавных полузебр до того как европейцы появились в Африке, кочевали в бескрайних степях, простиравшихся от мыса Доброй Надежды до реки Оранжевой и дальше к, северу почти до самого Лимпопо. Квагги (как и зебры сейчас) обычно паслись в компании с белохвостыми гну и страусами. Страусы лучше видят, а квагги и гну – чуют. Отличное получалось сочетание: львов и людей объединенные таким образом животные замечали скорее, чем в стадах, в которых соблюдается видовая сегрегация.
Но и дружеский альянс с гну и страусами не спас квагг от гибели. Бурам, голландским поселенцам в Южной Африке, потребовались шкуры для бурдюков: в них хранили зерно. А мясом квагг голландцы кормили негров, которых заставляли обрабатывать свои поля. Говорят, что вначале квагг было так много, что бурам не хватало свинца, чтобы в них стрелять. Из трупов они вырезали пули, заряжали ими ружья и снова палили в беззащитных животных, которые не успевали далеко разбежаться.
В результате через семьдесят лет после приобщения к науке квагги уже стали достоянием палеонтологических музеев: две последние квагги в Капской провинции были убиты на горе Тигерберг в 1850 году. В Оранжевой Республике несколько животных в глуши полупустынных степей дожили до рокового 1878 года, когда последние дикие квагги навсегда расстались с жизнью.
Еще лет за сто до этих трагических событий шестнадцать квагг привезли в Европу. Квагга, которая двадцать лет пробыла пленницей Лондонского зоопарка, дожила даже до времен Дагера и была сфотографирована четыре раза. Это единственные фотографии единственной сфотографированной в живом виде квагги!
Но и лондонская квагга не была последней в своем роде. Последней была амстердамская. К тому времени ни у кого уже не осталось сомнения, что эта квагга последняя, В Африке ни одной, в Европе их тоже не было. Полосатая лошадь в зоологическом саду Амстердама меланхолически доживала свой век, а натуралисты и те люди, для которых бурдюки не олицетворяют лучших ценностей мира, в бессильном отчаянии смирились с мыслью, что будущие поколения людей никогда уже не увидят этих прекрасных животных, что через год, через два наступит смерть вида и эволюционные ресурсы нашей планеты понесут еще одну значительную потерю.
Это случилось 12 августа 1882 года: последняя на земле квагга, старая кобыла, умерла.
Горные зебры готовы разделить судьбу квагги: только около 150 последних типичных их представителей живут под охраной закона на западе Капской провинции. Небольшие табуны зебр Гартманна, которых считают подвидом горных зебр, пасутся еще в горах Юго-Западной Африки и Анголы.
Горные зебры равнинам предпочли возвышенности, с поразительной ловкостью бегают они по скалистым склонам и ущельям. Этих зебр (и зебру Греви) называют ослоподобны-ми. Уши у них большие, голова тяжелая, копыта узкие – стаканчиками. Но странное дело: при всей своей внешней ослоподобности ржут горные зебры почти как лошади, но на высоких нотах. Есть какие-то птичьи звуки в их ржании.
От других зебр отличить их легко. Полосы более узкие и «нарисованы» ближе одна к другой, однако до самого брюха не доходят, как у обычных зебр. Зато ноги отчетливо разлинованы до самых копыт. Примерно такого же типа полосы и у зебр Греви, но рисунок их на бедрах и крупе иной. (На рисунках: в красном контуре обычная зебра, в голубом – горная, в зеленом – Греви.)
Но самое приметное, что отличает горных зебр от всех других, – отчетливый «кадык» снизу на шее.
Зебра Греви живет в Южной Эфиопии, Сомали и в соседних областях Восточной Африки. Из всех зебр у нее на единице, так сказать, живой поверхности наибольшее число полос: они еще уже и ближе одна к другой, чем у горной зебры. Это самая крупная из зебр, самая, по-видимому, древняя и наиболее ослоподобная: голова у нее массивнее, чем у других зебр, шея и хвост короче, уши шире, на концах округлые и красиво оторочены черными полосами. Крик ее – рев, скорее даже отрывистое рычание. Горная зебра, как уже говорилось, ржет, а обычная будто лает, но очень ритмично.
Жеребята зебр Греви родятся с гривой по всему хребту – от холки до хвоста. И побежка у зебры Греви иная: не кэнтер (короткий галоп), а трот, то есть мелкая тряская рысь. (Но, спасая бегством жизнь, переходят зебры Греви на более резвый аллюр – карьер, то есть очень быстрый, стелющийся галоп.)
Зебры экваториальных и приэкваториальных равнин, или обычные зебры, полосатую раскраску носят не унифицированную: у разных подвидов и рас (даже у разных особей!) она своя и чем-то отлична. Однако все ее варианты объединяют и соединяют нерезкие промежуточные переходы. В общем, чем севернее обитают зебры этого вида, тем отчетливее и ярче у них полосы.
Редчайшая фотография – квагга!
У самого южного подвида, ныне, как и квагга, истребленной бурчеллевой зебры, которая обитала в Южной Африке по соседству с кваггой, ноги были совсем без полос, полосы на теле более тусклые, основной фон шкуры не белый, а желтоватобурый.
Второй подвид – зебра Чэпмана – живет севернее. На ногах полосы у нее нечеткие, до копыт не «дорисованы», а посередине вдоль некоторых белых полос проведены желтые штрихи. У еще более северных подвидов (Восточная Африка, Судан), например у зебры Гранта или Бема, ноги отчетливо полосатые до самых копыт, а белые полосы без всякой желтизны.
В Африке обычных зебр еще довольно много. Но, как ни странно, мы мало знаем о них: травоядны, пасутся стадами, часто смешанными (в содружестве с другими степными животными), игривы: скачут, лягаются, кусаются незлобно. Львы – их главные враги.
Недавно выяснили, что стада зебр состоят из отдельных семей, члены которых очень дружны и годами не расстаются, что память у зебр отличная: разные геометрические фигуры различают они без труда и помнят их почти год. Нет одинаково полосатых зебр даже в одном стаде, поэтому жеребята находят своих матерей по неуловимой разнице в их полосатости. Долголетие у зебр немалое. Одна прожила в Дублинском зоопарке 46 лет.
Скачут зебры резво: 50 километров в час без особого напряжения.
