Александр Ферсман - Путешествия за камнем
И вот много лет спустя, в 1940 году, мы снова в Средней Азии. Но в Средней Азии новой, рожденной к новой жизни. На нескольких автомобилях мы объезжаем ее горные предприятия. Могучие каналы пересекают на каждом шагу нашу дорогу; грандиозные гидростанции заливают электрическим светом города, поселки.
Средняя Азия родилась, наконец, для крупного горного дела. Справа и слева от дороги белеют корпуса заводов и обогатительных фабрик, а ночью сверкают огни металлургических плавок.
Вдали могучие хребты снежным кольцом опоясывают зеленые оазисы; туда врезались уже дороги, на высотах открыты новые месторождения металлов олова и лития. Цинк и свинец составляют основу богатств отрогов Тянь-Шаня. Богатейшие рудники молибдена и вольфрама дают сырье для лучших сортов стали. Руды индия дают металл для прожекторов, висмут используется в медицине, ртуть — для запалов, кобальт — для магнитной стали. Огромные богатства солей фосфора и калия, хлористого натрия и глауберовой соли составляют основу химической промышленности, а электроэнергия мощных горных рек сковывает азот воздуха, превращая его в мирное время в удобрения для полей, а в годы войны — во взрывчатые вещества.
Мы не узнали старой Средней Азии и старой Ферганы. Прерывистым кольцом многообразных руд опоясаны оазисы Ферганской долины. В ущельях гор расположены рудники сурьмы и ртути. Мощные угольные месторождения дают энергию для новой промышленности. Редчайшими металлами снабжаются отечественные заводы.
Средняя Азия сумела поднять свои горные богатства и к богатству хлопка присоединила важнейшее ископаемое сырье.
Средняя Азия цветных и редких металлов превращается сейчас в Среднюю Азию химии и черной металлургии. Перед ней открываются новые блестящие возможности. Нужна наука, чтобы освоить богатства и дать их нашей стране.
И снова, на четвертом этапе овладения богатствами этой страны, нам придется решать большие проблемы ее химизации.
Снова будем объезжать рудники и заводы и гореть любовью к этой чудной жемчужине Советского Востока.
Каракумские пески
Далеко не всякий знает, где находится пустыня Кара-Кумы. Одни путают ее с горным плато Каракорум в Центральной Азии, другие относят ее к Северному Ирану. Еще меньше знают о том, чтó она собой представляет, живут ли в ней люди и какова ее природа.
Три экспедиции Академии наук пересекли эти пески в наименее известных частях. Мне же лично пришлось принять участие в первой и третьей каракумских экспедициях.
Кара-Кумы, «черные» или «грозные пески», тянутся почти от берегов Каспийского моря до течения Аму-Дарьи. По широте они вытянуты более чем на 750 километров, по меридиану — на 500, покрывая собой, таким образом, громадную площадь в 330–350 тысяч квадратных километров[43].
Мы можем разделить Кара-Кумы на три части: восточную, центральную и западную.
Восточные Кара-Кумы ограничиваются с севера Среднеазиатской железной дорогой, пересекающей Кара-Кумы на перегоне почти в 200 километров, между станциями Чарджоу на Аму-Дарье и Байрам-Али в чудном оазисе низовий реки Мургаб. Они окаймляются течениями рек Аму-Дарьи и Мургаба и, повышаясь к югу, переходят в степи предгорий афганских хребтов. Восточные Кара-Кумы изучены лучше других. Многочисленные экспедиции А. М. Коншина, В. М. Обручева, Димо, Дубянского, Палецкого и других пересекали эти пески, частью сыпучие и труднопроходимые на севере и востоке, но переходящие в хорошие пастбища и степи на юге. Эта часть Кара-Кумов почти лишена оседлого и даже кочевого населения и лишь временно используется для выпаса скота туркменами и афганцами в районе культурных полос, вдоль протекающих рек.
Западные Кара-Кумы известны гораздо меньше, хотя и представляют исключительный интерес. Мы можем искусственно считать их восточной границей меридиан Сарыкамышской впадины на севере, пересекающей на юге, как отмечено на карте, железную дорогу между Кызыл-Арватом и Бахарденом. Эта часть Кара-Кумов на северо-западе ограничивается стеной — чинком[44] Усть-Урта, высокого третичного плато, у подножья которого извивается Узбой — сухое русло, очевидно Аму-Дарьи. Многочисленные арыки и остатки древней культуры говорят о цветущем прошлом этого края, когда, вероятно, один из рукавов Аму-Дарьи изливался в Каспийское море. На юге, за линией железной дороги, тянутся хребты Кюрен-Дага и Копет-Дага[45], с вершин которых сбегают воды в северные предгорья. Хотя именно этот район был изучен очень хорошо, а старые пути от Каспийского моря и из Ирана к Хиве и к древнему Хорезму лежали именно в этом направлении, мы очень мало знаем о природе этого края. Но мы имеем основание думать, что это один из интереснейших участков Кара-Кумов, вероятно, богатый серой и другими полезными ископаемыми.
Очень много культурно-исторических и хозяйственных проблем таит в себе эта часть Кара-Кумской пустыни. Здесь, наряду с соляными озерами, богатыми целебными грязями (Молла-Кара), мы имеем и озера пресной воды. Сейчас мы знаем, что здесь и на прилегающем к Кара-Кумам Красноводском плато живет население свыше 20 000 человек; что на некоторых такырах насчитывается свыше ста колодцев и что прекрасные весенние пастбища сменяют здесь густые заросли пустынного дерева — саксаула.
Центральные Кара-Кумы — громадная площадь между Хивой и Ираном, почти никем не посещалась до наших экспедиций.
После смелых работ поручика Калитина (1881), Лессара (1884), Коншина (1888) в прошлом веке и Нацкого (1916) в начале нынешнего столетия мы узнали, что Центральные Кара-Кумы делятся почти пополам линией как бы «старого русла» или чинка Унгуза[46]. К югу от этого Унгуза на 250 километров простираются сплошные пески; на север поднимается так называемое Заунгузское плато, сложенное из коренных пород и постепенно падающее к северу, к Аму-Дарье[47]. Мы знаем также что, не доходя 20–30 километров до Унгуза, среди песков возвышаются знаменитые серные бугры Кырк-Джульба — «Сорок бугров», в которых туркмены и хивинцы издавна кустарным способом добывали серу (кугурт). Именно эта часть Кара-Кумской пустыни и была полем деятельности трех наших экспедиций, и много нового выяснилось в результате их работ.
Песчаная пустыня Кара-Кумы.
Общее строение Кара-Кумов в целом до сих пор не может быть дано, но их можно себе представить в виде песчаной равнины, возвышающейся не более 100–150 метров над поверхностью Каспийского моря, повышающейся к югу и юго-востоку и постепенно падающей к Аралу и Каспию. Эту простую схему, однако, нарушает упомянутый увал Заунгузского плато, где коренные породы на 100 метров поднимаются над песками, более круто обрываясь к югу и спокойно ныряя под пески на севере.
Мы склонны думать, что и в других местах, вне Унгуза и Кырк-Джульбы, коренные породы очень неглубоко залегают под песками и что основные черты природы определяются все же этими коренными породами, образовавшимися как осадки третичных морей, озер и речных систем.
Основной элемент Кара-Кумов — мелкие пески, довольно сильно отвеянные ветром. Они сравнительно темные на юге Кара-Кумов и более светлые, красноватые на севере, где переходят в пески соседних пустынь Кызыл-Кумов. В южной части, прилегающей к горам Копет-Дага, и в самой северной части у Аму-Дарьи к ним примешиваются более мелкие частицы и местами создаются незаметные переходы в пылевидные лессовые почвы Средней Азии. Формы песков необычайно разнообразны. О них мы будем говорить очень много раз, описывая наши путешествия. Но если мы и научились различать и систематизировать эти пески по их форме, то менее успешны наши попытки точно определить причины их изменчивых контуров. Конечно, огромную роль в природе этих песков составляет растительность. Только в немногих местах, особенно прилегающих к Аму-Дарье, мы видим подвижные пески, лишенные растительного покрова, в остальной же, подавляющей части они покрыты кустарником и травой.
Трудно себе представить более чарующую картину, чем пустыня весной. Она цветет и благоухает. Темные и светлые деревья саксаула, этого замечательного богатства песков, сменяются зарослями стройной песчаной акации — «сезена» (Ammodendron). Поверхность песков устлана ковром ярко-зеленого илака. На буграх зеленеет подобный ковылю селин (Aristida). Сильный аромат цветущей пустыни, яркие краски зелени, бодрящий воздух ранней весны — все это лишь кратковременная сказка. Уже с конца апреля начинается умирание едва распустившейся природы. Май сжигает все окончательно. Бураны покрывают всю растительность однообразным налетом песка и мелкой пыли.
Песок накаляется до 80°. Температура воздуха превышает 45°C. Ночи не приносят прохлады. Пыльные смерчи поднимают белые облака солей из шоров или красные глинистые частицы такыров. Цветущие поля превращаются в пустыню на много месяцев — до новой весны[48].
