Галина Гордиенко - Запах полыни
Как только Танька о нем вспомнила?!
Колыванову не повезло. Бегать-то он бегал, но Таня как-то умудрялась вычислять его, хотя Женька сам порой не знал, куда его занесут дела через час-другой.
Нахальная девчонка прилипла как банный лист. Ходила следом тенью и уговаривала, уговаривала, уговаривала.
Она ждала Колыванова у порога его офиса. Топталась под чужими дверями, пока Женька решал свои вопросы. Бесконечно звонила по телефонам, узнав номера всех трех мобильников, причем два номера Колыванов держал в тайне даже от родителей, они были предназначены только для деловых разговоров.
Колыванов окончательно спал с лица за эти полмесяца. Он вздрагивал от любого шороха. Проникал в нужные места исключительно «тайными тропами», рискуя дорогими туфлями — все имидж, чтоб его! — из тонкой кожи. Трусливо прятался от назойливой родственницы за вонючими мусорными баками, а потом с проклятиями вертелся под горячим душем, не в силах избавиться от преследующих его запахов. В сердцах разбил об стену один из сотовых телефонов, как нарочно самый навороченный и, как следствие, самый дорогой…
Бессовестная Татьяна будто не замечала его молчаливого протеста! Трясла перед Женькой многочисленными справками, ксерокопиями каких-то документов, ответами из Казахстана на ее запросы…
Толковала что-то о «дурных» законах и о несчастной, никому не нужной девушке, которой просто необходимо помочь. И без него, Колыванова, бедняжка пропадет вместе с невинным младенцем…
Женька порой не сомневался — он сходит с ума.
«Невинный младенец» оказался последней каплей.
Колыванова теперь не освежал даже сон! Жалобный детский плач преследовал его, стоило смежить веки!
К Женькиной ужасающей худобе — мама только ахала — добавились синяки под глазами и затравленный бегающий взгляд. Преследовало ощущение, что он под колпаком и вездесущая Танька видит его и на унитазе.
Такая жизнь Колыванова не устраивала!
Никак.
Дабы отвязаться от назойливой родственницы — кем бишь она ему приходится? — измученный Женька согласился облагодетельствовать сироту, лишь бы оставили в покое. Пусть Танькина протеже получит так необходимое ей и неродившемуся младенцу российское гражданство, черт с ней.
Но чтобы на этом — все!
Чтобы Колыванову никогда не видеть и тени этой злосчастной девицы!
Как и тени ее отпрыска!
Никогда!!!
Пусть Татьяна — раз такая жалостливая! — сама разбирается со своими казашками и незаконными новорожденными! Они ему, Евгению Колыванову, никто, и звать их никак, и слышать о них он в дальнейшем не желает. Ни слова, ни полслова!
Это его условия!
И чтоб развод по первому требованию!
Татьяна не возражала. Еще бы возражать, добившись своего!
Она торжественно поклялась никогда брата на этот счет не беспокоить. Пообещала, что даже Женькино присутствие на регистрации не понадобится, только паспорт. Мол, есть у нее на примете один парень, фото в Женькином паспорте паршивое, так что он за жениха сойдет запросто, кто там его разглядывать будет, кому он нужен…
Женька, слушая ее, головой покрутил от изумления: ну и девица! А ведь, кажется, только-только школу окончила. Что ж, интересно, из нее дальше-то будет?!
Впрочем, ему какое дело?
Пусть у Танькиных родителей голова болит. И у ее парня, интересно, есть у этой шальной девицы парень?
А хоть два!
Паспорт Таня вернула через три дня, уже со штампом регистрации брака. Также в паспорт была вложена бумага, Колыванов ее толком и не прочитал. Что-то типа — ребенок не от него, и на его, Женькино, отцовство никто не претендует.
Колыванов хотел забыть об этой истории как о дурном сне!
И забыл.
Таня невольно фыркнула: Женька за прошедшие семь лет о разводе так и не заикнулся. Наверное, его вполне устраивал штамп в паспорте. Скажем, как защита от слишком настойчивых претенденток на руку, сердце и немалый счет в банке.
Впрочем, вряд ли сейчас Колыванова хоть кто-то посмеет назвать Женькой! Разве только родители. Для остальных он давно уже Евгений Сергеевич, уважаемый бизнесмен, хозяин сети компьютерных магазинов и двух фирм, обслуживающих самые крупные городские предприятия. Что-то, как помнила Таня, связанное с программным обеспечением и ремонтом компьютеров, восстановлением информации на жестких дисках и…
Да какая, собственно, разница?!
Главное, Таня наконец придумала, где будет искать следующее рабочее место для глупой Саулешки — в одном из Женькиных офисов. Не в головном, понятно!
Таня почему-то не сомневалась: самому Колыванову и знать о ее визите — а тем более о Саулешке! — не стоит.
К чему? Договор есть договор, она, Татьяна, всегда слово держит.
Таня задумалась: кем же пристроить подругу в такую престижную фирму? Может, программистом?
И вздохнула с сожалением: не пойдет. Саулешка, конечно, что-то в этом деле соображает, но у Женьки в конторе работают такие асы, куда до них Саулешке, у нее и диплома пока на руках нет…
А жаль, заработок у программистов наверняка очень приличный, Саулешке с Китенышем хорошие денежки не помешали бы.
Оператором? Ну, это можно. Тут Саулешка любого за пояс заткнет, она с компом давно на «ты».
Или лучше секретарем? Интересно, сколько получает секретарь в такой солидной фирме? Явно не копейки, это было б смешно!
Мысль, что вакантного места в нужной фирме может не оказаться, Таня отмела сразу, как пораженческую.
Чтоб она, да не выбила Саулешке хоть какое-нибудь местечко? Родственница она Колывановым или не родственница?!
«Нужно будет, так и тете Гале позвоню. — Таня расслабленно улыбнулась солнцу и встала со скамьи. — Упрошу сделать звонок в офис. Так сказать, замолвить словечко за самую близкую подругу любимой племянницы. Распишу, в каком отчаянном положении находится Саулешка и какой у нее замечательный сынишка».
Таня перебежала дорогу.
«А Женьке о Саулешке и правда знать незачем. Заранее тетю Галю предупрежу, чтоб не проболталась, — рассеянно думала она. — Хотя он вряд ли даже имя ее помнит, я, кажется, и не называла. В паспорте, понятно, все указано, вот только Женька почти им не пользуется, чаще — заграничным. То и дело в Германию мотается или в Америку, тетя Галя недавно хвасталась. И в офисе только в головном бывает, на другие у него времени нет, и слава богу, незачем им сталкиваться. — Таня сердито фыркнула. — Хотя какая разница? Саулешка такая серая моль, Женька ее и не заметит, даже нос к носу столкнувшись…»
Последняя мысль Таню развлекла, и она бодро прибавила шагу: «Нет, у меня точно получится! Саулешке лишнего болтать не собираюсь, так что все устроится…»
Таня сдвинула брови, припоминая, что известно подруге о той давней истории.
Ее лицо разгладилось: да ничего практически! У Сауле той осенью такой бешеный токсикоз был, из постели не вылезала. Стоило голову приподнять, ее тут же выворачивало. Бедняга на тень походила — тощая, мрачная, с потухшими глазами, едва живая.
Саулешка и в ЗАГС, помнится, не ходила. Вместо нее Таня отправила Катьку Сидорову, она больше других Саулешкиной фотографии в паспорте соответствовала, хотя на самом деле они совсем не похожи.
Впрочем, Таня и сама могла вместо Сауле «невестой» стать. Никто фото с оригиналом не сличал, все прошло как-то буднично и без осложнений, даже неинтересно.
Таня хмыкнула: может, сыграла роль подушка, привязанная Катькой к животу? И справка о беременности?
Ну, не важно. Главное — Саулешка знает о собственном «замужестве» самый минимум. Она даже свидетельства о браке не видела, оно у Тани в шкафу, под стопкой постельного белья хранится. Сауле лишь фамилия и имя «мужа» известны, ничего больше.
Сауле сама теперь Колыванова. Таня тогда настояла на смене фамилии, как Саулешка ни упиралась.
И правильно сделала, что настояла. Пусть теперь попробует этот типчик из Южного Казахстана вычислить Сауле! Искать-то он будет кого? Правильно, Ковалеву!
Вот и пусть землю роет.
Таня нежно улыбнулась: зато Китеныш теперь — Никита Евгеньевич Колыванов. Можно сказать — почти родственник ей, вот так забавно фишка легла.
Хотя… тетя Галя, помнится, говорила: где-то в Новгородской области есть деревня Колываново, там этих Колывановых… Так что однофамильцев у Женьки хватает и без Саулешки с сыном.
Сама Сауле о «муже» не говорила. Таня ей тогда сказала, что Женька сразу уехал из города. Мол, живет сейчас где-то под Москвой, пытается найти работу по душе.
Сауле ни разу не спросила о нем. Только, как получила гражданство, все просила передать Колыванову «большое спасибо».
Таня, само собой, обещала.
С тех пор Сауле не вспоминала, что замужем.
Выходит, нет никакой причины Саулешке упираться, отказываясь от нового места. Все выгладит вполне обыденно: подумаешь, Таня использовала какие-то дальние родственные связи. В наше время все так делают, ничего особенного.
