Фридрих Фурман - Филантропия в Америке
В свою очередь, лидеры и адвокаты фондов, заняв на слушаниях круговую оборону, не уставали, ссылаясь на А. Токвиля и других классиков социологии, защищать добровольческие ассоциации и филантропию как квинтэссенцию американской демократии. И отвергать право государства вмешиваться в прерогативы ее организаций. Однако в эпоху, когда налоговая политика разрабатывалась в терминах публичных финансов и требовала не только социального равновесия, но и экономической целесообразности, ссылки на впечатления и аргументы Токвиля уже были несостоятельны.
В конечном счете, стала неизбежной проведённая несколько лет спустя – в 1969 году, уже при президенте Р. Никсоне – новая налоговая реформа, лишившая фонды прежней свободы действий. Она ввела ограничения контроля доноров над фондами, и, значит, возможностей корыстных финансовых сделок между ними (эти акты объединили термином self-dealing, означающим сделки в интересах стороны-инициатора), поставила под контроль практику инвестирования и текущих выплат, проводимых фондами, и потребовала представления ими годовых финансовых отчетов.
Однако полное решение противоречивых проблем фондов на этом этапе так и не было достигнуто. С одной стороны, ограничительные меры налоговой реформы не были столь драконовскими, как ожидали, а с другой – атаки на них продолжались и в прессе, и в Конгрессе. В то же время быстро растущие числом и влиянием организации независимого сектора требовали законодательного признания своей роли в публичной политике и своего места в меняющейся структуре публичных финансов.
Стала очевидной необходимость в достижении очередного социального и политического компромисса, из множества которых, как известно, соткана вся американская социальная история. Требовалось, наконец, формальное (правовое) признание общественностью и государством разрастающегося небывалыми темпами конгломерата бесприбыльных организаций в качестве независимого. или третьего сектора экономики и общества.
9. Зигзаги развития третьего сектора: 1960—2012
Третий сектор получает формальное признание
Это ключевое событие в современной истории американской филантропии случилось в 60—70-е годы и тесно связано с именем и деятельностью Джона Д. Рокфеллера-младшего (John Davison Rockefeller III, 1906–1978). Или как часто пишут, Рокфеллера 3-го – выдающегося филантропа из третьего поколения знаменитого семейства Рокфеллеров114.
В 60-е годы он возглавлял фонд Рокфеллера, опекавший солидную сеть филантропических учреждений, основанных его дедом, отцом и им самим. Имея большой, и нередко печальный, опыт взаимоотношений труда и капитала в семейном энергетическом бизнесе, будучи опытным социальным политиком, обладая в то же время почти непререкаемым деловым и моральным авторитетом, он единственный из всех лидеров крупных фондов признал на слушаниях в Конгрессе нужду в серьезном реформировании «Большой филантропии».
Рокфеллер считал, что, лишь очистив ее от злоупотреблений, можно будет отвести от нее необоснованные обвинения. Вместе с тем он полагал, что настала пора ответить на накатывающуюся волна за волной, часто беспочвенную, популистскую критику филантропии и опекаемых ею бесприбыльных организаций всесторонним и глубоким обоснованием их существования в обществе и права на налоговые привилегии. Это было тем более необходимо, что казавшиеся жесткими меры налоговой реформы 1969 года не дали желаемого результата.
Наделенная функциями их контроля и регулирования федеральная Служба внутренних доходов (Internal Revenue Service – IRS) не справлялась с этими задачами. Ей это действительно было не под силу, ввиду огромного числа и необыкновенного разнообразия подконтрольных организаций – не столько филантропических фондов, сколько бесприбыльных организаций, получающих их гранты и субсидии правительства. Тем временем в ряде научных экономических журналов прошла серия статей, в которых математически обосновывалась неэффективность льгот по налогам для филантропии по сравнению со их снижением для частного бизнеса с целью стимулирования пожертвований. Это, естественно, подпитывало аргументы противников налоговых привилегий фондов и бесприбыльных организаций.
В этих условиях Дж. Рокфеллер 3-й призвал в своих публичных обращениях к раздраженному Конгрессу и взбудораженным и разобщенным лидерам филантропии создать новое, в духе ассоцианизма Гувера, «публично-частное партнерство». Этому партнерству, какую бы организационную форму оно ни приняло, нужно было «глянуть в корень». Во-первых, признать факт существования «новой филантропии», созданной в послевоенные годы усилиями не только бизнеса и волонтерских организаций, но и государства. Во-вторых, заново оценить ее изменившуюся роль в американском обществе и разработать особую политику для эффективного проведения ее организациями «частных инициатив в общественных интересах».
«Фронтовой» характер обстановки, окружавшей тогда сферу фондовой филантропии, вынудил Рокфеллера и его советников из правительства, адвокатских и академических кругов предпринять ряд почти что детективных акций. Они предпринимались в тайне не только от прессы и популистских деятелей Конгресса, но даже от других лидеров филантропии. Одной из таких детективных акций, пишет П. Холл в обзоре событий той поры, было привлечение в частном порядке Мартина Фельдстайна (Martin S. Feldstein), авторитетного экономиста из Гарварда, для независимого и объективного исследования эффективности как льгот по налогам, так и всей поддержки государством сферы филантропии. Шаг этот был достаточно рискованным, потому что Фельдстайн взялся за эту работу при условии, что будут опубликованы любые, даже негативные ее итоги. Однако его отчет содержал позитивную экономико-математическую оценку привилегий филантропии, с которой согласились даже их противники среди университетских экономистов. Отчет содержал убедительные доказательства того, что налоговые льготы для филантропии стимулируют поток благотворительных пожертвований и что в итоге их общая сумма значительно превышает налоговые потери государства115.
Нейтрализовав этими результатами популистов и враждебную прессу, Дж. Рокфеллер 3-й и его «мозговой трест» взялись за следующую стратегическую акцию. Ею стала организация новой независимой комиссии по частной филантропии и публичным нуждам, или комиссии Файлера, по имени ее председателя Джона Файлера (John Filer). В отличие от прежних комиссий по филантропии, она, чтобы избежать излишней полемики, не включала представителей фондов и ее состав был тщательно сбалансирован – по географической и партийной принадлежности, расе, этничности, полу и религии. В нее вошли видные экономисты, социологи, юристы и эксперты по неправительственным организациям. Тесно сотрудничая с комитетами Конгресса и управлениями Министерства финансов, терпеливо преодолевая внутренние разногласия, комиссия в течение 2 лет провела исчерпывающее междисциплинарное исследование «новой филантропии». Комиссия представила свои результаты и рекомендации в сводном заключительном докладе, опубликованном Министерством финансов в 1975 году под названием «Благотворительность в Америке: на пути к созданию более сильного добровольческого сектора» (Giving in America: toward a stronger voluntary sector).
В докладе комиссии были рассмотрены все аспекты деятельности организаций со льготным статусом, проведен анализ их растущей роли как работодателей и как важных поставщиков социальных, медицинских, образовательных и культурных услуг, а также как новой общественной силы в политической жизни страны. Были подготовлены рекомендации по налогообложению и регулированию таких организаций, затрагивающие как их жизнеспособность, так и предотвращение злоупотреблений с их стороны. Наиболее далеко идущим итогом работы комиссии Файлера стало обоснование того, что до нее было лишь общей идеей. Она утверждала, что «новая филантропия» это не только доноры, но и организации-получатели пожертвований. Если первые жертвуют свои средства на публичные цели, то вторые используют эти средства на реализацию важных для общества целей. И все они образуют взаимосвязанный и единый «сектор» американской политической, экономической и социальной жизни.
Так впервые была сформулирована единая и цельная концепция бесприбыльных организаций. По этой концепции они являются составной частью третьего (в отличие от двух других – бизнеса и государства), независимого, бесприбыльного, или – как его предпочла назвать комиссия Файлера – добровольческого сектора. Этот сектор вправе иметь особый статус, включая налоговый, свои централизованные ассоциации для выражения и защиты общих интересов, для самоуправления и самоконтроля.
