Грэм Хэнкок - Зеркало небес. В поисках утраченной цивилизации...
Но в древнеегипетском языке имеется и еще одно слово «маат». Согласно «Словарюиероглифов» сэра Э.А. Уоллис-Баджа, оно может означать «глаз», «зрение», «вид», «видимое», «сцена», «видение». В «Книге Мертвых» оно встречается довольно часто в виде выражения «маат Ра», что означает «глаз Ра»; например, в главе 17 мы читаем: «Это — вода небес; иначе говоря, это образ глаза Ра (маат Ра)».
Если слегка подредактировать название Мата-Ки-Те-Рани, убрав «Ки-Те» («смотрящий на»), то окажется, что «Мата Рани», стойкое словосочетание на острове Пасхи и в других полинезийских языках, которое означает «глаз неба». Невозможно отрицать, что «Мата Рани'' довольно близко фонетически и семантически к древнеегипетскому «маат Ра». означающему, в сущности, не что иное, как «глаз солнца»3. Более того, в обоих случаях делается особый акцент на небесах и небесных телах; иначе говоря, выражения эти носят астрономический характер.
Тайный языкСуществует прямое свидетельство забытого астрономического наследия острова Пасхи, которое не ограничивается аху и моаи. Наряду с физическим доказательством в виде ориентации сохранившихся на острове каменных развалин, до нас дошли интригующие обрывки мифов, отражающие сильный дуализм «небо — земля», характерный также и для Древнего Египта и Ангкора. Мы уже упоминали в главе 13, что богоцарь Хоту Матура, как утверждали, спустился с неба на землю в большом «корабле». Полностью этот отрывок из предания звучит следующим образом:
«Он спустился с неба на землю,
На обе земли спустился Хоту Матуа,
Вернувшись с помощью неба в оба мира своего
старшего сына, в оба мира, в свой мир.
Он прибыл на корабле своего младшего сына,
своего лучшего сына, прибыл на землю с неба».
В пересказе с дощечки Ронгоронго, сделанном в XIX веке одним из последних островитян, которые могли их читать, этот текст, как нам кажется, удивительно близок к речениям египетских «Текстов Пирамид» и «Книги Мертвых», где описывается, как Ра поднимается на небеса по утрам, когда он, метафорически, «самый молодой», на солнечном корабле с названием «Мандет», а в сумерках, когда он, тоже метафорически, «самый старый», спускается на солнечном корабле «Месекет». Особо отметим упоминание в этом изложении «двух земель», которое легко узнают все, кто штудировали «Мельницу Гамлета» Джордже де Сантильяны и Герты фон Дехехенд. Их вклад в науку состоит в выявлении особого сугубо астрономического языка глубокой древности, зашифрованного в мифах и монументах, причем и язык этот, и наука восходят, по их выражению, к «некоей почти невероятно древней цивилизации», существовавшей по всему миру за тысячи лет до начала официальной истории. Этот язык связан в особенности с прецессией равноденствий и несет ряд чисел, производных от скорости прецессии — один градус за 72 года, 30 градусов за 2160 лет и т. д. Это также язык, который использует определенные «мысленные модели», облегчающие понимание сложных астрономических идей. Одна такая модель называлась в мифологии землей; по определению Сантильяны и фон Дехехенд, это воображаемая плоскость, проходящая в небе таким образом, что она соединяет четыре «определяющих» зодиакальных созвездия, на фоне которых солнце восходит в дни солнцестояний и равноденствий в данную эпоху:
«Поскольку эта «земля «определяется четырьмя созвездиями, восходящими гелиакально в два дня равноденствия и два — солнцестояния, ей присвоено название четырехугольной (что совсем не означает, будто «примитивные «китайцы и другие народы действительно считали ее четырехугольной). И, поскольку эти созвездия определяют положение вершин четырехугольной «земли «лишь временно [вследствие прецессии равноденствий], вполне естественно говорить, что такая земля периодически гибнет, а из вод рождается новая земля, по мере того как четырем характерным моментам года начинают соответствовать четыре новых созвездия».
Упало сверху на землю. Люди кричали:
«Небо упало в дни короля Рокороко Хе Тау».
Он выждал заданное время, и небо вернулось;
оно ушло и осталось там наверху».
Век, а, возможно, и намного дольше, здесь существовало мирное стабильное и сознательное общество, которое производило достаточно прибавочного продукта, чтобы содержать большую прослойку квалифицированных строителей и скульпторов, необходимых для возведения аху и моаи. Древние египтяне, ознакомившись с этим обществом, немедленно признали бы, что им правит маат, поскольку здесь доминировала духовная мощь, выражавшаяся в актах индивидуального и коллективного творчества. В результате в наследство миру осталась загадка мистической красоты — непостижимая мандала из более чем 600 таинственных, заряженных энергией статуй, которые как бы выплеснулись из кратера Рано Рараку, где их высекали из камня, и разлились по склонам Двумя гигантскими спиралями.
Параллели и меридианыМы поднялись по крутой внешней стене кратера Рано Рараку, перевалили через заросший травой край и стали спускаться в зияющий рот древней кальдеры. Все окружающее пространство было заполнено частично вырубленными и законченными моаи и их головами, общим числом 276 штук, причем одни стояли, другие — лежали. Все те, что стояли внутри кратера, ряд за рядом, разбросанные случайным образом, были обращены лицом в сторону находящегося на дне кратера озера с берегами, поросшими тростником. Подобно горячему кушанью, оставленному нетронутым на брошенном столе, эти загадочные, не от мира сего фигуры свидетельствовали о какой-то деятельности, которая была внезапно приостановлена. Нам было бы легко согласиться с объяснением археологов относительно случайного распределения статуй по склону, согласно которому в момент социального конфликта рабочие в каменоломне разом положили свои инструменты и ушли со своих рабочих мест, чтобы никогда не вернуться. Существует, однако, и другая версия, согласно которой расположенные моаи внутри и вне каменоломни носит продуманный характер, и эти сотни изваяний образуют одну сложную и весьма зрелищную монументальную композицию. Те головы, что поменьше, смотрели на нас так, будто они вырастают из земли — этакие странные, корявые корневища, или овощи, или фрукты, увядшие на ветке, оторванной от живой, растущей скалы, уложенные на просушку и сморщившиеся. Было что-то торжественное в лицах, чей незрячий взор направлен в центр озера, расположенного в кратере, посреди огромного океана. Там, высоко на краю Рано Рараку, где скалы круто спускаются в восточном направлении на 180 метров к морю, мы наткнулись на любопытную вещь — вырубленную в скале пещеру с рядами каменных скамей или сидений, расположенных вдоль стен. Подобно моаи, все они были обращены в сторону озера. В совокупности с различными пазами, альковами и нишами глубиной более метра и высотой более двух метров внешний вид этого сооружения очень походил на каменные террасы и лестницы подводного «монумента» в Йонагуни. Дэвид Хэтчер Чайлдресс рассказал одно из преданий острова Пасхи. Семеро волшебников однажды уселись на скамьи Рано Рараку и объединили свою ману, чтобы заставить статуи двигаться: «Всем моаи нужно было идти в одном направлении. Выйдя из кратера, они зашагали по часовой стрелке… по спирали вокруг острова. Вы и сегодня можете увидеть древнюю дорогу, по которой они шагали». На самом деле, здесь можно увидеть не одну древнюю дорогу, и во многих местах рядом с ними находятся моаи, упавшие ничком; выглядит это так, будто они играли в «музыкальные стулья», грациозно двигались, а затем словно по команде все повалились на землю. Имеются и другие доисторические дороги, которые обитатели острова Пасхи называют Ара Махива. Утверждают, что некогда они «пересекали все побережье острова» и что они «являются работой некоего сверхъестественного существа». Однако наибольший интерес представляет предание, записанное некогда на дощечке Ронгоронго, которое пересказал в 1886 г. старик по имени Уре Ваейко:
«Когда остров был только создан, и о нем узнали наши праотцы, землю пересекали дороги, прекрасно вымощенные плоскими камнями. Камни эти были настолько искусно пригнаны друг к другу, что нельзя было нащупать неровных краев. Стоителем этих дорог был Геке (имя напоминает древнеегипетское гекау, «колдовство»), и именно он сидел на почетном месте посередине, откуда дороги расходились по всем направлениям. Эти дороги были хитро проложены таким образом, чтобы изобразить паутину, свитую пауком в серых и черных пятнах, причем ни один человек не мог бы обнаружить ни начала, ни конца ее».