Константин Калбазов - Несгибаемый. Враг почти не виден
Им же не впервой получать по морде. Если каждого, с кем сошелся на кулачках, в смертные враги записывать, так никаких силенок не хватит. Дело-то, по сути, житейское. Вот если бы он как-то поглумился, тогда другой вопрос. А когда просто набили морды и по разным углам… Ну что тут скажешь. Бывает. Нет, если Иван сказал, то грохнуть, конечно, надо. Без возражений. Но ведь вон он, плывет, как дерьмо, по течению, водичку кровушкой подкрашивает.
А вот девка, что осталась в той расщелине скалы, — это совсем иное. Уж сколько времени приходится обходиться без бабы. Тут любой мужик взбесится. Потому и рванула эта парочка, гора мышц, ноль интеллекта, за желанной добычей, теряя по дороге слюни.
Вот только им малость не повезло. Потому как тут же пришлось охолонуть и рвать обратно, под защиту деревьев. А как иначе-то, коль скоро баба начала садить из винтаря. Да еще метко так и часто. Зар-раза. Пули так и свищут вокруг. Того и гляди в тело вопьются.
Крапива пальнул в нее из мосинской «драгунки», чтобы напугать. И даже вроде как получилось. Девка поспешила укрыться за скалой. Но стоило только быкам снова подойти к берегу, как она вновь начала стрелять. Пары выстрелов оказалось вполне достаточно, чтобы вновь загнать их под деревья.
— Да твою ж мать! Бешеная какая-то, — произнес один из быков.
— Это да, баба просто гром. Э-эх, такую бы помять. Верно говорю, Студень? — отозвался второй бык.
— Согласен, Рябой, — подтвердил первый. — Только поди дотянись до этой сучки. У нее небось патронов завались. Про Купца поговаривают, что он с собой помалу не носит. А у нас слезы одни, да и только.
— Чего скулите, как щенки неразумные? — сплюнул Иван, наблюдая за расщелиной.
— А чего делать-то, Крапива? — поинтересовался Рябой.
— Студень, ты с берданкой останешься со мной. То, что Купец помалу патронов с собой не носит, это правда. А патроны нам ой как не помешают. Да и стволы лишними не будут. А они там есть. Жмуров в реке помните? Его, паскуды, работа. Так что бабу больше не злим, нечего патроны переводить.
— И чего, высиживать тут будем?
— Нечего нам тут попусту сидеть, Рябой. Ты вместе с Рохлей пробежишься вниз по течению. Купца наверняка прибьет к тем жмурам, которых сейчас рыбы доедают.
— Да на кой он нам? Ты конкретно в него попал, кровищи сколько было, — удивился Рябой.
— Да мне на него вприсядку. А вот маузер с него снимите да обшарьте насчет патронов. Нам путь долгий предстоит, так что лишним не будет. Понял?
— Понял.
— Вот и ладно. Потом выйдете на тот берег и подойдете вдоль вон той скалы. Девка вас не увидит. Мы со Студнем пару раз пальнем, испугаем ее, а там и вы время не теряйте, наваливайтесь. Тут дел-то на полчаса.
— Голова ты, Крапива, — одобрительно произнес Рябой.
— Так я головой в Иваны вышел, а не силушкой богатырской, — подмигнул ему главарь.
Вообще-то не только умом, но также и жестокостью. А еще тем, что никогда и никому не давал спуску, рано или поздно доставая обидчика. Причем разбор у него всегда был коротким. И об этом известно всем. Но акцентировать внимание Крапива не стал. К чему? Лишнее это. Слава, она тогда чего-то стоит, когда ее впереди тебя несут другие. А коли сам о себе распространяешься, то это скорее на бахвальство похоже. И Ивана такое недостойно.
Не сказать, что Крапива не планировал побег. Планировал, разумеется. Другое дело, что осуществить это было не так чтобы просто. Охрана конечно же имела кое-какие отношения с заключенными, приторговывала разной всячиной, выкупала поделки заключенных, подчас чуть ли не произведения искусства. Но дальше этого не шло, и уговориться с охранниками насчет побега практически нереально.
Подготовиться самим тоже непросто. Стукачей на каторге хватало. А за предотвращение побега светила солидная премия. Так что, планируя побег с привлечением охраны, будь готов к тому, что охранники же тебя и убьют. А в том, что риск именно смертельный, сомневаться не стоило. Никто не станет оставлять в живых урку, которого предал и накинул ему срок. Потому что в этом случае обиженный при первой же возможности посчитается с обидчиком.
Но для них все сложилось самым наилучшим образом. Пусть и вышло совершенно неожиданно и случайно. Во время ночного нападения на Слюдянку каторжане взбунтовались. Причем виной тому были вовсе не Иваны, а работяги. Люди и без того были на взводе: отправляясь каждый день на работу, они не знали, станет ли кто очередной жертвой проклятых стрелков. А тут неподалеку началась самая настоящая перестрелка.
Крапива со своей кодлой просто воспользовался моментом и, завладев винтовкой часового, подался в бега. Пока в Слюдянке была неразбериха, они успели пройтись по трем домам на окраине, набрать каких-никаких припасов, собрать одежду и найти берданку с парой десятков патронов.
Предполагая, что их будут искать в западном направлении, Крапива решил сначала забрать на юг, поближе к монгольской границе. Отойдя на несколько верст от Слюдянки, он устроил дневку, чтобы привести себя в порядок и отдохнуть перед дальней дорогой. Продуктов у них изрядно, но тот же хлеб нужно переработать в сухари, мясо закоптить. Словом, забот хватало.
Крапива не переживал, что их могут настигнуть. Во-первых, пару-тройку дней властям будет не до беглецов. Уж больно серьезными силами был совершен налет. Во-вторых, сначала кинутся разыскивать тех, кто выйдет на большую дорогу. Найдутся такие идиоты, куда же без них-то. Так что время подготовиться и уйти достаточно далеко у них есть.
С рассветом беглецы наконец начали свое долгое путешествие. А час назад, примерно в версте от этого места, набрели на мелководье, где обнаружили сразу три трупа. Сперва Крапива подумал было, что кто-то из каторжан неплохо повеселился. И коль скоро так, то стоит встретиться и пообщаться. Может так случиться, что удастся подмять под себя эту кодлу, и дальше надо уходить в побег уже вместе.
Каково же было его удивление, когда они набрели на Купца и эту девицу. От такого приятного сюрприза Крапива буквально уверился в своей счастливой звезде. У него даже руки задрожали от нетерпения, когда он самолично выстрелил в Купца, устроившегося на берегу речки. Тряпка. У него под рукой баба, а он котелок моет…
Сознание возвращалось медленно. Очень медленно. Сначала какой-то шум. А, ну да. Это же река шумит на перекате. Мало того, так и он еще в этой самой реке. Замерз дальше некуда. Странно, а как это он не захлебнулся? Нет, понятно, что он лежит на спине, здесь мелководье и вода едва покрывает уши. Но ведь сюда же он как-то доплыл.
Н-да. Вот подумать же больше не о чем. Как он вообще тут оказался? Впрочем, вопрос тоже из разряда важных дальше некуда. Похоже, на этот раз прилетело ему куда как знатно. Но насколько серьезно он ранен? Да и вообще, с этим делом не мешало бы разобраться как можно быстрее. Не то налетят уроды, и «ох» сказать не успеешь.
Попробовал подняться, но едва пошевелил левой рукой, как плечо и левую часть груди прострелила острая боль. Да еще так сильно, что Петр едва не заорал в голос. Твою ж через колено, в гробину душу, мать нехай! Холодная, считай, ледяная вода оказала анестезирующий эффект и прилично приглушила боль. Но стоило только пошевелиться… Плохая идея.
Перевалился на правый бок. Так вроде нормально. Нет, больно конечно же. Но уже не хочется выть белугой. Терпимо, в общем. Опираясь на правую руку, поднялся на колено, потом с трудом встал на трясущиеся ноги. Огляделся.
Здрасьте. Давно не виделись. Недалеко же вы сплавились по речке. В радиусе десятка метров Петр обнаружил всех троих бурятов, отправленных им вчера в плавание. Падальщики до них пока еще не добрались, мало того, холодная вода препятствует разложению, а потому тела даже не вздулись. Из повреждений — только оставленные пулями.
Падальщики не добрались, а вот люди, похоже, да. Отчего такие выводы? Да оттого, что тела раздеты практически догола. А учитывая то простое обстоятельство, что одежда их ничего особого собой не представляла и даже имела штопку, успел вчера рассмотреть, взяли ее те, кому она ну очень нужна. Беглые?
Опять же стреляли в него едва ли с пятидесяти метров. Косорукий бурят? Товарищи, вам в отдел фантастики, даже если он не охотник, а самый закоренелый скотовод. Не бывает в природе таких бурятов. Они все с детства воины. Так что каторжане. Без вариантов.
От этой мысли Петр даже застонал. И боль в плече тут вовсе ни при чем. Буквально прошлой ночью он пояснял Александре, чем именно чревато для нее пленение бандитами. Накаркал, идиот. И вот сейчас он эту картину увидел воочию.
Попытался идти. Но сил хватило только на то, чтобы выйти на берег, где он рухнул как подрубленный. Хорошо хоть сознания не лишился. Впрочем, хорошо ли? Боль в руке просто адская. И после того, как приложился раной о корягу, стало куда как хуже. Потекло что-то теплое. Не иначе кровь из открывшейся раны.
