Елена Поликарпова - Войны будущего. От ракеты «Сармат» до виртуального противостояния
Вполне естественно, что философия аутентичности должна исходить из «Я-концепции» современного человека, так как «человек по характеру внутренних связей и сложным образцам поведения гораздо сложнее общества» (С.П. Курдюмов)[375]. Исследования в современной западной философии показывают, что первый полный идеал аутентичности сформулирован Жан-Жаком Руссо (XVIII век), который на основе идеи «благородного дикаря» понимал аутентичность как то, что «просто не может быть неаутентичным»[376]. Подобного рода отрицательная дефиниция аутентичности дает возможность понимания аутентичности, начиная с Ф. Ницше и С. Кьеркегора и кончая Ж. Поль-Сартра и А. Камю: «Все в принципе согласны, что любое позитивное определение аутентичности будет самоуничтожающим»[377].
В трудах этого ряда философов можно выделить три очевидных позиции (три M – Man, Machin, Money), лежащие в основе негативной дефиниции аутентичности. Во-первых, то, что не от человека (Man): «Мы априори, – отмечает Л. Триллинг, – понимаем, что предписания общества искажают бытие человека и разрушают его аутентичность»[378]. Данное положение дополняет Ж.-Ж. Руссо, «от которого мы узнали, что общество разрушает нашу аутентичность – наше ощущение бытия зависит от мнения других людей»[379]. Иными словами, оценка чьего-либо выбора, касающегося норм общества, является неаутентичной. Во-вторых, то, что не механическое (Machin), так как «именно механический принцип… воспринимался как враг бытия, источник неаутентичного»[380]. Можно сказать, что обесчеловечение путем использования машин, когда машины замещают естественный порядок, приводит к неаутентичности. В-третьих, то, что не имеет денежного выражения (Money): «Деньги – причина неаутентичного в человеческом бытии»[381]. Согласно позиции Ж.-П. Сартра, главной задачей в исследовании аутентичности является «продвижение «царства целей»» в противовес современному обществу, использующего деньги как инструменты[382]. Весьма просто данную мысль сформулировал Д. Макканнел: «Граница между подлинной структурой и поддельной – это сфера коммерции»[383]. Другими словами, коммерциализация любой деятельности выступает источником неаутентичного. Отсюда логически следует вывод, что рукотворная, механическая или денежная аутентичность делает любого человека и любую вещь неаутентичной.
Фактически здесь речь идет о том, что неаутентичная аутентичность в процессе исторического развития стала фундаментальным аспектом американской культуры. Консервативный ученый Д. Д^Суза показывает, что именно присущие системе американского технологического капитализма неаутентичные 3М лежат в основе американской мечты, определяя аутентичность как «верность самому себе», органически связанной с внутренней свободой человека[384]. Согласно ему, эта аутентичность неаутентична, однако она пронизывает систему моральных ценностей не только в Америке, но и всего развитого мира. Такого рода неаутентичная аутентичность обречена на провал и поэтому она стала общепринятой[385]. Возникает парадокс аутентичности, который заключается в том, что неаутентичное (поддельное) онтологически является феноменологически аутентичным благодаря восприятию и оценке человека.
Данный парадокс весьма успешно используется в экономике впечатлений, исходящей из множества степеней аутентичного и неаутентичного. «Тот, кто в конечном итоге определяет аутентичность экономического предложения, – конкретный человек, его воспринимающий. Назовите это следствием парадокса аутентичности, поскольку впечатления от предложений происходят внутри нас, и мы единственный арбитр в том, что является аутентичным для нас. То, что один человек воспринимает как аутентичное, другой может рассматривать как абсолютно неаутентичное, а третий может находиться где-то посредине»[386]. Другими словами, продукты культуры не всегда правомерно классифицировать по принципу «чёрное или белое», поэтому аутентичность и неаутентичность следует дифференцировать по бесчисленным степеням серого.
Однако в западной философии просматривается и позитивный подход к дефиниции аутентичности: тот же Дж. Голомб обращает внимание на то, что «в отличие от других мыслителей, пришедших к этому пониманию через изучение неаутентичных паттернов жизни, Хайдеггер начинает с позитивного определения»[387]. В книге М. Крайтона «Стрела времени» дано определение аутентичности, согласно которому аутентичность это «все, что угодно… не придуманное и структурированное для зарабатывания прибыли» (т. е. неденежное), «что-то… не подконтрольное корпорациям» (т. е. не принадлежащее человеку), и «что-то, существующее ради самого себя, принимая собственную форму» (т. е. немеханическое). Так как аутентичность – это то, что не навязывается человеку, и не зависит от представлений общества, то она детерминирована личностью. Именно это имеет в виду Дж. Голомб, когда утверждает, что «не существует единственной эксклюзивной и определенной дороги к аутентичности – быть аутентичным означает изобрести собственный путь и образ жизни»[388]. Иными словами, человек конструирует свою идентичность, она не задана свыше ни «всевышним», ни обществом, ни другим индивидом.
Абсолютизация значимости человека в создании собственной аутентичности приводит к тому, что индивиды, как подчеркивает Ч. Тейлор в «Этике аутентичности», «уже не видят себя частью большей группы»[389]. Это вытекает из представленной «благородными дикарями» Ж.-Ж. Руссо концепции «саоопределяющейся свободы», которая «доведенная до предела, не признает границ, ничего данного, что человек обязан уважать в своей версии самоопределяющегося выбора»[390]. В таком случае перед нами эгоцентризм, игнорирование социальных норм, пренебрежение самоответственностью и самоотнесённостью. С нашей точки зрения аутентичность генерируется личностью как социальной системой, которая в качестве нашего «Я» включает в себя не только наше тело с его потребностями, но и динамичный, постоянно расширяющийся в ходе жизни социальных отношений мир. Важнейшими структурами личности являются память, культура и деятельность, благодаря которым созидается аутентичность, которая характеризуется уникальностью, единственностью и неповторимостью в контексте той или иной социокультурной системы. Именно память и воображение личности как составляющие «психокосмос» человека дают возможность быть аутентичной и производить аутентичные предметы, образующие в совокупности предметный мир культуры (вторую природу человека).
Действительно, природа человека имеет два аспекта: субъективный, позволяющий нам переживать мир (Вселенную) в своем внутреннем космосе («психокосмосе»), и объективный, дающий нам возможность экспериментировать с теми или иными явлениями этой Вселенной вовне. Эти аспекты – переживание и экспериментирование – присущи природе самоотносящихся, самоорганизующихся систем, одной из коих и является человек. Самоотносительность состоит в том, что Вселенная дана человеку субъективно, через призму его «психокосмоса», тогда как самоорганизация или целевой поиск лежит в способности индивида трансформировать внешний мир. В связи с этим необходимо отметить, что функционирование человека как самоотносящейся и самоорганизующейся системы невозможно без таких двух параметров «психокосмоса», как воспоминание, точнее память, и антиципация, или воображение.
Необходимо принимать во внимание то, что сейчас в ходе исследования информационных процессов мозга и психической деятельности человека получены интересные результаты, касающиеся восприятия и формирования субъективного образа[391]. Нейрофизиологический механизм возникновения и формирования субъективного образа слагается из трех этапов: на первом происходит анализ физических характеристик стимула, на втором осуществляется синтез сенсорной и несенсорной информации о стимуле и на третьем происходит опознание стимула, которое состоит в отнесении его к определенному классу объектов, зафиксированных в памяти человека. Существенно здесь то, что ощущение возникает на втором этапе сенсорно-перцептивного процесса, что ощущение как психический феномен возникает на основе особой организации нервных процессов, обеспечивающей сопоставление и синтез сенсорной информации о наличном стимуле с хранящейся в памяти информацией.
Раскрытие нейрофизиологического механизма появления и формирования субъективного образа (ощущения) дает возможность сформулировать идею о том, что «Я» человека и представляет собой то содержимое памяти, которое извлекается именно в тот момент, когда в мозг приходит сигнал от сенсорных систем. Следовательно, наше «Я» является информационной динамической системой, в которой происходит взаимодействие памяти и восприятия, причем новейшие научные исследования показали, что «разные виды памяти имеют разную локализацию»[392]. Но стоит только «прикоснуться» к коре мозга сенсорным сигналом и «Я» в виде памяти, хранящей в себе прошлые события, само приходит на встречу с этим сигналом, тем самым выявляя себя. Определенная идентификация нашего «Я» с памятью, несущей в себе прошлый опыт поколений, обусловлена тем, что наше «Я» зафиксировано в миллионах синапсов, в нейрохимии мозга и его ритмах электрической активности. «Чувство «я» возникает в результате активации следов памяти, вызванной внешним сигналом. Ведь «я» – это, по существу, память о своей жизни, своих поступках в прошлом…»[393]. Своеобразие нашей индивидуальности заключается не только в ее генетической неповторимости, но и в уникальности жизненного опыта. И поэтому невозможно полностью переделать человека, как это пытались сделать в различного рода социальных экспериментах на протяжении истории человечества, ибо невозможно переписать в реальности историческое прошлое и мира, и человека. Следовательно, невозможно радикально изменить аутентичность человеческой личности, которая неразрывно связана с системой цивилизационных кодов, которые способны только постепенно и медленно модифицироваться[394]. Иными словами, следует иметь в виду динамику аутентичности личности, зависящую от интенсивности развития социума и общественных отношений.
