Айзек Азимов - Загадки мироздания
Но примерно столько же квазаров летело бы тогда и по направлению к Земле с теми же околосветовыми скоростями, и в их спектре должен был бы обнаруживаться столь же огромный фиолетовый сдвиг.
А еще должны были бы существовать квазары, чья траектория лежала бы и не к Земле, и не от Земли, а более-менее перпендикулярно линии нашего взгляда, тогда в их спектре обнаруживался бы лишь умеренный красный или фиолетовый сдвиг, но, учитывая их потрясающую скорость, они заметным образом изменили бы свое положение на небе за пару лет наблюдений.
На самом же деле ученым неизвестно ни одного квазара с фиолетовым сдвигом спектра и ни одного квазара, который менял бы свое положение на небе. Все квазары имеют спектр с красным сдвигом, огромным красным сдвигом. Полагать, что по чисто случайному совпадению все известные нам квазары выброшены мощными взрывами именно в направлении от Земли, было бы нелепо.
Так, под тяжестью фактов, свидетельствующих в пользу наличия огромного расстояния до квазаров, а значит, и против теории Непрерывного творения, сдался и сам Фред Хойл.
Отказ от теории Непрерывного творения совершенно не означает автоматического принятия теории Большого взрыва. Вполне возможно, что есть и третий вариант, который просто пока никому еще не пришел в голову. Для того чтобы теория Большого взрыва полностью подтвердилась, неплохо было бы найти какое-нибудь явление, которое эта теория сначала предсказала бы, а потом нашлось бы ему подтверждение.
К примеру, допустим, что Вселенная действительно изначально возникла как невероятно плотное космическое яйцо, которое впоследствии взорвалось. В момент взрыва температура в нем должна была подняться до неимоверной — может быть, до 10 миллиардов градусов по Цельсию.
Если это действительно так, то, будь наши приборы достаточно мощны, чтобы достигнуть, например, самого края наблюдаемой Вселенной, с их помощью мы забрались бы достаточно глубоко в прошлое, чтобы уловить отголоски излучения, сопутствовавшего Большому взрыву.
При температуре порядка миллиарда градусов излучение должно быть крайне энергичным в рентгеновском диапазоне. Однако расширяющаяся Вселенная должна уносить источник этого излучения прочь от нас со скоростью близкой к световой. Это значительно ослабило бы энергию излучения — до такой степени, что, добравшись до нас, оно представляло бы собой уже радиоволны, правда обладающие определенными свойствами. В течение 1960-х годов ученые занимались установлением того, что это должны быть за свойства.
И наконец, в начале 1966 года в небе был обнаружен слабый фон радиоволн именно такого типа, который должны были испускать остатки Большого взрыва. Вот теперь уже точно можно говорить не только об опровержении теории Непрерывного творения, но и о прочном установлении теории Большого взрыва.
Что ж, тогда нам придется примириться с потерей. Перед лицом неизбежности личной смерти каждого из нас раньше даже у тех, кто не верит в загробную жизнь, оставалось утешение. Можно было считать, что жизнь будет продолжаться вечно и без нас. Если бы Вселенная существовала в условиях Непрерывного творения, то у человечества оставалась бы возможность перелетать по мере необходимости из старой галактики в новую и существовать, таким образом, вечно. Индивидуальная смертность теряла практически всякое значение в такой божественной картине.
Но раз верна все же теория Большого взрыва, значит, у нашей Вселенной было начало и будет конец. Либо она будет растягиваться до тех пор, пока все галактики не состарятся, а звезды — не умрут одна за другой, либо достигнет некоего максимума, после которого снова начнет сжиматься, вернувшись в конечном итоге к первоначальному состоянию космического яйца.
В обоих случаях человечеству суждено будет исчезнуть, и на мечтах о богоподобии следует поставить крест. Смерть снова встает перед нами во всей своей неизбежности, и homo sapiens, как биологический вид, должен смириться с этим так же, как и каждый конкретный человек.
Но может быть, если Вселенная существует циклично, каждые сто миллиардов лет или около того возвращаясь к космическому яйцу, то на каждом цикле будет возникать человеческий или подобный ему разум (или множество таких разумов), чтобы снова задаваться вопросом начала и конца всего сущего.
Часть вторая
О БОЛЕЕ ИЛИ МЕНЕЕ НЕИЗВЕСТНОМ
Раздел I
О ДРУГОЙ ЖИЗНИ
Глава 20
НАУКА В ПОИСКАХ ПРЕДМЕТА ИЗУЧЕНИЯ
Все, наверное, слышали анекдот о том, что сейчас производят столько замечательных лекарств, что для некоторых из них даже и болезни-то нет. «Лекарство без болезни» — именно в таком положении находится сейчас и новая наука экзобиология, «наука без предмета изучения».
Само слово «экзобиология» придумал американский биолог, нобелевский лауреат Джошуа Ледерберг. Слово «экзо» в переводе с греческого означает «вне», «снаружи», а сама наука с таким названием посвящена изучению внеземных форм жизни.
Каких еще внеземных форм жизни?
Неизвестно. Мы не знаем о существовании ни одной внеземной формы жизни, мы лишь подозреваем, что они могут существовать. Должны же быть в космосе другие звезды, подобные нашему Солнцу, вокруг которых кружатся планеты, подобные нашей Земле? И каковы формы жизни, обитающие на этих планетах? Они — точно такие же, как мы? Или лишь немного похожи на нас? Или вообще не похожи на нас? Или даже невообразимы?
Ничего этого мы не знаем.
Даже в нашей Солнечной системе может иметься жизнь — на Марсе, скажем, или на Луне. Если это так, то какова она?
И этого мы не знаем.
Но размышлять мы можем совершенно свободно, и если реальных объектов для изучения у нас перед глазами нет, то придется обойтись рассуждениями на основе имеющихся в науке представлений. В этом смысле Ледерберг — экзобиолог, как и астрономы Уильям Синтон из Лоуэллской обсерватории, Стефен Доул из корпорации «Рэнд», Карл Саган из Гарвардской обсерватории или химик Гарольд Юри из Калифорнийского университета.
Доул, к примеру, в своей книге «Планеты, пригодные для человека» приходит к выводу (см. главу 22), что в одной лишь нашей Галактике имеется, по всей вероятности, около 640 000 000 обитаемых планет земного типа (а в других галактиках их может быть много миллиардов).
Саган идет еще дальше; он считает правдоподобным, что около 1 000 000 планет в одной лишь нашей Галактике обитаемы не просто живыми существами, но существами разумными, создателями развитых цивилизаций. Он даже выдвинул предположение, что представители разумных инопланетных форм жизни в далеком прошлом посещали Землю, и цитирует легенду о Вавилоне в доказательство того, что цивилизация была основана многомудрыми существами нечеловеческого происхождения.
Но на чем же можно основывать подобного рода рассуждения, если даже начать-то не с чего, если в нашем распоряжении нет даже малейшей частички внеземной жизни?
В ответ можно сказать, что нам есть с чего начать. Нам известна как минимум одна планета, сплошь пронизанная жизнью, — это наша собственная планета. Конечно, в определенном смысле рискованно и в крайней степени эгоцентрично делать какие-то глобальные выводы вселенского масштаба, основываясь на данных всего лишь одной малозначительной планеты, но существует вполне убедительная аргументация в пользу именно такого подхода.
Во-первых, с химической точки зрения Земля — достаточно заурядная планета. Астрономы, изучая состав звезд и межзвездной материи по составу поглощаемого и отражаемого ими света, выработали уверенное представление об относительной распространенности во Вселенной тех или иных веществ.
Больше всего во Вселенной легких газов, водорода и гелия. Сила притяжения Земли во время формирования планеты была слишком мала, а температура на ней — слишком велика, чтобы эти два газа могли удержаться здесь. По той же причине мы утратили и еще несколько газов, например неон и аргон, но в остальном строение Земли по природе своей и по относительному содержанию химических элементов не отличается от строения Вселенной в целом.
Наша Земля — обычная, типичная планета. Она не состоит из каких-то редких элементов, случайное и нестандартное сочетание которых могло бы сделать ее уникальным плацдармом для зарождения жизни. На самом деле если где-то в космосе нам попадется планета, масса и температура которой будут схожи с земными, то следует ожидать, что и по химическому строению она будет схожа с Землей.
Итак, если нам попадется такая планета — к встрече с какими живыми существами на ней нам готовиться? Чтобы дать ответ на этот вопрос, надо сначала разобраться, какие вообще могут быть живые существа.
По всей Земле обитает принципиально только одна форма живых существ. В основе всего живого, от простейшего вируса до огромнейшего кита или красного дерева, лежат белки и нуклеиновые кислоты (см. главу 6). Все эти живые существа используют одни и те же витамины, в их организмах происходят одни и те же химические реакции, энергия высвобождается и используется одинаковыми способами. Все живое движется одним и тем же путем, как бы ни отличались друг от друга разные биологические виды.
