Георгий Кублицкий - Три нью-йоркских осени
Но вот у подъезда «Коммодора» какое-то движение. Выходят? Нет, слышны смех и сердитые возгласы вперемежку. Откуда-то появился парень в темных очках. На поводке у него стриженый пудель. Пес одет в желтую попонку. На попонке — надпись: «Если бы я мог голосовать, я бы голосовал за Дика».
Среди девиц — растерянность. Полисмен тоже в нерешительности. Если для собак есть рестораны, парикмахерские, портновские мастерские, если хозяева едят вместе с псами чуть не из одной тарелки, то почему бы псу не сотрудничать с хозяином и в предвыборной кампании? С другой стороны, как говорится, собака есть собака… Не то агитация за Дика, не то издевка над Диком, попробуй разберись! Наконец полисмен решается:
— Проваливай, парень!
Как раз в этот момент из дверей торопливо выскакивает швейцар, за ним, пятясь, прицеливаясь камерами, фоторепортеры, потом господа в штатском.
Появляется Никсон. Он пропускает вперед Пэт, бережно поддерживая ее за локоть. У Пэт острый, сильно выдающийся вперед подбородок. Это особенно заметно рядом с массивной челюстью супруга. Она улыбается, приветливо поднимая руку.
Девиды визжат: «Ура, Пэт!» Кинохроникеры вскакивают в одну машину, детективы и телохранители — в другую, полицейские седлают мотоциклы — и через минуту под вой сирен кавалькада мчится по Нью-Йорку.
Девицы аккуратно складывают у подъезда свои плакатики и идут угощаться мороженым в аптеку на углу.
Хорошо, думал я в те дни, пусть песенки, пусть кошельки для ключей с надписью: «Дайте Никсону ключ от Белого дома», пусть дискуссии о платьях. У каждого народа свои обычаи и традиции. Дело американцев — как и кого выбирать. Но неужто вся эта довольно безвкусная рекламная шумиха действительно влияет на решения Джо Смита? Неужто американского избирателя интересует лишь спортивная сторона выборов? Что все же думают о кандидатах сами американцы?
Я заводил разговоры на эту тему. Лифтер «Тюдора», в прошлом служивший, как он говорил, гардеробщиком у Рузвельта, был целиком на стороне демократов. «Я не знаю мистера Кеннеди, но ои в той партии, где был Рузвельт».
Вот почти полная запись беседы в кафетерии со служащим компании «Сокони вакуум ойл», пожилым человеком, родители которого переселились за океан из-под Новозыбкова.
— A-а, вы, значит, советский? Интересно, интересно… И как же вам нравится Америка?
— В общем нравится, — отвечаю я.
— Да, да… Вы знаете, это верно, что у нас страшная вещь: доллар — превыше всего. Не удивляйтесь, многие ничем не живут, кроме: «Где купили пальто? Сколько заработали? Сколько стоит?»
— Но вот сейчас выборы…
— Что из того? По-моему, и Кеннеди и Никсон — неискренние люди.
— Почему вы так думаете?
— Любой из них выиграет кампанию и все забудет. Вот обещают дешевые квартиры…
— У вас плохо с этим?
— Нет, не плохо, но все же… У вас хуже, у вас пять-шесть семей в квартире, я знаю. Это ужасно, как же воспитывать детей?
— Да, это нелегко. Но мы много строим.
— Я знаю, знаю. А у вас одна партия, как же так? Мы больше всего ценим свободу. Я могу выбрать Кеннеди, могу Никсона.
— Но если не секрет, кого же вы хотели бы видеть в Белом доме?
— Я? Оба они неискренние люди, все забудут… О-о, мне пора, извините… Было очень, очень приятно…
В Америке есть институт Гэллапа, изучающий общественное мнение. Его метод — опросы разных людей во всех штатах. Но Гэллап публикует лишь проценты: столько-то процентов собираются голосовать за демократов, столько-то — за республиканцев, столько-то еще не решили, кто лучше. Эти опросы давали сначала некоторый перевес Кеннеди — Джонсону.
Избиратель Джордж Кауфман из Калифорнии написал в газету, почему демократы перевешивают:
«Голосовать за Никсона — значит голосовать за целую бомбу. Голосовать за Кеннеди — значит голосовать за половину бомбы. Во всяком случае, половина бомбы лучше, чем целая».
Избиратель Норман Бордман высказался в газете так:
«Новые рубежи» сенатора Кеннеди и «Расширение свободы» вице-президента Никсона, возможно, имеют какое-либо значение для населяющих потусторонний мир… Мне же только одно кажется совершенно определенным: «холодная война», к несчастью, будет продолжаться».
Уильям Керри из Бостона:
«До тех пор, пока Кеннеди и Никсон не поймут, что мы хотим всеобщего и полного разоружения через ООН, многие из нас не примут участия в выборах».
Вашингтонская газета послала своего корреспондента в американскую «глубинку». Три недели он колесил между западным и восточным побережьем страны вдали от автострад, по маленьким городам и фермам. Он беседовал с 353 провинциалами — с фермерами, священниками, учителями, мелкими лавочниками, отставными солдатами.
И вот его выводы: никто из кандидатов не вызывает энтузиазма. Кажется, в провинции Никсон еле-еле берет верх над Кеннеди. Примерно треть еще не решила, кто предпочтительнее. Эти люди говорят, что будут держать нос по ветру до самого избирательного ящика. Их, в сущности, интересует лишь один вопрос: «Никсон или Кеннеди получат Белый дом, а что я получу при этом?» Один парень сказал: «Я только что потерял работу. Какое мне дело до того, о чем Джек и Дик спорят на экранах телевизоров, если я вынужден продать свой телевизор?»
Оба кандидата кажутся провинциальному избирателю молодыми и неопытными. Он, этот избиратель, за Айка. В провинции Айк с одной привязанной за спиной рукой мог бы и сегодня свалить любого из кандидатов. На его счет записано все хорошее, что было в Америке за последние восемь лет, а в провалах обвиняют других.
Корреспондент спрашивал, кого бы его собеседники хотели видеть президентом. Некоторые называли Лоджа и Джонсона, другие Теодора Рузвельта. Немало поклонников оказалось у сенатора Маккарти и сенатора Голдуотера из Аризоны: провинциалов ловко запугали угрозой коммунизма, и они искали опору в крайних правых.
Американская провинция меняется медленно. Думаю, что подмеченные в ней явления надолго сохранят типичность. Их учет позволяет вернее оценивать причины взлетов и провалов некоторых политических деятелей.
Общеизвестно, насколько сильна у американцев страсть к цифрам. Американец хочет знать — или, во всяком случае, с живейшим интересом прочтет об этом, — как часто, допустим, жена голосует не за того кандидата, которому отдает голос муж. И солидный журнал отвечает: исследованиями установлено, что только одна жена из десяти голосует против кандидата, предпочитаемого ее мужем.
Солидный журнал, опять-таки после многих опросов, приходит к выводу, что люди, достигшие 65 лет, лишь в редчайших случаях меняют свои политические симпатии, тогда как среди 25-летних преобладают так называемые «независимые», вообще-то говоря, мало интересующиеся политикой и не разбирающиеся в оттенках, позволяющих отличить демократа от республиканца.
Опросами давно установлено, что демократов в стране значительно больше, чем республиканцев. Но не всегда те и другие голосуют за кандидата своей партии. Если бы на выборах 1956 года многие демократы не отдали голоса республиканцу Эйзенхауэру, он не был бы избран с большим перевесом голосов над демократом Стивенсоном.
Как голосуют фермеры? И на это есть ответ. Они не определяют выбора до самого последнего момента, а в этот последний момент часто… просто выбрасывают свои избирательные бюллетени.
Наконец весьма существенный вопрос: как много избирателей фактически видит разницу между двумя партиями? Ответ: «Только около одной четверти избирателей думают, что они видят разницу в политике партий по важнейшим проблемам. Остальные или вовсе не интересуются этими проблемами, или же не видят никакой разницы в позиции партий».
Не здесь ли ключ к пониманию некоторых особенностей американской избирательной кампании? При охоте за голосами бить не на какие-то там политические проблемы, в тонкостях которых все равно разбираются только немногие, а использовать привычные американцу приемы, и в первую очередь весь арсенал рекламного искусства.
Америка тратит на рекламу свыше двенадцати миллиардов долларов в год.
Что такое американская реклама? «Печатное, рукописное, устное или графическое осведомление о лице, товаре, услугах или общественном движении, открыто исходящее от рекламодателя и оплаченное им с целью увеличения сбыта, расширения клиентуры, получения голосов или публичного одобрения»— таково определение рекламы, получившее первую премию на всеамериканском конкурсе.
Общественное движение ставится здесь в один ряд с новым сортом мыла. Плата ради получения голосов считается столь же естественной, как и рекламные расходы для ускорения распродажи партии автоматических крысоловок…
Вот на углу ежится от ветра немолодая дама с лицом озлобленной неудачницы. На ней кокетливо распушенная белая юбка не по сезону. Вместо узоров по подолу выведено: «Никсон, Никсон, Никсон», И на тулье пластмассовой шляпы — десяток ослепительно улыбающихся Никсонов. И на сумке надпись: «Америка нуждается в Никсоне».
