Александра Матвеева - Геополитическая концепция истории России П. Н. Савицкого
В этом отношении геополитика Савицкого помогла создать имперскую модель русской истории, укорененную в прошлом и привязанную к объективным данным естественных наук, что придавало всей концепции внешне весьма содержательный вид. Используя историко-географическую категорию «месторазвитие» Савицкий пытался доказать, что преемственность внешнеполитических форм Российской империи в государственном теле СССР обусловливала и преемственность внутриполитической и экономической ее организации.
Такая установка ярко проявилась в его оценке процессов, происходящих в нашей стране в 20-30– гг. ХХ века. Справедливо подмечая возрождение некоторых дореволюционных российских традиций, которые позиционировались как евразийские, в культурно-идеологической атмосфере СССР 30-х гг., переход к системе старого имперского районирования государственной территории, Савицкий распространял влияние этого «евразийского ренессанса» на политическую и экономическую сферы. Но в поисках аналогий между сталинским общественно-политическим режимом («монархизмом») и порядками других «евразийских» правителей, Екатерины Великой и Николая I, он приходил к весьма сомнительным, научно необоснованным выводам. В частности, пытался представить стахановцев как своеобразный новый «ведущий слой», опору компартии. Тем самым, рисовалась картина якобы наметившейся социально-экономической поляризации советского общества: с одной стороны, «антистахановское большинство» а, с другой – «знатные люди советской промышленности» – меньшинство.
В экономической же сфере «сталинский нео-нэп» расценивался как процесс необратимого частно-хозяйственного перерождения. Таким образом, Савицкий прогнозировал возврат к принципам хозяйственно-экономической жизни страны, характерным для императорской столыпинской России.
В этой же связи показателен пример с «периодической системой ритмов» отечественной истории, построенной с привлечением научных данных и выводов. Этот плод «научной системы россиеведения» «подгонялся» под политические цели евразийского движения. Выстроенная схема «ритмов» доведена была Савицким до 1927 г., с прицелом на прогнозируемую «депрессию», так и не была им продолжена. Ожидаемый в 1934 г. системный кризис в СССР не случился.
При этом аргументы теории Савицкого о несовпадении, в силу различия геополитической природы (типов империй-месторазвитий), «волновой динамики» исторического развития России и Запада, «ритмов» их экономического развития, содержали в себе рациональные зерна. Но и эта оригинальная концепция имела идеологическую установку – доказать, что капитализм и социализм являются всего лишь формами историко-географических конъюнктур.
Немаловажным аспектом в теории месторазвития является вопрос о движущих силах исторического процесса. Согласно концепции Савицкого, отношение народа к природе его месторазвития выражается через «историческое самосознание», то есть через осознание исторических функций своего жизненного пространства. Без этого «осознания» освоение месторазвития невозможно, ибо народ как «бессознательная масса» будет перемещаться в неправильном направлении. «Таким образом, – отмечал отошедший в 1926 году от евразийства Г. Флоровский, – весь исторический процесс определялся сзади, из темных недр народного подсознания»[864]. По этому же поводу иронизировал А. А. Кизеветтер, отмечая, что согласно евразийской логике «каждому народу предопределено на земном шаре определенное в смысле географических особенностей пространство, его «месторазвитие». Это «месторазвитие» народ не минует – суженого конем не объедешь. … К этому месторазвитию народ стремится безотчетно, преодолевая все препятствия, ибо это стремление от природы в нем заложено»[865].
Народ, обладающий лишь «бессознательной стихийной волей»[866], приобщается к своей исторической миссии, то есть миссии своей «почвы» через «организационную идею» через посредничество «активного нумена нации», то есть через элиту, «высшую интеллигенцию», как «ведущего слоя эпохи и носительницы этой идеи»[867]. Разумеется, под этой «элитой» евразийцы подразумевали себя, как представителей «ведущего слоя» или будущего «правящего отбора».
Отметим, что «сращивание» народа и пространства, «крови» и «почвы», – общий принцип в содержании различных концепций классической геополитики как формы империалистической идеологии. Например, О. Шпенглер уподоблял ландшафт «телу истории», в сосудах которого циркулирует, постоянно обновляясь, «кровь», то есть народы[868]. Похожие идеи о приоритете «почвы» над «кровью» можно найти и у неоевразийцев[869].
Такая оценка роли общественной практики в историческом развитии свидетельствует о том, что за фасадом геополитического, внешне наукоемкого, метода объяснения исторического процесса крылась «самобытная» теория элит. Теория правящего идеократического отбора, чем-то напоминавшая платоновское «эйдократическое» государство философов, по сути, утверждала меритократию, власть элиты, при которой правящий слой сознательных, лучших людей, как «организованное меньшинство» осуществляет «бессознательную волю целого», «биологическое особи», то есть народа.
На период 20-30-х гг. «теории элит», развитые еще в конце ХIХ – начале ХХ века буржуазными социологами В. Парето и Г. Моска, были популярны у «консервативных революционеров», представителей движений «третьего пути» по всей Европе. Так, члены консервативно-революционной группировки «Гегнер» (во главе с Х. Шульце-Бойзеном) считали, что борьба с капиталистическим миром должна вестись «орденом социалистической революции», то есть избранным меньшинством, «третьим фронтом», который стоял бы над партиями и в котором выражался «народ»[870].
Представления о правящем «лучшем слое» «бюргерской интеллигенции» или орденов, разделяли и другие группировки – «Ди Тат» и «Видерштандт»[871]. Эту идейную связь замечал и сам Савицкий. Он подробно изучал политические программы и идейные концепции консервативно-революционных группировок, весьма близкие к евразийскому подходу, который укладывался в общеевропейский политический контекст. Сбором данных о них специально для П. Н. Савицкого занимался евразиец А. П. Антипов, что нашло отражение в его записке «О возможности связей с германскими группировками», составленной в первой половине 1932 года[872]. В этой записке, он указывал на идейную близость «Гегнера» и евразийцев и предлагал «употребить все усилия, чтобы завязать с ними сношения как можно более близкие. Следует стараться питать их нашими идеями, стараться помещать в «Гегнере» ЕА статьи, а конечной целью поставить себе издание совместного с ними журнала («Гегнера» или другого)»[873].
При этом причисление евразийства к числу «консервативно-революционных» направлений постверсальской Европы, характерное для западной и отчасти отечественной историографии, представляется слишком категоричным[874]. Нельзя забывать, что представление об интеллигенции, как «оси нации» или «мозга нации» были свойственны и отечественной как либеральной, так и народнической общественно-политической мысли.
Идеократическая модель П. Н. Савицкого разрабатывалась применительно к России, надстраивалась над ее геополитическими особенностями сообразно политическим целям евразийства. Сам «главный евразиец» по этому поводу замечал, что «евразийский национал-большевизм» «всецело исходит из существующего в России»: «В этом существующем есть элементы национального дела русского народа и народов Евразии»[875].
Корме того, идеократия, в представлении Савицкого и Трубецкого, геополитически чужда колониальному империализму, поскольку в основе ее лежит «благо совокупности народов» империи и связывающая их наднациональная идея[876]. В этой связи под определение идеократии, по мнению П. Н. Савицкого, не подходило ни одно государство 20-30-х гг., за исключением СССР. По отдельности ни одно европейское государство не могло претендовать на статус автаркии, да и чтобы выступить в качестве имперского ядра, надо было отказаться от идеологии либерализма и демократии и выработать панъевропейскую идеократическую идею.
Таким образом, концепция П. Н. Савицкого как бы на стыке между идеологией и наукой. В ней соединялись две геополитические теории: одна по содержанию претендовала на объективность и научность, другая – по сути геоидеология, использовала выводы первой. Стремление «обосновать одновременно: научную систему и практические пути» вылилось в сложный «научно-идеологический синтез»[877]. По мнению самого Савицкого, такой симбиоз естественен, поскольку в науке и политике проявляются одни и те же организационные идеи, характеризующие эпоху[878].
