Александр Никонов - Апгрейд обезьяны. Большая история маленькой сингулярности
У писателя Акимушкина описан потрясающий случай. Один механизатор, лежа на печи, наблюдал такую сцену: крыса подбежала к стоящей на полу бутылке с топленым сливочным маслом, повалила ее, зубами вытащила бумажную затычку. Мужичок хотел было швырнуть в нее валенок, но ему стало интересно — что будет делать крыса дальше, ведь горлышко узкое, а масло застыло и вытечь не может. То, что произошло дальше, произвело на деревенского жителя неизгладимое впечатление и запомнилось на всю жизнь. Крыса всунула в горлышко хвост, измазала его в масле, вытащила и облизала. Так она проделала несколько раз, пока не наелась. После чего ушла. Пока механизатор приходил в себя от увиденного, крыса вернулась. Только теперь за ней шел целый крысиный выводок — несколько маленьких крысят. Мама-крыса подошла к лежащей бутылке и показала детям, как нужно правильно питаться в таких ситуациях. Внимательно пронаблюдав за манипуляциями мамаши, дети стали повторять. Сначала один крысенок, подойдя к бутылке, предпринял несколько попыток ввести туда хвост, потом другой. Постепенно научившись проделывать эту процедуру и насытившись маслом, семейка удалилась обратно в подвал.
А теперь вернемся ненадолго к птицам. Крохотные головенки, прямые потомки динозавров, а как соображают! Вороны и сойки, живущие неподалеку от человека, научились размачивать найденные сухари в лужах. Больше того, ворона, размачивавшая сухарик в ручье, случайно упустила его. Сухарь поплыл по течению и скрылся вместе с ручьем в трубе под дорогой. Ворона заглянула в трубу, прикинула что-то, перелетела через дорогу и села с другой стороны трубы в ожидании сухарика. Дождалась. Подобные действия по-другому называют экстраполяцией — моделирование развития ситуации во времени.
Этологи считают, что не только у высших стайных млекопитающих, но даже у ворон существуют индивидуальные позывные. Пара подружившихся ворон (о дружбе в животном мире ниже) подзывает друг друга звуками. Больше ни в какой ситуации эти звуки в стае не встречаются. Это именно выделенный позывной, относящийся к конкретной птице. Кличка. Имя. Аналогичные индивидуальные позывные обнаружены у малабарской сорочьей славки (тоже, кстати, семейство врановых).
Когда открылся длинный альпийский туннель между Францией и Италией, его стали использовать птицы, летящие осенью в теплые края. В самом деле, зачем долго лететь над Альпами, если можно срезать по туннелю? Больше того, к чему вообще уродоваться, махать крыльями, если можно сесть на крышу рефрижератора, и он перевезет тебя по туннелю? Так теперь перелетные птицы и делают. Пересекают франко-итальянскую границу, сидя на крышах проезжающих грузовиков.
Писатель Александр Горбовский описывает случай, которому сам был свидетелем: «Как-то, будучи на Кубани, я наблюдал следующую сцену. Подошел автобус, в него вошли люди, и вошла собака. Автобус ехал, останавливался, кто-то входил, кто-то выходил. На одной из остановок никто из пассажиров не вышел, вышла только собака. Оказывается, она вообще ехала одна по своим собачьим делам». Читатель и сам наверняка наблюдал похожие случаи.
Истоки искусства
Однажды довелось мне участвовать в записи телепередачи «Культурная революция», которую ведет министр культуры Швыдкой. Тема программы была «Цивилизация убивает искусство». Певец Сюткин выступал на стороне искусства, академик-генетик Скрябин — на стороне цивилизации.
Сюткин вещал, что цивилизация убивает искусство. Скрябин позволял себе не соглашаться с титаном эстрадной мысли. Ваш покорный слуга придерживался третьей точки зрения: цивилизация искусство не убивает. Она его размывает и девальвирует. Лишает сакральности. То, что раньше было доступным и сверхценным для десятков и сотен людей, теперь доступно и потому не очень ценно для миллионов. (См. о разврате). Если пару-тройку веков назад Мону Лизу великого Леонардо могли наблюдать в год несколько десятков человек, то теперь она — предмет для многочисленных карикатур, почти пошлость. Ее видели и знают миллионы. И даже если доска с Джокондой сгорит при пожаре, сотни тысяч репродукций донесут до потомков замысел да Винчи.
То, что легко дается, мало ценится. Человечество развращено тем, что называется искусством… Это с одной стороны. С другой, искусство — понятие относительное. То, что искусство для одного, у другого вовсе не вызывает столь же большого эмоционального трепета, восторга, удивления… Для Рабиновича искусство — фуги Баха. Для Петрова — «Мурка», А глухонемой Герасим вообще не поймет, о чем идет речь. (Кстати, известно, что петровых в обществе гораздо больше, чем рабиновичей. Не зря появился термин «массовое искусство» — оно ниже качеством, чем искусство для специалистов.)
Для чего нужно искусство? Как оно появилось? И есть ли у него истоки в животном мире?
По порядку… Если бы искусство не было нужным, оно бы, конечно, не появилось. Для начала рассмотрим социальный аспект этого явления. Искусство создает общее информационное поле, в котором плавают и легко ориентируются члены сообщества. Иногда это поле бывает единым только для одной страны. «Пасть порву, моргалы выколю..,», «Асисяй», «Широко шагаешь — штаны порвешь» — вне России эти фразы останутся непонятными. Они — часть внутреннего информационного поля России. А вот «тридцать сребреников» — фраза, общая для всего христианского мира. Часть интернационального информационного поля.
Искусство, наряду с языком, создает общее понятийное пространство, которое делает нацию нацией. В этом качестве искусство зарождалось из первых примитивных мифов, легенд, сказок, былин, быличек и анекдотов. В самые древнейшие времена легко запоминаемые (из-за сюжетности) мифы и сказки были просто своего рода инструкциями, они содержали паттерны — программы поведения. Они научали детей и взрослых, как надо поступать в той или иной ситуации, несли в себе поведенческие алгоритмы. Как поступать с врагом. С другом. С ребенком…
Другая роль искусства — биологическая — сродни действию наркотиков: искусство меняет эмоциональное состояние организма. У человека есть потребность (завязанная на гормональную и другие системы) — периодически менять свое эмоциональное состояние. Наркотики и искусство с этой задачей справляются вполне. Искусство, в отличие от наркотиков, не убивает, но зато и действует не так сильно, потому что опосредованно — через органы чувств, а не напрямую химически, как наркотики. Впрочем, о наркотиках речь у нас еще пойдет. А сейчас неплохо бы ответить на вопрос о животных истоках искусства…
Если истоки разумной социальности (государство) берут свое начало в животной социальности (стая), то не сможем ли мы найти у животных и что-нибудь такое, что можно было бы назвать бескорыстной любовью к прекрасному?
Можем. И не только у приматов. Многие полагают, что бескорыстная, не обусловленная биологической потребностью любовь к прекрасному есть то, что кардинально отличает человека разумного от животных, заставляет его творить, производить искусство.
Это ошибка…
Когда я был маленький, мне удалось проследить за вороной, укравшей у меня игрушечку для маленькой новогодней елочки — это был крохотный, меньше сантиметра пластмассовый мухоморчик с ярко-красной, как и положено, шляпкой и белыми точками на ней. Увидев этот замечательный предмет, лежащий на крылечке, ворона не удержалась, схватила его и взлетела на крышу сарая, где долго любовалась своим трофеем. Хитрый Сашечка (я) подкрался поближе и стал смотреть, что эта засранка сделает с мухоморчиком. Своим мощным клювом ворона запихала игрушку в щель между покрывающим крышу толем и серой доской, которой толь был прихвачен.
Зачем сороки и вороны крадут блестящие и яркие предметы? Ответ прост: они им нравятся. Они любят блестящее. Любят совершенно бескорыстно, потому что съесть медяшку или стекляшку нельзя.
В сорочьих гнездах часто находят целые «клады» из кусочков фольги, стекляшек, шариков. Сороки, словно скупой рыцарь, любят часами перебирать свои сокровища. И не только сороки и вороны любят красотищу.
Шалашник — австралийская птица, которая строит гнезда в виде шалашиков. Но дело не в форме гнезда, а в том, что шалашники украшают свои гнезда цветами. Иногда супруги страшно ссорятся — самец, допустим, приносит и укрепляет цветок, а самка его выдергивает и выбрасывает.
Больше всего шалашники любят синие цветочки. Они вообще так любят синий цвет, что даже красят сами себя: разминают клювом синие ягоды и раскрашивают грудь в синий цвет. Австралийским хозяйкам даже приходится прятать синьку, потому что шалашники все время воруют ее. Птички научились делать кисточки из размятой древесной коры, макают эти кисти волокнами в размоченную синьку и красят себя и свой домик.
Шалашники каждый день меняют увядшие цветы на своем домике. Если цветок перевернуть «вниз головой», вернувшийся домой шалашник придет в сильное возбуждение и тут же переставит цветочек, «как надо».
