Олег Игнатьев - Амазонка глазами москвича
Сейчас я занимаюсь классификацией моей коллекции. Нужно отметить, что произведения искусства индейцев тапажо можно разделить на пять разных стилей, каждый из которых соответствует определенной эпохе и в то же время разным племенам. Наиболее примитивные изделия изготовлены из черного камня и необожженной глины, более высокая ступень — изделия из черной глины, желтой и глины раскрашенной. Если вы сравните глиняные фигурки индейцев тапажо, то сразу же сможете отличить их от керамики, изготовленной индейцами маражоара: если керамика тапажо выполнена в реалистичной манере, то керамика с острова Маражо или стилизованная, или же выполнена в абстрактной манере.
— У меня, — де Соуза вздохнул и развел руками, — главная проблема — нехватка помещения, нет места для экспозиции всех предметов, составляющих мою коллекцию. Некоторые ящики я в первый раз совсем недавно раскрыл, чтобы сделать классификацию, а так они лежали без движения больше двадцати лет.
— Видимо, ваша коллекция представляет большую ценность.
— Безусловно, это история нашей страны, если же говорить о деньгах, то и в денежном выражении стоимость коллекции составляет большую сумму. Специалисты из Соединенных Штатов предлагали мне за нее сто тысяч долларов, но я отказался: коллекция принадлежит Бразилии и останется в моей стране. Кроме того, у меня есть еще одно увлечение — я собираю библии, изданные во всех странах мира. Вы, случайно, не увлекаетесь библиями? У меня имеются интересные экземпляры, изданные в Португалии более двухсот пятидесяти лет назад.
Библиями я не увлекался, и, осмотрев внимательно музей, мы вернулись в отель, потому что де Соуза торопился закончить все свои дела, чтобы подготовиться к проведению очередной сделки с контрабандистами золота. Мне же необходимо было как можно скорее выяснить, каким путем лучше всего добраться до Итаитубы.
— Вы хотите лететь в Итаитубу? — переспросила девушка авиационной компании «Крузейро-до-Сул». — Это, может быть, возможно, а может быть, совсем невозможно.
— Как понять ваши слова: «может быть, возможно, а может быть, совсем невозможно»?
— Дело в том, что до Итаитубы самолет ходит раз в неделю, и он должен отправиться через час, если уже не улетел. А если он не улетел, вы можете приобрести на него билет, если там есть место. Но вряд ли там есть место еще для одного пассажира.
— Как же узнать, есть ли место, улетел ли самолет?
— А вы пойдите в соседний бар на другой стороне улицы, и если там сидит мужчина в белой рубашке с черным галстуком, то, значит, самолет еще не улетел, потому что это летчик самолета, который летает до Итаитубы.
К счастью, летчик самолета еще сидел за столиком со стаканом пива в руках.
— Вы командир корабля, который летит в Итаитубу?
— Да! В чем дело?
— Можно к вам присоединиться? У вас есть место в самолете?
— Безусловно! У меня нет ни одного пассажира. Вы будете первым. Я везу пока только один груз, каких-то несчастных несколько мешков с почтой и два никому не нужных жернова.
— Когда же вы отправляетесь?
— Да часа через три, не раньше. Вам нужно быть на аэродроме в два часа дня.
Перед тем как вернуться в отель «Уирапуру» за вещами, я все-таки перешел на другую сторону улицы и сказал служащей компании «Крузейро-до-Сул»:
— Что же вы говорили о перегруженности самолета, об отсутствии мест, о том, что он должен лететь через час? Там нет даже ни одного пассажира, и уйдет самолет через три часа, а не через час.
— Ну вот видите, — невинно произнесла девушка, — как хорошо получилось. Разве для вас оказалось хуже, что некоторая информация была не совсем точной?
Против такой логики было трудно что-либо возразить.
Около отеля «Уирапуру» Убиражаро де Соуза стоял, прислонившись к железной изгороди, и слушал игру бродячего музыканта.
— Ну как дела, сеньор журналист? — воскликнул он, улыбаясь. — Я на всякий случай позвонил на аэродром и узнал, что самолет улетает через три часа, так что вам некуда торопиться и вы сможете немножко послушать нашего Пирата.
— Пират?!
— Ну вот этот, Пират, Мануэл Кавалканти. Мы зовем его Пират, потому что он одним глазом совсем не видит, а вторым только чуть-чуть. Ты играй, играй, Мануэл, — обратился он к музыканту, увидев, что тот, расслышав свое имя, бросил играть.
Мануэл играл на корде — своеобразном бразильском народном музыкальном инструменте, обычно состоящем из полой тыквы, от которой отходит длинный, полутораметровый гриф с натянутой на нем одной-единственной струной. Однако у Мануэла вместо тыквы была обыкновенная банка из-под бензина. Жил он постоянно в Сантарене и время от времени обходил все улицы города, исполняя на своей корде самые последние новинки, услышанные им по радио, — самбы и марши карнавала. За концерт из трех самб или трех маршей он брал всего-навсего двадцать крузейро — около двух копеек на наши деньги по существовавшему в то время курсу бразильского крузейро.
Через несколько дней, вернувшись из поездки по Тапажосу, я еще раз увидел музыканта. На аэродроме Сантарена Мануэл Кавалканти сидел в здании аэропорта и слушал музыку, доносившуюся из приемника. Передавали записи новых карнавальных песен из Рио-де-Жанейро. Прослушав несколько вещей, Мануэл взял свою корду, лежавшую рядом на лавке, вышел из помещения и стал наигрывать услышанные мелодии. Нужно сказать, что он сумел уловить мельчайшие нюансы всего один раз услышанной музыки, Мануэл Кавалканти обладал абсолютным слухом.
Если судьба путешественника забросит вас в глухой бразильский городишко Сантарен, то не поленитесь, разыщите Пирата и, после того как он сыграет самые новые бразильские самбы, отблагодарите музыканта.
Путешествие на гайоле
Перелет до Итаитубы занял примерно три часа. Посадочную дорожку было уже очень плохо видно, но летчик мастерски посадил свой самолетик, который был немного больше теку-теку. Необходимо было срочно разыскивать моториста ботика Ганса Вилли Шварца. В Итаитубе сделать это не представляло больших трудностей. Городишко не отличался солидными размерами. Число жителей вряд ли перевалило за тысячу.
— Лучше всего, — посоветовал летчик, — пойти в префектуру или в магазин сеньора Лопеса на авениде Вианна. Здесь всего один проспект, он называется авенида Вианна. Вам каждый покажет. Там сможете узнать, где искать вашего моториста.
Дорога с аэродрома проходила по берегу реки, и до города было всего метров семьсот, хотя название «город» не совсем подходило к небольшому поселочку. Около пристани стояло несколько лодочек и шаланд. Рядом с причалом виднелась крохотная будка, где, видимо, продавали билеты на ватикано, совершавшие рейсы между Итаитубой и Сантареном. Спустившись к воде, я окликнул паренька, сидевшего на борту шаланды и время от времени глубокомысленно плевавшего в чистые воды реки Тапажос.
— Эй, приятель, ответь мне на один вопрос: где можно найти механика ботика коммерсанта Ганса Вилли Шварца?
— А зачем он вам нужен?
— Это уже второй вопрос.
— Ну, я механик ботика Ганса Вилли Шварца. Он что, прислал мне свадебный подарок или решил оставить мне в наследство все свое состояние? — парень был из тех, кто за словом в карман не полезет.
— Нет, он только шлет горячий привет и спрашивает, когда ты думаешь направиться в Сантарен. Он очень заинтересован, чтобы я сопровождал тебя в этом путешествии.
Паренек соскочил на берег.
— Вы собираетесь идти со мной до Сантарена?
— А что, разве к тебе не приходила телеграмма от Шварца?
— Нет. Я целый день здесь сижу и не знаю, что делать. До Манауса с таким мотором не доберешься, а разрешения на оплату за ремонт в Сантарене до сих пор от Шварца нет.
— Тогда можешь не беспокоиться. Шварц мне поручил передать, что согласен на ремонт бота в Сантарене. Когда сможем отправиться и как тебя зовут?
— Зовут меня Ассис. Ночью, я думаю, идти нет никакого смысла. Переночуем здесь, в Итаитубе, и утром двинемся в путь.
На этом и порешили.
Отель «Уирапуру» был по сравнению с гостиницей в Итаитубе настоящим дворцом. Но провести ночь можно в любом месте, особенно если нет выбора. В Итаитубе находились гостиница и два постоялых двора. Неплохо для маленького городка, застывшего в своем развитии на уровне 1900 года. В начале века в Итаитубе насчитывалось три улицы, семь переулков, один проспект и две площади, из которых одна — длиной в километр, вероятно предназначавшаяся для парадов и демонстраций. Но нам довелось попасть в Итаитубу в будний день, когда на площади не проводилось парадов, а лишь паслось стадо коз.
