Генрих Цывинский - Пятьдесят лет в Российском императорском флоте
Отсюда, вдоль по гребню холма, тянутся колонны, частью разрушенные — это остатки Пропилеев, и далее, у края холма, стоят развалины храма Аполлона с тонкой изящной колоннадой. Я объехал город. Город точно спал полуденным сном: при палящем зное ставни в домах были закрыты и на улицах пусто. Посмотрев на королевский дворец, я зашел в пустое кафе и в прохладной тени позавтракал. Мне объяснили, что летом все, кто только может, уезжают на морской берег в Фалеро. Рано утром мы вошли в Дарданеллы и остановились в Чанаке (Кале-Султание) — самом узком месте пролива, между двумя фортами; из амбразур этих фортов торчали большие орудия современного типа. С высокого пароходного мостика я их легко сосчитал. После формального осмотра документов пароход получил пропуск, прошел проливом и к вечеру вошел в Мраморное море. Здесь чарует особенная яркость звезд южного неба; ночь была тихая, теплая, и пассажиры долго не расходились по каютам, стараясь надышаться живительным воздухом Мраморного моря.
Утром рано пароход подходил к Царьграду. По левому берегу тянулись небольшие городки, селения, Сан-Стефано, кое-где мечети, минареты; наконец, открылся Стамбул с древним Византийским сералем у самого берега, в нем несколько небольших дворцов с гаремами, музеем и гробницами византийских императоров и турецких султанов. Дальше виднеются купола и башни мечетей самого Стамбула, и выше всех огромный купол Св. Софии.
Пароход повернул влево и вошел в Золотой Рог, отделяющий Стамбул от Галаты и Перы (европейская часть города). У таможенной пристани в Галате мы вышли на берег. Отсюда по фюникюлеру, проложенному в наклонном туннеле, я поднялся в Перу и взял номер в «Pera-palace». Было жарко и душно, улицы узкие, грязные, с целыми стаями бродячих собак, подбирающих мусор и всякие отбросы. Летом город обычно пустует. Все, кто только может, выезжают на дачи на берега Босфора. Вдоль всего пролива (около 17 миль) по обоим его берегам в богатой южной зелени расположены виллы, особняки и летние дворцы всех европейских посольств. Сообщение с городом на пароходах — «шеркетах». На главной улице Grand rue Рега, такой же узкой и кривой, толкотня уличных продавцов, выкрикивающих названия товаров. Генеральный консул Лаговский, встретив меня весьма приветливо и познакомив с семьею, прикомандировал ко мне драгомана посольства — пожилого турка Визирова (Визир-оглы) в качестве гида. С ним я в тот же вечер переехал на шеркете в Терапию (на берегу Босфора, рядом с Буюк-дере, где находится летний дворец нашего посольства) и там поселился в Summer palace на набережной Босфора.
Мы условились с Визировым после утреннего завтрака отправляться на экскурсии по берегам и окрестностям Босфора, чтобы ознакомиться с расположением фортов и числом орудий, затем исследовать берега и выбрать приглубые места, куда могли бы пристать транспорты с десантом; осмотреть Бейкосский холм и ближайший к нему берег, на который будут выгружать орудия «особого запаса»; наметить место, где должна быть поставлена живая изгородь из пустых пароходов. Наконец, измерить течение Босфора в некоторых важных для нашей «авантюры» точках. Эту программу мы с ним аккуратно выполняли: с утра я ходил для вида в купальню, стоявшую на берегу, у самого отеля, затем приезжал Визиров, и после завтрака мы, оба в турецких фесках, отправлялись на каюке через пролив на намеченный берег и затем гуляли пешком, делая по несколько верст. Каждый раз мы выбирали нашей целью осмотр одного форта; с ближайших холмов это нетрудно: обойдя с двух-трех сторон батарею, с биноклем легко сосчитать число орудий и даже разобрать их калибр.
Важнейших фортов от севера (т. е. от Черного моря) до Терапии оказалось семь: два форта у входа возле маяков, затем идут «Анатолии-Ковак» и «Румели-Ковак», далее сильный форт «Маджар» (36 орудий), против него 6-й форт и, наконец, «Кирич-бурну», стреляющий прямо вдоль пролива на север. Расположение фортов и орудий таково, что они обстреливают подход из Черного моря, а за спиною у них обрывы гор. Стало быть, если русская эскадра пройдет этот промежуток (1/2 часа) и войдет на Бейкосский плес, то ни один форт не может туда достать, и эскадра окажется уже в тылу всех фортов. Генеральный штаб был в этом отношении прав, что форсировать Босфор нетрудно, но затем трудно его удержать за собою от атакующего с юга английского флота.
Когда темнело, мы гуляли по набережным, и в намеченных местах мы садились на траву у самого берега и мирно беседовали, покуривая сигары; я вынимал приготовленный легкий ручной лот и незаметно мерил глубину. На таких же прогулках была измерена скорость течения Босфора: бросались на воду одна или две щепки, а секундомер показывал время. В конце 4-й недели моего «лечения» все нужные сведения были собраны. Когда приехал Кротков, я с ним поделился собранными данными; его интересовал плацдарм, выбранный на Бейкосских высотах для установки крупных мортир. Мы туда проехали и, вернувшись ко мне в гостиницу, обедали втроем с Визировым, а затем вечером поднялись в садик, разбитый на горке сзади отеля, и оттуда, как на ладони, был ясно виден весь форт «Кирич-бурну». Поздно вечером Кротков уехал через Батум в Кисловодск на курортный сезон.
Один день в неделю мы отдыхали, по пятницам — в турецкий праздник Селямлик; Визиров оставался в городе, и я к нему приезжал. Получив от султана пригласительный билет на военный парад, мы с утра отправлялись с ним в ложу, устроенную на веранде одного из дворцовых домов, лежащих на пути следования султана из Ильдиз-Киоска к новой мечети Сулеймана. По улице с обеих сторон расставлена была шпалерами конная гвардия султана, одетая в блестящие мундиры, на кровных арабских лошадях; войска производили очень хорошее впечатление. В полдень в парной открытой коляске проезжал Абдул-Гамид (султан Абдул-Гамид вступил на престол после кратковременного царствования Абдул-Мурада, признанного умалишенным и заточенного во дворец «Чараган», где он в то время отсиживал уже 20-й год) со своим генерал-адъютантом Осман-пашею, защитником Плевны, и приветливо отвечал по-турецки рукой на поклоны иностранцев и почести гвардии.
Осман-Паша пользуется большим почетом в Турции за свою геройскую упорную защиту Плевны, на штурм которой русская армия потеряла сотни тысяч людей убитыми и ранеными. После трех неудачных штурмов Плевна была взята только правильной осадой по совету генерала Тотлебена. Осман, вынужденный голодом и недостатком патронов, пытался прорваться в районе румынских союзных линий и, будучи ранен, сдался генералу Ганецкому. Вслед за ним, таким же медленным аллюром, ехали три закрытые кареты с султанскими важнейшими женами. Пока в мечети происходило богослужение, иностранным гостям подавался чай от султанского двора. После службы султан проезжал таким же порядком обратно, а нам, туристам, предоставлялись дворцовые каюки для поездок по Босфору и осмотра дворцов.
Мы с Визировым отправлялись вначале в «Долма-бахче», это красивый дворец с беломраморной изящной, тонкой колоннадой на самом берегу. Ослепительный блеск его белого мрамора красиво отражается в водах пролива. Внутри это — целый лабиринт зал, украшенных золотом, картинами, фонтанами и роскошной мебелью. Сам султан здесь не живет (это местопребывание его предшественника Абдул-Азиса, убитого в 1876 г. во время волнений в Турции и восстания балканских славян). Отсюда мы переехали в близлежащий, темного цвета, мрачный дворец «Чараган», охраняемый военной стражею. Здесь уже 20-й год томится в заточении бывший султан Абдул-Мурад (выданный за сумасшедшего), давший в 1876 году Турции (номинально) конституцию. Дворец этот разрешается осматривать только снаружи. Он лишен зелени и скорее напоминает тюрьму, чем жилище султана.
Переправившись на скутарийский берег, осматривали в цветущем парке с пахучими магнолиями и другими тропическими деревьями дворец «Беллер бей». Это летний дворец, вдвое меньше «Долма-бахче», но отделан внутри со вкусом. В нем показывают залы, в которых гостила в 1860-х годах императрица Евгения — жена Наполеона III, бывшего союзника султана во время Крымской войны.
Переехав обратно на сторону Стамбула, мы пристали к берегу у древнего Византийского Сераля. В огороженном саду масса небольших дворцов, служивших некогда флигелями Византийского дворца, теперь они превращены: храм — в мечеть, а дворцы и гаремы — в музеи; в последних собраны драгоценности, военные доспехи, убранства и оружие Османов — завоевателей Стамбула. В одном из больших зданий помещены древние гробницы великих завоевателей, и между ними выделяется огромный саркофаг Александра Македонского из белого мрамора, на четырех гранях гробницы изображены скульптурные рельефы различных сцен из его военных походов.
Пошли пешком осмотреть мечеть Св. Софии. Снаружи — это исполинский, облезлый, точно неоконченный храм с обсыпанной местами штукатуркой, но, войдя внутрь, мы были поражены его строгою красотою и чистым византийским стилем. Громадная площадь крестообразного пола, выложенного черным с мелкими узорами мрамором, приятно гармонирует с белыми тонкими двойными колоннами, расположенными в четырех приделах в форме креста. Здесь только два цвета: черный внизу и белый вверху. Это отсутствие пестроты придает византийскому стилю строгий оттенок. Хоры над приделами служат теперь в обращенной из храма мечети местом, где собираются на молитву женщины, лишенные права быть вместе с мужчинами даже на богослужениях.
