HistoriCity. Городские исследования и история современности - Степанов Борис
Однако наиболее яркое выражение морально-назидательный аспект сочинения Ребмана получает в письмах, где освещаются две стороны частной жизни горожан, таящие наибольшую опасность для молодого студента, – эротически-матримониальный и финансовый. Десятое письмо целиком посвящено описанию предоставляемых Эрлангеном возможностей для флирта 391, причем автор постоянно балансирует между сентименталистской фривольностью в духе прозы Стерна и назидательностью в духе протестантской воспитательной литературы для юношества. С одной стороны, в эстетическом плане именно облик и манеры эрлангенских девиц принадлежат к числу важнейших черт, положительно характеризующих образ города; с другой стороны, в нравственном отношении они скорее служат предметом негативной оценки:
Эрлангенские девицы весьма хороши собою и изящны, и, что меня всегда удивляло, даже девицы низших сословий здесь куда начитаннее и образованнее, нежели их сестры в Гёттингене и Йене. И хотя в целом я не присудил бы им первенство по красоте в такой же мере, как обитательницам Бамберга или Нюрнберга, все же нужно быть, право, весьма привередливым, чтобы не найти в Эрлангене хоть нескольких девиц, которые бы понравились. Но ах! сколь мало встретишь между ними неиспорченных детей природы! […] Здесь, едва только девица вступит в пору цветения, вокруг нее начинают виться сотни мотыльков, она из сотен уст не слышит ничего, кроме похвал своей красоте, читает чувствительные романы, а вскоре и сама начинает их разыгрывать. Тогда прощай, добродетель и невинность, и добрая девица становится по меньшей мере кокеткой 392.
Еще больше достается замужним дамам: «[…] хотя здесь и немного молодых и богатых дам, которые могут – в Нюрнберге, верно, есть такие случаи – содержать своих любовников за наличные деньги, но в женах, нарушающих супружескую верность по соображениям грубой выгоды или грубого же сладострастия, а равно и в мужьях, терпеливо носящих на голове свои украшения, здесь тем не менее нет недостатка» 393. Ребман не без проницательности изображает именно особенности матримониальных отношений как характерную черту университетского города: при наличии нескольких сотен студентов, находящихся в городе заведомо временно, между ними и горожанами неизбежно возникает конкуренция за женщин, причем первые стремятся, по возможности, избежать взятия на себя серьезных обязательств. «Думаю, я не заблуждаюсь, – замечает он, – усматривая в этих столкновениях из‑за ухаживаний главное основание антипатии, которая здесь, как и в других академиях, господствует в отношениях между сыновьями бюргеров (наделяемыми презренным прозвищем «гнотов») и студентами» 394. Это соперничество находит отражение и в тех искушениях, с какими сталкиваются студенты в финансовой сфере, в частности, в необходимости непомерных расходов на платье: «Студент, прежде мало обращавший внимание на свое платье, тем более вынужден теперь зачастую тратить на него много больше, чем позволяют ему его сословие и достаток, если хочет привлечь хоть какое-то внимание и быть допущенным в более или менее приличные общества» 395. При этом особый отпечаток на облик города налагает своеобразное состязание в роскоши между студентами и местными обывателями: «Страннее же всего то, что в отношении роскоши сыновья бюргеров стремятся подражать студентам. Стоит только явиться новой моде, новому покрою шляп или чему-то в таком роде, как в следующее воскресенье мы уже видим, как многие сыновья ремесленников тоже этим щеголяют. Верите ли, я уже видал иных учеников сапожника или закройщика в шляпах и с часовыми цепочками a la Wedgwood! Обычно, впрочем, какая-нибудь другая необходимая часть одежды отсутствует, или же покрой шляпы настолько дурен, что все в целом образует плохой ансамбль и выглядит довольно нелепо» 396. Наконец, существенную роль в образе Эрлангена в связи с проблемами личного хозяйства студентов играет у Ребмана еврейская тема: более половины (10 страниц!) одиннадцатого письма, посвященного теме роскоши, отведены под описание злокозненных трюков, какими заманивают в свои сети наивных студентов евреи-ростовщики 397.
Как видно из изложенного, у Ребмана определяющую роль в образе городского пространства, в отличие от загородного, играют не визуальные, а коммуникативные компоненты, и моральная и утилитарная прагматика в его повествовании явно преобладает над эстетикой. Примечательно также и полное отсутствие у Ребмана интереса к историческому измерению образа города: временной горизонт его наблюдений не выходит за рамки интервала в 10–15 лет и касается главным образом изменений, произошедших за это время в студенческом обиходе, тогда как влияние более отдаленного исторического прошлого на облик Эрлангена находится вне поля его зрения.
Романтический нарратив: город как пространство переживания
Совершенно иначе выглядит Эрланген в описании, вышедшем в свет всего на девять лет позже «Писем…» Ребмана и представляющем собой образец другого протожанра, подготовившего появление путеводителей, – путевого справочника, сочетающего в себе черты научного сочинения и практического руководства. Книга, озаглавленная «Историко-топографически-статистическое описание Эрлангена и его окрестностей с наставлениями и правилами для студентов», вышла в эрлангенском издательстве «Пальма» в 1812 г., а автором ее был немецкий историк, географ и англист Иоганн Христиан Фик (1763–1821). В отличие от Ребмана Фик отнюдь не был дебютантом: ко времени написания этой книги он уже 15 лет занимал должность преподавателя английского языка и профессора истории и географии в Эрлангенском университете и имел на своем счету целый ряд изданных сочинений, имевших немалый коммерческий успех. Среди них были не только многократно переиздававшаяся «Практическая английская грамматика для немцев обоего пола» (первое изд. 1793) 398 и множество переводов с английского (в том числе двухтомное сочинение знаменитого ориенталиста Уильяма Джонса «Исследования об истории и древностях, искусствах, науках и литературе Азии» 399), но также и обновлявшийся чуть ли не ежегодно и выдержавший к 1804 г. не менее пяти изданий «Карманный справочник для всякого рода путешествующих по Германии» 400, и путевые заметки «Мое новейшее путешествие по воде и по суше, или Фрагмент из истории моей жизни» (1807), вошедшие в историю немецкой культуры благодаря тому, что в них автор впервые ввел в обиход географическое понятие Fränkische Schweiz (Франконская Швейцария) 401, и насчитывающий более 500 страниц «Новый справочник для всякого рода путешествующих по Германии и граничащим с нею странам или верный проводник по всем немецким дорогам и главным дорогам соседних стран с приложением большой почтовой карты» (1809) 402. Поэтому в лице Фика мы имеем совершенно иную перспективу осмысления городского пространства, нежели у Ребмана: он смотрит на город одновременно глазами исследователя и глазами представителя университетской корпорации.
Как нетрудно заключить уже из заглавия, основным адресатом справочника являются (будущие) студенты. Более того, разъясняя свои цели в предисловии, Фик, подобно Ребману, прежде всего указывает на морально-воспитательное назначение справочника:
Всякий непредвзятый, доброжелательный судья этого небольшого сочинения признает, что я вполне достиг цели, поставленной мною при его создании, – познакомить учащегося у нас юношу со всем, что могло бы ему пригодиться в каком-либо отношении во время его академической карьеры. При моем многолетнем и детальном знакомстве со студентами и их образом жизни я слишком часто замечал, что большинство вменяемых им в вину ошибок совершаются ими в силу незнакомства с окружением, в котором они находятся; что часто одна такая ошибка влечет за собою множество других и даже совершенную порчу молодого человека. Большая часть изложенных здесь правил, с незначительными изменениями, подходит почти для всех немецких университетов 403.
