Сергей Хохлов - Экзамен на разумность
«Но почему так? — спросят меня честные труженики. — Ведь мы всего лишь хотим честно работать и зарабатывать на жизнь своим трудом…»
А потому что нет адекватного мерила труда, нет общепринятого вознаграждения за приносимую обществу пользу. И поэтому труд человека оценивается или занижено, или завышено, но практически никогда приносимая обществу польза не оценивается адекватно.
Речь идет не даже не об «Эксплуатации Человека Человеком» в марксово-энгельсовом понимании проблемы, а во Всеобщем Обмане, Всеобщем Обвесе и Всеобщем Обсчете. Каждый из людей хотел бы получать за свои труды как можно большее вознаграждение, но многие ли из тех, кто достиг этой цели и получает большие деньги за малую работу, отдает себе отчет в том, что избыточные средства поступают к нему прямиком из чужих карманов?
Иные профессии становятся вдруг более прибыльными, иные наоборот — едва ли не убыточными. Быть рабочим или крестьянином в наше время в нашей стране, к примеру, занятие малоприбыльное, а каким-нибудь менеджером по продажам, валютной проституткой, киллером или поп-певцом, которые ничего реально не производят (а чаще просто разрушают произведенное ранее), — престижно и высокооплачиваемо. Однако из каких источников идет «избыточная оплата»? Откуда берутся избыточные материальные блага? Они производятся простыми людьми, теми, кто за свою работу получает очень мало. Фактически мы имеем дело с прямым перекачиванием средств из одних карманов в другие.
Другой аспект проблемы — колебания конъюнктуры. Занятия и профессии периодически становятся то более, то менее прибыльны. К примеру, профессии нефтедобывающего комплекса раньше были вполне обычными рабочими профессиями, а в последнее время стали престижны и высокооплачиваемы. А профессии науки, бывшие ранее таковыми, наоборот, перешли в ранг низкооплачиваемой, непрестижной работы. Таких примеров можно приводить множество, однако дело не в этих конкретных примерах, дело в самом принципе — в возможности внезапного падения рейтинга любого дела, ведущее к падению жизненного уровня тех, кто этим делом занимается. Причем наиболее уязвимыми перед колебаниями конъюнктуры оказываются люди, посвятившие себя какому-либо сложному занятию, требующему долгого периода обучения.
Итак, существующий порядок распределения общественно-производимых ценностей и благ представляет собой своеобразную лотерею. Как и во всякой лотерее, в этой лотерее распределения проигравших гораздо больше, нежели выигравших, однако последние более видны и их пример возбуждает надежды в неудачниках. Надежды эти, надо заметить, весьма беспочвенны, т. к. места в «команде счастливчиков» обычно поделены заранее.
Лотерея распределения, в отличие от, скажем, официальных денежных, предполагает, кстати, и некоторое количество «отрицательных призов», этаких сюрпризов со знаком минус, когда проигрыш более значим, нежели простая потеря денег. Мы все привыкли к криминально-боевым сводкам, а ведь они — тоже отражение действия упомянутой выше лотереи распределения. Кто-то теряет в этой лотерее здоровье, а кто-то и жизнь.
Мой вывод таков — в новом обществе порядок распределения производимых обществом ценностей, продукции и благ должен быть приведен к определенным общепринятым нормам, исключающим какую-либо лотерейность, случайность и колебания конъюнктуры.
Представляется, что в новом обществе уровень потребления будет определяться статусом. Каждый человек будет иметь право на вполне определенный уровень потребления в зависимости от статуса и размера семьи. В качестве примера приведу ситуацию с жильем. Минимальный статус и размер семьи определяют минимальное жилье — холостому студенту хоромы ни к чему, он вполне может пожить и в комнате общежития. Молодой семье нужно помещение, соответствующее как минимум современной двухкомнатной квартире, происходящее со временем увеличение семьи влечет за собой и прибавку жилплощади.
При этом приведении потребностей всех людей к единой норме обнаружится, что общие потребности общества значительно уменьшатся. Да, сейчас многие не имеют необходимого минимума, но при всем этом неоправданные избытки людей богатых, несмотря на меньшее количество богатых по сравнению с бедными, превышают недостачу. Поэтому приведение потребностей всех людей к единой норме есть реальный и совершенно безвредный путь к уменьшению потребностей общества.
Такой путь возможен лишь при создании нового общества, теперешнее же от свободы потребления отказаться не способно.
В главе «Земля наша велика и обильна…» я привел пример про автомобили и бытовую технику разных стран. Повторюсь — речь там велась о том, что в СССР не строили комфортных автомобилей и что наша бытовая техника была не столь красивой и удобной, потому что у нас направление на удовлетворение капризов индивидуального потребителя не было значимым. Почему? Да потому что следование желаниям индивидуального потребителя в принципе направление тупиковое. Мир сейчас подходит к пониманию этого факта, а в стратегии развития нашего государства (я имею в виду, конечно же, СССР, а не теперешний его обрубок) это понимание было изначально заложено краеугольным камнем. Вместо удовлетворения капризов индивидуального потребителя наше общество было ориентировано на достижение общего блага.
Однако в процессе развития нашего общества был допущен небольшой «перекос», который со временем стоил нам очень дорого.
Поясню опять же на «автомобильном примере». Сперва стали делать автомобили для «слуг народа», а то, дескать, как-то «перед европами неприлично» (ох уж это вечное равнение на Европы наших правителей!). Однако, сказавши «А», пришлось сказать и «Б», и потому со временем стали делать автомобили и для собственно народа, чтобы тот не сильно завидовал чиновникам.
При этом естественным образом сложилось так, что личные автомобили не входили в главные приоритеты нашей промышленности, они представляли собой нечто вроде «побочного побега», уступку желаниям масс. Пусть-де побалуются, почувствуют себя не хуже западников.
Вышло, однако, так, что народ эта уступка лишь раздразнила. «А на Западе техника лучше!» — вздыхал обыватель и сочинял легенды о сверхумной и сверхкомфортной западной технике и о сладкой западной жизни. Родилось же все это недовольство от сравнения с нашей несовершенной техникой.
Но повторюсь — наша техника «для народа» вовсе не была приоритетным направлением, как это было на Западе.
Почему?
Да потому что наша страна представляла собой крепость, осажденную превосходящими силами Запада.
Представим себе изучение археологами двух культур, существовавших в одно время и весьма активно между собой контактировавших.
Первая из них — это культура осажденной Крепости. На протяжении нескольких поколений люди этой культуры жили в своей Крепости в непрерывных боях с захватчиками. А другая — это культура этих самых захватчиков, осаждающих Крепость.
Осаждающих было гораздо больше, и гораздо больше была их территория. С удаленных от места боевых действий баз они подвозили к Крепости все новые орудия, боеприпасы, продукты, подводили свежие войска на замену потрепанным, подносили новые мегафоны, чтобы кричать через стену: «Рюс, сдавайся!».
Но их основное население не воевало, оно жило обычной мирной жизнью, выращивало урожаи на нормальных полях (в отличие от осажденных, которые использовали любой клочок более-менее пригодной земли), производило не только оружие, но и вообще все, что им было нужно, включая предметы роскоши (в отличие от осажденных, которым было, естественно, не до роскоши — они едва успевали сломанное оружие чинить).
И вот археологи сравнивают эти две культуры.
У осажденных примитивное оружие, делаемое не для эффектных парадов, а для эффективного применения в бою, у осаждающих — богатое парадное, показушно-красивое. У первых — примитивная глиняная посуда, простая грубая мебель, самый минимум предметов обихода, у вторых — в каждом доме поделки ремесленников, предметы роскоши…
Вывод будет таков: одна культура примитивна, а другая — богатая, интересная для изучения. Но вывод этот будет неправилен — легко производить красивые безделушки от избытка, от сытости, от безопасности. И гораздо более замечательна, на мой взгляд, культура сурового противостояния множеству врагов.
По бытовой технике, по автомобилям, по прочим подобным «безделушкам» и поделкам «от сытой жизни» и от нечего делать, делается вывод о превосходстве Запада перед нами. Но вывод этот неверен. Вот пришло суровое время Отказа От Лишнего, и лишним оказываются как раз все эти поделки, автомобили и «умная бытовая техника», все то, чего у нас раньше не производили и в чем не нуждались.
