Алексей Шилейко - Информация или интуиция?
КУДА ПОЙТИ РАБОТАТЬ!
Второй пример, который мы хотели бы рассмотреть в этой главе, взят нами из области социологии. Представьте себе такую ситуацию. Имеются два однотипных предприятия, расположенные в противоположных районах большого города. Если речь идет о Москве, то одно такое предприятие может быть расположено, скажем, в Медведкове, а второе — возле метро «Калужская». С каждым предприятием связан определенный контингент рабочих и служащих. Разумно предположить, что многие из числа работников данного предприятия живут где-то поблизости. Многие, но не все. Встречаются и такие, которые живут, к примеру, вблизи предприятия А, а работают на предприятии Б, и наоборот.Еще одно предположение состоит в том, что производство на обоих предприятиях весьма специфично и специалист, работающий на предприятии А, может работать не только там, но и на предприятии Б, а на других уже не может. Последнее предположение несколько натянуто, однако ясно, что если бы мы взяли не два, а двадцать предприятий, то такое предположение уже вполне соответствовало бы некоторой реальной ситуации. В то же время увеличение числа предприятий никак не изменит существа последующих рассуждений. Кроме того, проницательный читатель уже предчувствует аналогию с двумя половинками бильярда.
Предположим теперь, что некто, работающий на предприятии А и живущий поблизости от него, по тем или иным соображениям уходит из этого предприятия. Различных причин тут может быть множество, и выбор причины мы полностью предоставляем фантазии читателя. Важно одно. В силу отмеченной выше специфики он не может работать больше нигде, кроме как на предприятии Б. Причин ухода, как уже говорилось, может быть множество, поэтому с течением времени количество живущих вблизи предприятия А и работающих на предприятии Б и, наоборот, живущих вблизи предприятия Б и работающих на предприятии А, будет увеличиваться.Читателю, дочитавшему нашу книгу до этого места, не надо даже подсказывать, что речь идет о возрастании энтропии сложной системы, состоящей из большого количества элементов — работников обоих предприятий. Причем уходы с работы далеко не единственная причина такого процесса. Вполне может быть, что, скажем, некто, живущий вблизи предприятия А, заканчивает институт по соответствующей специальности, но по той или иной причине устраивается на работу на предприятие Б. Человек может продолжать работать на своем предприятии, но переехал в другую часть города, опять-таки по тысяче возможных причин, например, по семейным обстоятельствам. Именно многообразие причин и приводит к росту энтропии нашей системы. А в данном случае рост энтропии означает то, что большое количество людей совершенно непроизводительно тратят время и энергию на переезды между станцией метро «Медведково» и станцией метро «Калужская»
МЕНЯЮ КВАРТИРУ
Положение было бы существенно иным, если бы каждый работник предприятия А знал всех работников предприятия Б, и наоборот. Тогда каждый случай перемещения мог бы сопровождаться обменом квартир. Но такое полное знание невозможно. Отсюда вывод, которого читатель ждет уже давно: энтропия системы, состоящей из сотрудников предприятий, есть мера незнания, мера недостатка информации. Напротив, если удастся ввести в систему дополнительную информацию, это понизит энтропию, а значит, повысит качество энергии системы.С этой целью во всех больших городах издаются бюллетени по обмену жилплощади. В Москве при Управлении учета и распределения жилой площади создан вычислительный центр, оснащенный самыми современными ЭВМ, одной из задач которого является подготовка таких бюллетеней.Все сказанное справедливо не только для одного рассмотренного выше случая. Читатель сам легко придумает сколько угодно примеров тому, как недостаточная информированность приводит к затратам лишней энергии и, наоборот, введение информации в социальную систему приводит к ее упорядоченности. Пример — покупка вещей, продуктов в магазине, не оборудованном информационным табло.
А КАК ЖЕ ИНТУИЦИЯ?
— А как же интуиция? — спросит читатель, который давно был заинтригован названием книги.Но разве все то, что мы говорили до сих пор, не имеет прямого отношения к интуиции? Давайте говорить серьезно. Мы не располагаем, к сожалению, строгим определением понятия интуиции. Поэтому, отвечая на поставленный выше вопрос, придется ограничиться общими рассуждениями. Мы привыкли к тому, что процессы переработки информации, независимо от того, происходят они в естественной или искусственно созданной физической системе или же в голове человека, совершаются последовательно, шаг за шагом. Как правило, удается проследить все этапы такого процесса и, более того, установить систему правил, которым подчиняются эти отдельные этапы; такие последовательности правил получили название алгоритмов.Мы говорим об интуиции всякий раз, когда сталкиваемся с действительным или кажущимся нарушением подобной последовательности. Иначе говоря, тогда, когда некий вывод возникает без видимой связи с теми посылками, на которых он основывается. При этом, если вывод в дальнейшем оказывается верным, мы говорим об интуиции, даже о гениальной интуиции его автора, но столь же охотно лишаем автора всех этих качеств, если вывод оказывается неверным.Определенная таким образом интуиция представляет собой не что иное, как частный случай нарушения закона причинности. Вернемся к тому же атому. Если атом находится в возбужденном состоянии, то рано или поздно он перейдет в основное состояние, избавившись от излишней энергии, например, испустив ее в виде кванта электромагнитного излучения. В этом проявляется одна из закономерностей атомных процессов. Но когда именно произойдет испускание кванта? Если это испускание не вынужденное, современная физики не может точно ответить на этот вопрос. Испускание кванта в данный момент времени рассматривается как случайное событие — событие, не имеющее причины. Именно с этим не мог примириться А. Эйнштейн до конца своей жизни.Таким образом, вопрос: существует ли на самом деле интуиция? — представляет собой частный случай более общего вопроса: полностью ли детерминирован окружающий нас мир? Читатель хорошо знает, что спор гигантов, о котором мы говорили в четвертой главе, не закончен и по сей день. Поэтому и мы не можем здесь сказать ничего определенного. Можно лишь высказать некоторые более или менее правдоподобные предположения.Напомним, что речь идет о случаях нарушения причинности или, что то же самое, о случаях нарушения некой последовательности, которую применительно к процессам переработки информации принято называть логической. Но уже частная теория относительности учит нас, что понятия одновременности, предшествования и последования не являются абсолютными. Если наблюдателю, находящемуся в одной системе отсчета, событие А представляется как предшествующее событию Б, то в принципе может существовать другая система отсчета, такая, что находящемуся в ней наблюдателю то же самое событие А представляется следующим за событием Б. Уже отсюда следует, что случаи нарушения или кажущегося нарушения причинности совсем необязательно требуют привлечения понятия случайного.Дальнейшие рассуждения в этом направлении приводят нас к соотношению неточностей Гейзенберга. Попробуем ответить на вопрос: почему, зная с определенной точностью импульс объекта, мы не можем знать (получить информацию) координаты этого объекта точнее, чем с некоторой погрешностью, определяемой соотношением неточностей?Мы уже не раз говорили, что соотношение неточностей — это объективный физический закон. Дело не в том, что мы не можем знать, а дело в том, что такой информации попросту не существует. Один из возможных ответов на это «почему?» состоит в следующем. Объект просто не имеет координаты. Он размазан по всему участку пространства, размеры которого определяются соотношением неточностей. Такое объяснение мы встречаем в штыки. Мы к подобному не привыкли, потому что в своем повседневном жизненном опыте встречаемся с объектами, всегда имеющими пространственные координаты. Но в такой же степени мы не привыкли к искривлению пространства, вызываемому полем гравитации. С тем же успехом мы не привыкли к тому, чтобы пустота могла быть источником виртуальных частиц.А коли так, то следующий вопрос: можно ли утверждать, что в пределах неточностей, определяемых соотношением Гейзенберга, над объектом не совершается никаких процессов? Конечно, нет. Во всяком случае, у нас нет к тому никаких оснований. Просто эти процессы совершаются не в таком пространстве, к которому мы привыкли, и не в таком времени, к которому мы привыкли. Поэтому и результаты этих процессов мы с привычными нам мерками воспринимаем как случайные.Попробуем распространить сказанное на случай интуиции «человеческой». Слабому шахматисту шахматная партия представляется как последовательность ходов. Наоборот, сильный шахматист мыслит не в масштабе отдельных ходов, а более общими категориями позиций. Тогда каждый отдельный ход в известном смысле оказывается случайным, и лишь взятые вместе они могут рассматриваться как средство образования той или иной позиции. Сильный шахматист видит не отдельные фигуры, а всю доску сразу.История науки учит нас, что практически все великие открытия были подготовлены предшествующим развитием. И. Ньютон говорил, что ему удалось сделать так много в науке потому, что он стоял на плечах гигантов.К моменту оформления частной теории относительности Эйнштейна был поставлен опыт Майкельсона — Морли, появились преобразования Лоренца и многое другое. Поэтому гениальность ученого проявилась не в том, что он додумался до тех или иных результатов, а в том, что он сумел увидеть одновременно много деталей. Мир представился ему как очень сложная картина, в которую в качестве отдельных мазков оказались включенными результаты подчас весьма отдаленных областей науки. То, что представляется неискушенному наблюдателю как чудо, как событие, не имеющее причины, на самом деле есть просто результат одновременного (именно одновременного, а не последовательного) сопоставления большого количества деталей. Перефразируя известную пословицу, можно сказать, что мать интуиции — это образованность.
