Анна Левченко - Дети онлайн: опасности в Сети
Я до сих пор не могу понять, почему ничего никому не рассказала об этом случае. И о последующих.
Мы стали жить втроем. Мама была счастлива. Они с отчимом часто устраивали посиделки с друзьями. Обычно когда отчим уже хорошо выпивал, он приходил ко мне, садился на край кровати, поднимал одеяло, спускал пижамные штаны и лез ко мне в трусы. Если вдруг случайно заходила мама, он делал вид, что смотрит, как я сплю. Под это копошение я засыпала.
Однажды он пришел утром в мою комнату и наблюдал, как я переодеваюсь в школу. Было противно, что он смотрит.
Тогда же я попросилась жить с бабушкой и дедушкой, объяснив это тем, что я не хочу жить с мамой и отчимом. Но у меня не спросили, почему. Периодически я у мамы все же жила, и приходы отчима повторялись.
Это продолжалось вплоть до третьего класса. Мне было одиннадцать, когда я попросила его больше никогда со мной ничего не делать. Он сказал «Хорошо».
Когда я уже успокоилась и поняла, что мне он больше ничего не сделает, я рассказала бабушке, что делал отчим. На что она мне сказала, что я сама садилась к нему на руки. Меня тогда это удивило и утвердило в мысли, что я сама виновата. Она сказала, что расскажет маме, и спросила, хочу ли я, чтобы они развелись, ведь мама тогда будет несчастна. Через пару дней она сказала, что мама ей не поверила. Быть может, и мне тогда бабушка не поверила. Не знаю. Но это поселило первое зерно непонимания между мной и мамой, породившее стену непонимания на долгие пятнадцать лет.
После он единственный раз приходил ко мне, я уже была в классе, наверно, седьмом или восьмом. Но я отвернулась к стене, и он ничего не сделал. Тогда я уже понимала, что все это плохо и все, что он делал, отвратительно. Примерно в то же время появилась ненависть к себе, ощущение, что я грязная, испорченная, что я никому такая не нужна.
Все детство и отрочество меня сопровождали проблемы в общении со сверстниками. Меня считали злой, плохой, меня боялись и не хотели со мной общаться. Сейчас трудно поверить, что когда-то я элементарно никому не доверяла, я весь мир вокруг считала враждебным. Я и сейчас иногда ловлю себя на мысли, что инстинктивно защищаюсь, но со временем стало легче бороться с этими приступами.
Помню, что ради мамы старалась молчать и не показывать своей ненависти к ее мужу. До сих пор стараюсь это делать. Но тогда она не могла этого принять и всячески навязывала мне его. «Пойди, поцелуй отчима, смотри, какую он вещь тебе красивую купил», – и пр.
После одиннадцатого класса я уехала учиться в другой город, и стало чуть легче. Но это не избавило меня от кошмаров по ночам, беззвучных криков в подушку и ненависти к мужчинам.
На четвертом курсе родители переехали ко мне, потому что им предложили работу в том городе, в котором я училась. Сказать, что я была морально уничтожена, это ничего не сказать. Я не хотела возвращаться домой. Я уходила рано утром и возвращалась поздно ночью. Было физически плохо находиться с этим уродом в одной квартире. В конце концов я не выдержала и ушла из дома, жить к подруге. Перед этим я написала маме письмо. В нем я расписала по пунктам, за какие моменты моей жизни я не могу ее простить, упустив при этом причину моей ненависти к отчиму. Я и сейчас уверена, что уже ничего ей не расскажу. Ни к чему ей эта боль. Думаю, она с ней не справится. Я слишком люблю ее. И, кстати, уже простила. Это было большой победой для нас обеих.
Мне страшно и больно все вспоминать, но я раз за разом заставляю себя это делать. Я с каждым годом открываюсь все большему количеству людей. Я делюсь своей болью в надежде распрощаться с ней когда-нибудь навсегда. Но я не верю, что это когда-то случится. Я знаю, что мне с этим жить.
За годы внутренней борьбы я научилась отключаться. Может быть, именно поэтому в некоторые моменты я будто совсем перестаю чувствовать. И, наверно, поэтому я еще не сошла с ума от переполняющих меня чувств.
Я долгое время пыталась убедить себя, что этого не было. Я закапывала свои воспоминания и силилась убедить себя в том, что все хорошо и мои проблемы с социумом и с собой отнюдь не от них. Поэтому сейчас, когда я становлюсь лицом к лицу со своей бедой, я не могу со стопроцентной уверенностью сказать, что это действительно было. Нет, я не вру, не обманываю и не придумываю. Я просто глубоко запутана в себе. Но я стараюсь отпустить и простить отчима. Не ради него, а ради себя. Справиться с ненавистью иногда бывает дико тяжело. Я сжимаю зубы и заставляю себя остановиться.
01.10.2013
Я сильная.
Я все смогу.
Я преодолела такую боль, с которой не каждый способен справиться.
А я справилась.
Я горжусь собой.
Я сильная, умная, воспитанная, добрая, понимающая.
У меня все будет хорошо.
Через три дня после этой записи я впервые поделилась своей болью с другим человеком. Это человек, который и по сей день остается одним из самых важных и близких для меня. Если бы не он, меня бы такой, какая я есть сейчас, не было бы. Я учусь любить себя благодаря ему. Спасибо, mi hombre. Te amo.
После университета мне пришлось вернуться в родной город и снова жить с родителями. Да еще и к тому же отчим был моим начальником. Признаться честно, я даже не знаю, как я это перенесла. Я удивляюсь себе. Но, конечно же, я не смогла бы это вынести без моего любимого человека.
С каждым годом я становлюсь сильнее. Моя беда помогла мне осознать, чем я могу помочь миру. Чем я могу помочь конкретным людям. И я хочу помогать. Хочу жить и радоваться тому, что я живу.
Однажды в разговоре с любимым мы шутили, что ограбим банк. Он спросил, на что я хотела бы потратить деньги. И я вдруг поняла, что хочу создать реабилитационный центр для детей, пострадавших от насилия. Внезапно пришедшая в голову идея изменила мою жизнь.
Естественно, я не пошла грабить банк. А начала изучать психологию детей – жертв насилия, читать психологическую литературу, собирать буквально по крупицам знания, фиксировать их и искать возможности реализации своей идеи. Я поняла, что моя проблема, моя ненависть дает мне силы и возможность помогать детям, попавшим в такую же беду.
Примерно в то же время я приняла для себя решение, что я верю в Бога. Мы, дети, рожденные на стыке советских времен и августовского путча, на редкость запутанные в религиозном плане и в плане веры. В детстве меня, естественно, крестили, но отклика в моей душе ни молитвы, ни службы, ни церковные праздники не получали. И вот уже полтора года как Господь помогает мне в моих начинаниях и моей борьбе.
После этого пошла череда удивительных знакомств. Хорошая знакомая рассказала об общественной организации, которая занимается детьми-сиротами, и что директор их давно ищет человека, который хотел бы работать с детьми, подвергшимися насилию. Так я стала волонтером.
Затем как-то раз любимый рассказал мне об эфире на радио «Вести» с Анной Левченко, общественным помощником уполномоченного по правам детей Павла Астахова. Я отыскала Анну в ВКонтакте, добавилась, узнала о проекте «Сдай педофила!». Буквально через пару дней она мне написала, мы стали общаться, я изъявила желание присоединиться к движению. И вот я уже волонтер и помогаю Анне, ищу педофилов в сети, помогаю детям и не забываю больше разузнавать о своей идее центра. Я знаю, что у меня все получится».
* * *Эта смелая девушка уже несколько месяцев работает волонтером в нашем движении, помогает выявлять педофилов, мечтает создать в своем городе центр психологической помощи детям, пострадавшим от сексуального насилия. Она невероятно сильный духом и смелый человек.
Сейчас ее жизнь складывается очень хорошо. У нее есть молодой человек, она нашла огромное количество новых друзей, знакомых и единомышленников. Каждый день она не перестает меня удивлять. Пишет потрясающие тексты и искренне верит, что у нее все получится. А я в этом даже не сомневаюсь. Ее история еще раз доказывает то, что матери, бабушки, другие родственники часто не верят детям, подвергшимся насилию в семье. И если у этой истории, если можно так сказать, счастливый конец, то огромное количество детей, пострадавших от действий педофилов и не получивших вовремя необходимой поддержки, став взрослыми, до конца жизни живут с огромным чувством вины и стыда, искренне полагая, что виноваты они во всем сами.
Равнодушие общества часто приводит к трагедиям. Равнодушие государства – преступно. Равнодушие родителей преступно вдвойне.
Если мы хотим, чтобы наши дети были в безопасности, необходимо каждодневно разъяснять им базовые принципы общения с незнакомыми людьми, как в реальной жизни, так и в Интернете. Крайне важно внимательно относиться к малейшим переменам психологического состояния ребенка. Говорить со своими детьми. Не молчать. Обнаружив сомнительную переписку у ребенка в социальной сети – стремглав бежать в полицию или звонить на нашу горячую линию. Педагогам необходимо в школах на родительских собраниях рассказывать о проблеме педофилии, не бояться увольнений и не заминать скандалы. А не отправлять наших волонтеров «собирать шприцы вокруг школы», утверждая, что проблемы педофилии не существует. Нам всем пора открыть глаза.
