Чарльз Флауэрс - 10 ЗАПОВЕДЕЙ НЕСТАБИЛЬНОСТИ. ЗАМЕЧАТЕЛЬНЫЕ ИДЕИ XX ВЕКА
С другой стороны, развитие ЭВМ неожиданно выявило недостаточность наших знаний относительно самого процесса мышления. Основан он просто на способности мозга производить точные расчеты (так сказать, мыслить логически) или включает в себя также некий механизм «нечеткого мышления», позволяющий воспринимать и перерабатывать явно неполную и «нечеткую» информацию, поступающую в мозг от реально существующего мира? Какое из этих свойств является более важным?
В своем стремлении постоянно выискивать и подчеркивать различия между работой мозга и компьютера мы иногда странным образом напоминаем тех европейских ученых викторианской эпохи, которые никак не могли смириться с тем, что человечество могло возникнуть не в Европе, а в Африке. Мы уже давно осознали, что ЭВМ давно обогнали нас по скорости и эффективности расчетов, и лишь иногда ворчим по поводу того, что компьютеры гудят (или, по обычному выражению, даже хрюкают) в процессе работы. Некоторые ситуации явно ставят нас в тупик. Например, должны ли мы радоваться или огорчаться, когда созданный специалистами фирмы ЮМ компьютер «БигБлю» обыгрывает (т. е. оказывается «умнее» или «разумнее») самого блестящего, гениального шахматиста-человека? За кого нам следует болеть в таком матче? Впрочем, нельзя не заметить, что в течение последних десятилетий теоретическая и практическая граница между работой мозга и компьютера становится все более незначительной и неопределенной.
В XVII веке Рене Декарт сформулировал свое знаменитое определение человеческой личности: «Я мыслю, следовательно, я существую». В настоящее время это изречение обретает новый и неожиданный смысл, поскольку в мире уже реально существуют объекты, способные мыслить гораздо лучше, чем многие люди, именно в том смысле, который и подразумевал великий французский математик и философ, но эти объекты не являются личностями. Компьютер мог бы сказать о себе: «Я мыслю, но не существую».
Машины не только изменяют нашу жизнь, но и вносят в нее новые идеи и представления. Недавно известный киноартист Том Хэнке сказал в телевизионной передаче, что у его нового фильма будет дискретная судьба, подразумевая «…либо полный провал, либо оглушительный успех,…ноль или единица, третьего не дано», и далекая от науки публика прекрасно поняла смысл фразы. Процесс, который называют компьютеризацией, дид-житализацией или цифровой революцией в информатике, сделал вычислительную математику привычной для огромных масс населения.
Еще 50 лет назад сама возможность «механического мышления» казалась шокирующей, загадочной и тревожной даже ученым, а в наши дни для миллионов людей компьютеры стали неотъемлемой частью жизни, работы и развлечения.
Первые вычислительные машины создавались для решения совершенно конкретной и довольно ограниченной задачи (обеспечение сбора, записи и переработки больших массивов информационных данных) и представляли собой весьма громоздкие и ненадежные устройства, к тому же работавшие, по современным представлениям, крайне медленно. Основой их действия был упомянутый выше актером Хэнксом принцип дискретности, в котором все сводится к нулю или единице, но откровением для ученых стал факт, что этот принцип позволяет создать простые электромеханические устройства, способные моделировать человеческое мышление в самых разнообразных областях интеллектуальной деятельности.
Эффективность и производительность работы компьютеров возрастали настолько быстро и впечатляюще, что уже через несколько лет конструкторы и пользователи ЭВМ стали задавать себе неожиданные, но очень сложные вопросы. Знаменитая фраза Декарта подразумевала, что мышление эквивалентно сознанию, и соответствовала философскому дуализму самого Декарта, основанному на четком разделении мозга и сознания. Развитие компьютерной техники заставило ученых и философов увидеть новые аспекты этой дилеммы и задуматься о новых проблемах.
Можно ли вообще говорить об искусственном интеллекте? Есть ли в мозгу человека нечто большее, чем электрохимическая связь {hardware или железо, на жаргоне компьютерщиков) между элементами? Поиск и анализ различий в работе мозга и компьютера заставил задуматься и о принципах самого вычислительного процесса в различных системах, вследствие чего афоризм Декарта стал приобретать неожиданно новые смысл и значение.
Попытки переопределить и уточнить смысл термина «сознание» всегда приводят к сложным философским и научным размышлениям. Можно ли считать, что какими-то формами сознания обладают, например, домашнее растение (за некоторыми из них люди ухаживают и даже обращаются к ним с ласковыми словами) или собака, которая возбужденно прыгает, когда вы входите в дом? Понимает собака, которую вы решительным окриком сгоняете с кресла, ваши желания и команды или просто подчиняется некоторым выученным правилам поведения? Подавляющее большинство людей уверено, что их домашние животные и человекообразные обезьяны обладают каким-то разумом и сознанием, но никто не предполагает наличия таких же свойств, например, у лягушек, золотых рыбок в аквариуме или оленей в лесу. Кроме этого, разговоры о разуме и сознании заставили ученых вновь вспомнить о проблеме так называемых зомби, т. е. существ, во всем подобных человеку, но живущих по некоторой, заранее заданной извне программе. Должны ли мы считать их мыслящими созданиями? Какая степень подражания сознательному поведению может считаться проявлением или доказательством разумности?
На все эти вопросы мы, по-видимому, никогда не получим окончательного и исчерпывающего ответа, но вот уже почти сто лет они имеют реальную значимость и стали предметом мучительных размышлений философов и кибернетиков, причем не только из-за возможности возникновения «сознания» у компьютеров, но и вследствие очевидного сходства структур и самих процессов обработки информации в столь разных объектах, как ЭВМ и мозг человека. Споры об искусственном интеллекте заходят очень далеко, вплоть до обсуждения вопроса о восприятии боли компьютерами или их способности понимать хитросплетения человеческой мысли (поймет ли когда-нибудь компьютер фразу типа «месть -это блюдо, которое становится вкуснее остывшим»?), но стоит вспомнить, что все эти проблемы возникли только после того, как первые вычислительные машины действительно продемонстрировали, что почти любая человеческая мысль может быть представлена в виде некоторой комбинации всего двух цифр, нуля и единицы.
Джей Форрестер
В начале сороковых годов, когда США «перековывали орала на мечи», выпускник знаменитого МТИ (Массачусетского технологического института) Джей Форрестер начал заниматься проблемой создания нового типа тренажеров для пилотов морской авиации. Это устройство должно было экономить массу времени для подготовки молодых летчиков и сберегать дорогостоящую авиационную технику, позволяя максимально близко имитировать условия реальных полетов и осуществлять тренировку курсантов на земле. За годы Второй мировой войны было создано целое поколение подобных моделирующих устройств (имитаторов, тренажеров и т. п.), для работы которых необходимо было научиться очень быстро решать системы из сотен математических уравнений, описывающих не только реальную обстановку, но и мгновенные действия пилота, реагирующего на конкретные изменения обстановки при сложных маневрах летательного аппарата. Такие тренажеры уже фактически представляли собой простые компьютеры, способные взять на себя подачу сигналов к электромеханическим приводам или различным автоматическим устройствам.
Форрестер не стал заниматься усовершенствованием уже существующих тренажеров, а создал для военных целей совершенно новую электронную систему, а именно компьютер под кодовым названием Whirlwind (Вихрь), характерной особенностью которого был полный отказ от привычной десятичной системы счисления. Использованная Форрестером двоичная система содержала лишь два числа (0 и 1), и этот прием, кстати, не представляет собой ничего таинственного или сложного для математиков. Строго говоря, единственное преимущество десятичной системы счисления заключается в привычном нам числе пальцев на собственных руках, но даже это обстоятельство не является существенным. Например, математики древнего Вавилона весьма успешно пользовались системой счисления, основанной на базовом числе 12, которую мы до сих пор без особых сложностей продолжаем применять для измерения времени и углов в геометрических построениях (читатель может вспомнить градусы в тригонометрии и т. п.).
Двоичная система оказалась исключительно удобной для применения в компьютерах. Собственно говоря, сама идея использования последовательности ответов типа да/нет для выражения любой человеческой мысли принадлежит английскому математику Джорджу Булю, который еще в середине XIX века сформулировал свои так называемые «законы мышления». Очень упрощенно идеи Буля сводились к тому, что любая мысль (независимо от ее сложности или глубины) может быть выражена наборами всего лишь двух категорий, а именно: «истинно» или «всё» (эту категорию можно обозначить через 1) и «ложно» или «ничто» (обозначаемое через 0).
