Сергей Переслегин - Первая Мировая. Война между Реальностями
Между тем 1-я армия просто не могла быстро двигаться вперед. Я. Ренненкампф понимал, что германские войска не были разбиты в Гумбиенском сражении, и полагал, что они в любой момент могут контратаковать, опираясь на Кёнигсберг и, возможно, используя в качестве подкреплений части гарнизона крепости. Опыт боев под Сталлелюпаненом и Гумбиеном показал, что оперативное взаимодействие русских войск оставляет желать лучшего даже в масштабе корпуса, не говоря уже об армии. В такой ситуации огульное наступление приводило 1-ю армию в промежуток между Кёнигсбергом и Лютценом, куда ее корпуса приходили бы несогласованно. В подобных условиях трудно требовать от Я. Ренненкампфа быстрого движения к западу, скорее, следует ожидать, что он будет равнять корпуса по одной линии (то есть ориентироваться на отстающие части) и приложит все усилия для того, чтобы обезопасить себя со стороны Кёнигсберга. Надо также учесть, что довоенные прикидки и проведенные стратегические игры однозначно показывали, что 1-я армия вырывается вперед и подвергается риску изолированного поражения, в то время как 2-я армия отстает и портит этим всю геометрию операции.
В общем и целом обстановка нацеливала Я. Ренненкампфа именно на медленное продвижение к западу.
Э. Людендорф это просчитал. Его план операции предполагал, «оттолкнуться» от 1-й русской армии, очень быстро перегруппировать войска и обрушиться на войска А. Самсонова, причем «полезное» – удар по внутреннему флангу 2-й армии в логике «контрольного решения» А. Шлиффена, он решил сочетать с «приятным», то есть с обходом ее внешнего фланга. Здесь, конечно, сыграла свою роль сложившаяся обстановка: 1-й корпус уже находился на колесах, и его проще всего было перемещать через Мариенбург к Дейч-Эйлау, усилив «по дороге» гарнизоном Торна.
С севера снималось все. Завесу перед 1-й армией должна была составить конница (которой у 8-й германской армии было не так уж много) и гарнизон Кёнигсберга.[63]
Оперативная обстановка к исходу 26 августа и замысел Людендорфа
Э. Людендорф учел, что штаб Северо-Западного фронта санкционирует медленность продвижения Я. Ренненкампфа на запад, и при этом будет требовать быстрейшего продвижения армии А. Самсонова на север. Понимал он и то, что А. Самсонов будет подсознательно считать свой правый фланг косвенно прикрытым нависающей с северо-востока 1-й армией, уже миновавшей Лютцен. Алленштейн, одна из важнейших точек связности позиции, оставался без всякой защиты – приманка центральным корпусам 2-й армии.
И при всех этих обстоятельствах, сражение, которое германские источники называют «битвой под Танненбергом»,[64] оставалось азартной темповой игрой. Одержит 8-я армия полную победу или потерпит тотальное поражение, определялось ответом на вопрос: что произойдет быстрее – окружение 2-й русской армии под Танненбергом или выход 1-й русской армии к Алленштейну.
Э. Люденфорф успел.
Оперативная обстановка к исходу 29 августа
Поражение армии А. Самсонова было полным. Ее командующий застрелился. В плен попало свыше 50 000 человек, среди них 13 генералов, 230 орудий. Общие потери 2-й армии составили 56 000 человек, то есть 90 % потерь составили пленные, что характерно для образцовых операций на окружение.
П. Гинденбург и Э. Люденфорф заслуженно стали национальными героями Германии. «Генерал-фельдмаршал Гинденбург 9 декабря 1916 года за свои выдающиеся заслуги был награжден особой, специально для него изготовленной высшей степенью Железного креста – Звездой Большого креста Железного креста. Эта награда представляла собой золотую восьмиконечную звезду с наложенным на нее Большим Крестом Железного креста (по статуту Звезда Большого креста Железного креста изготавливается из серебра). До Гинденбурга этой награды удостоился только один человек – генерал-фельдмаршал Гебхард фон Блюхер (31 августа 1813 года)».
Э. Людендорф родился в 1865 году в деревне Крушевня возле Позена (Познань). Он не относился ни к юнкерству, ни к грюндерству, его семья, скорее, была связана с немецкой интеллигенцией (младший брат генерала – Ганс Люденфорф, известный астроном, директор Потсдамской обсерватории, трижды избирался президентом немецкого астрономического общества, область интересов – солнце, спектрально-двойные и переменные звезды, история астрономии).
Получил домашнее образование на небольшой семейной ферме. Благодаря отличному знанию математики поступил в кадетскую школу. С 1894 года – офицер Генерального штаба, с 1904 по 1913 г. возглавлял отдел мобилизации и, в частности, занимался «проблемой Льежа». Снят с должности в 1913 году, отстаивая юнкерскую позицию в грюндерском рейхстаге, настаивающем на приоритетном развитии военно-морских вооружений. Назначен командовать пехотной дивизией, и это, похоже, его единственный опыт на строевой должности. С августа 1914 года – заместитель начальника штаба 2-й армии. В сущности, назначен штабным офицером при виртуальной «Маасской армии» Эммиха, как «специалист по Льежу».
За прорыв 14-й бригады к мостам через Маас и проявленную распорядительность получил высший военный орден Германии Pourie Mérite и назначен начальником штаба 8-й армии. С августа 1916 года – первый генерал-квартирмейстер, то есть заместитель П. Гинденбурга, назначенного начальником Генерального штаба. Как и прежде, держит П. Гинденбурга в руках, и управляет войной по собственному разумению.
Автор концепции тотальной войны.
В рамках этой концепции одобрил предложения А. Тирпица по неограниченной подводной войне. Создал концепцию решающего наступления на Западном фронте, как единственного шанса добиться приемлемого мира. После провала этого наступления создал условия для социал-демократического переворота в Германии, как основы версии об «ударе в спину» (смотри «Интерлюдия 4: последняя операция Людендорфа в двухтомной версии этой книги, смотри также С. Хаффнер, «Революция в Германии»[65]).
В отставке с 26 октября 1918 года.
После завершения войны бежал в Швецию, вернулся в Германию в 1920 году, принял участие в Пивном путче. Был судим и оправдан, назвал свой оправдательный приговор «грубейшим нарушением закона», раз уж «его подельники были признаны виновными».
С 1925 года расходится во взглядах с Гинденбургом и Гитлером и организовывает собственное политическое движение «Танненбергский союз». В 1928 году покидает НСДАП и завершает политическую карьеру. Существует миф, что, узнав о назначении Гитлера рейхсканцлером, отправил Гинденбургу письмо следующего содержания: «Я торжественно предсказываю Вам, что этот человек столкнет наше государство в пропасть, ввергнет нашу нацию в неописуемое несчастье». В настоящее время эта цитата считается доказанной фальшивкой, хотя по стилю она действительно может принадлежать Людендорфу. Во всяком случае, характерно, что после прихода Гитлера к власти «Танненбергский союз» был запрещен.
Уйдя из политики, Людендорф вместе со своей второй женой занялся эзотерикой антихристианской, антиеврейской и антимасонской направленности, организовал «Общество познания Бога», существующее до сих пор.
В 1935 году Гитлер предложил Людендорфу звание фельдмаршала, но Людендорф отказался, сказав: «Фельдмаршалами рождаются, а не становятся».
Умер от рака в 1937 году, похоронен Гитлером со всеми почестями.
«Pax Rutenia» – альтернативная версия Восточно-Прусской операцииМне приходилось читать («и даже писать» (с) Д. Бронштейн), что задача, стоящая перед русскими войсками в Восточной Пруссии, была принципиально неразрешима, что немцы создали там театр военных действий, обеспечивающий непобедимость обороняющейся на нем армии: «Кальдер соорудил из элементов математических уравнений идеально законченное целое – этакий карательный механизм; он не оставил никакой отдушины ни для моих, ни для чьих-либо, даже сверхъестественных навигационных способностей; ничто не могло нас спасти».
Схема Восточно-Прусской операции Людендорфа
Но к столетию со дня начала Первой мировой войны проектная группа «Знаниевый реактор» организовала большую стратегическую игру, посвященную событиям августа 1914 года, и тут неожиданно оказалось, что, как справедливо пишет Б. Такман: «Отшумевшие битвы, как и мертвые генералы, держат своей мертвой хваткой военные умы…»
Конечно, Лютценская линия укреплений препятствовала связности операций русских армий. Но ведь и германская 8-я армия была стратегически привязана к Лютцену. Она не могла допустить потери связи с Кёнигсбергом, да и разрыв с Торном был крайне нежелателен. Говоря шахматным языком, 8-я армия была «перегружена». Нужно также иметь в виду, что все ее преимущество в маневре испарялось, как только она переходила границу Восточной Пруссии.
