Александр Гера - Набат-2
— Опустите ствол, Клавдия Васильевна.
Женщина опешила. Зло зыркнула на Кронида.
— Успокойтесь, я вас еще по Москве помню, по светлым временам, когда вы блистали красотой и ярким словом в парламенте, затмевая и помаду, и Хакамаду. И вы меня должны помнить. Генчик я! Репортер с телевидения!
— Вот мерзавец! — обрадовалась она такому простому выходу из разборки. Вспомнила мигом этого шустрого репортера, когда ради популярности направо и налево раздавала свое тело.
— Если мы и спали, это не повод для знакомства.
— Еще успеем повторить, — весело отвечал Дронов, совсем не считаясь с Кронидом. — Давайте дружить. Пользы с меня много. А сыночка в школу пошлем, пока папа с мамой делом займутся.
— Ну ты, полегче! — весело отругивалась она. — Расселся… Кому ты нужен…
— Нужен, Клава, нужен, — нажимал Дронов.
Кронид понимал, что идет постыдный торг, а его всерьез не берут. Хотелось провалиться сквозь землю.
— В технике разбираешься? — спросила она, обращаясь к Дронову.
— Во всем, — лаконично ответил он.
— Тогда так, мужики. Посмотри, Генчик, бензопилу, малой не разбирается. Нарежьте дров, а я пока с ужином разберусь.
Она вынесла бензопилу во двор и ушла, будто ничего не случилось, так и жили всегда втроем.
Дронов копался с пилой, Кронид был на подхвате.
— Книги с тобой? — между прочим спросил Дронов.
— Со мной, — не стал лгать Кронид. Незнакомец не внушал опасений, и пора бы ему показать мужскую силу. — А что?
Дронов помолчал, возясь с топливным шлангом. Не просто он спрашивал, сложную задачу решал.
— Оставь себе, — неожиданно молвил он и рванул пускач.
Застрекотала бензопила, на этот стрекот вышла хозяйка.
Она понаблюдала, как управляется с ней Дронов, и, втягивая разогретый запах машинного масла и бензина, сказала:
— Мужиком запахло.
Они не расслышали, занятые работой. Тогда она сказала погромче:
— Генчик, сначала топчан малому сколоти!
К закату свежесколоченный топчан стоял под навесом.
На ужин была тушенка с рожками, холодная жареная рыба с утра.
— Я не буду тушенку, — понурился Кронид. — Я рыбу доем.
— Как хочешь, — кратко ответила хозяйка. Ее занимало другое и, пожалуй, насовсем.
Кронид переживал самые свои постыдные часы. Он выпил спирта со всеми, пытаясь устранить неловкость, но его не слушали, говорили недомолвками, и жгучая обида ребенка жгла до слез.
— Кронид, — надоело ей первой, — сегодня будешь спать на топчане, а дальше видно будет, — распорядилась она, и разрядка оказалась всем по вкусу.
Было обидно Крониду или нет, только решение появилось сразу: пора в путь, хватит заниматься дурацким лечением здорового человека. И никакое это не лечение, она обманывает его самым постыдным образом. Блуд это!
«Догадался наконец!» — про себя подумала ойа, изредка поглядывая на разобиженного Кронида.
Он встал еще до рассвета. Надо наловить и навялить рыбы в дорогу, приготовиться.
Он сразу выгреб к тому месту, где водилась какая-то крупная рыбина. Поймать ее хотелось давно, только хилые снасти могли не выдержать ее веса, а тут он уперся: поймаю, и никаких! Сплел несколько лесок в одну, выбрал крючок покрупнее, насадил живца и забросил в прогалину у осоки. Поплавок притоп, мелочь не досаждала, и Кронид приготовился ждать.
Из-за склона показалось солнце, обещая очень жаркий день.
— Ловись! — напутствовал рыбину Кронид.
Все произошло как по расписанию, без обходных хитростей и увиливаний. Поплавок, как рубка подводной лодки, пошел в сторону, постепенно уходя под воду. Кронид подсек, но сопротивления не было: леска пружинила, удилище сгибалось, но что-то волоклось, тяжелое и несуразное, как бревно.
На поверхности показалась замшелая морда, будто недоуменно разглядывая озеро. Она послушно следовала за леской. Сердце Кронида екнуло: голова рыбины оказалась раза в три больше его собственной. Он тянул рыбину, не представляя, что делать дальше. У самого борта дощаника на Кронида уставились холодные, по-свински умные глазки: вот она я, дальше что?
Дальше рыбина поволокла леску в сторону и, не дожидаясь ловца, повлекла на глубину. Кронид воспротивился, тогда рыбина показала характер: взметнулся хвостище и мощно обрушился на дощаник.
Через мгновение Кронид плавал среди обломков. Несколько раз его ног касалось что-то, он отпихивался, потом явственно стало засасывать тело на глубину. Из шалости слепился страх. Когда же за ногу его ощутимо поволокло, отвердел ужас.
— Мама! — захлебываясь, крикнул он. — Ма-а!
Кронид ушел под воду, инстинкт заставил бороться. Он отпихивал рыбину обеими руками. Тот же инстинкт подсказал надавить ей на глазные яблоки. Рыбина отпустила ноги, и он поплавком вылетел на поверхность. Рыбья морда всплыла навстречу. Мерзкая пасть раскрылась, и тот же инстинкт подсказал ему: такие не жрут человечье мясо, такие осмеивают человечьи поступки. Пасть закрылась, и ошеломляющий удар хвостом-лопатищей по воде завершил встречу.
Она славно отомстила ему за беспокойство.
Выбравшись из воды, Кронид негодовал. Будет ему за разбитый дощаник, а самое обидное — безмозглое существо измывалось над ним. И такое ли оно безмозглое, коли разобралось с его слабостями и достойно наказало за нахальство, и надо ли было ловить то, что вытянуть не под силу и съесть нельзя?
Он сел на корточки, собрал энергию в пучок и заставил рыбину появиться. Она всплыла на середине озера и поплыла к нему.
«Влево! — стиснув челюсти, командовал Кронид. — Вправо! А еще хотелось по-другому: лечь-встать! лечь-встать! лечь-встать! Не сможет так рыбина, не человек. — А ну, вверх! — И здоровенная, больше дощаника, рыбина взметнулась из воды. Ей было очень трудно, от таких прыжков разбивается сердце, пусть и холоднокровное. Не считаясь с командами, рыбина подплыла к нему с немым укором: что ж ты, в честном бою победить не смог, а теперь измываешься? Отпусти, я победила…
— То-то же, — промолвил Кронид, но вместо удовлетворения почувствовал неловкость. Ему передался укор рыбины, вчера он сам побывал в подобном положении. — Плыви.
Он вернулся во двор. Довольно рано, и хозяйка с Дроно-вым еще спали в хижине. Кронид присел на свой топчан под навесом.
Задумавшись, он сразу не заметил входящих во двор. Он сидел вполоборота к ним и скорее почувствовал чужаков спиной. Найда подняла голову, не двинулась.
Во двор входили пятеро парней. Рослых, с набыченными шеями, одетых в колеты и кожаные куртки без рукавов, по коже врассыпную разбегались металлические клепки непонятного назначения. В руках они держали столь же непонятные железки и цепи.
— Мир вам, — поднялся навстречу Кронид.
Они направились прямо к нему, и вместо приветствия ближний к Крониду спросил:
— Жрачка есть?
— Надо хозяйку спросить, — ответил Кронид, не решаясь оставить пришельцев одних во дворе.
— О, баба! — воскликнул другой и направился прямо к хибаре.
Он взялся за ручку, как вдруг она открылась навстречу, и на пороге возник Дронов в одних плавках. От неожиданности оба вздрогнули, но компьютер житейской мудрости Дронова считал быстрее и быстрее составил программу: пожаловали бесприютные малолетки-беспределыцики, беспощадные от голода; на Кронида и собаку надежды мало, придется выворачиваться самому; беспределыцики вооружены и применят оружие сразу для удлинения заграбастых рук; за автоматом он вернуться не успеет, не позволят ему, и разговор будет безжалостным.
— О, привет, заходи, земеля, лет сто не видел родных лиц, — приветливо произнес Дронов, протянул, руку, и пришелец по инерции сделал шаг в хибару, налетев шеей на жестокое ребро ладони Дронова. Приятели так и не поняли, что произошло. Товарищ направился к бабе, а неизвестный голяк уступил ему место. Дверь закрылась. Пока товарищи соображали, Дронов проделал пять бесценных шагов и занял в центре двора удобную позицию.
— Какие заморочки? — приветливо спросил он.
Кронид слушал его слова у хибары и понял, что пришли какие-то его знакомые, не вмешивался.
— Зубы заговариваешь? — . не поверил ему ближний. — Мочи лоха!
Повторений приказа банда не ждала, и увесистое железо замелькало в воздухе. Обомлевший Кронид только стриг глазами прыжки и кувырки тел. Найда лучше его восприняла происходящее, кинулась в гущу тел и сразу же откатилась с жалобным воем. Дронов казался червяком, уползающим от крючка, он неистово защищался, и по вскрикам Кронид не мог определить, Дронов кричит от боли или нападающие, но Дронов чудом уворачивался, наносил ответные удары, пытаясь вырваться из ощеренного металлом кольца, а его умело удерживали внутри, нещадно молотили по чем: попадя, и перемазанный кровью Дронов крутился волчком в середине.