Валентин Рич - Приключения словес: Лингвистические фантазии
Вот такой неожиданный в канун третьего тысячелетия от Рождества Христова был получен ответ на вечный вопрос: «Зачем человек?».
Правда, взамен возникает другой вопрос: «А зачем ген?».
Единственное, что коренным образом выделяет человека из сонма живых существ, — это культура, эволюционирующая по тем же законам, что и природа.
В основе эволюционного процесса всегда находится наименьшая самовоспроизводящаяся единица информации. Для живых организмов это ген.
Для феноменов культуры: идей и образов, — это единица информации, которую Докинз назвал «мем», образовав этот термин от латинского слова «memori» — память. Ме-мами являются, например, буквы, цифры, нотные знаки. А также имеющие самостоятельный смысл системы букв — слова; системы цифр — многозначные числа; системы нотных знаков — музыкальные темы. А также системы слов — предложения, стихотворения, романы, энциклопедии; системы чисел — таблица умножения или таблицы логарифмов; системы музыкальных тем — романс, соната, симфония. Все это самовоспроизводящиеся, далее не делимые единицы человеческой культуры. Гены цивилизации.
Мемы и в самом деле поразительно похожи на гены.
Гены живут в особях. И мемы живут в особях — но созданных не только природой. Кроме человеческого мозга они могут жить в книге, в партитуре, на магнитной ленте, на экране телевизора, в электронной памяти компьютера.
Гены сильно отличаются один от другого по срокам жизни. Ген сине-зеленой водоросли, например, насчитывает сотни миллионов лет, тогда как ген человека — всего несколько десятков тысяч. То же и мемы. Есть среди них долгожители: слово «мать», семидневная неделя, лунный календарь. Есть однодневки: реклама очередной распродажи, слух о болезни очередного правителя, тост по случаю очередного дня рождения. Мем «Нагорная проповедь» живет уже две тысячи лет. Мем «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!» не дотянул и до двухсот.
Важнейшая особенность генов — их способность качественно изменяться. Мы ощущаем ее на собственной шкуре каждый раз, когда сталкиваемся с болезнетворными микробами-мутантами, на которых уже не действуют лекарства, ранее помогавшие выздороветь. Способны мутировать и мемы. Первоначальный индоевропейский мем mater ныне существует в русском языке в виде множества мемов-мутантов: мать, матерь, мама, мамочка, маменька, мамуся, мамка, мамаша, маманя, матушка. Даже оставаясь в мозгу одного и того же человека, мем может с течением времени изменяться в соответствии с изменением всего комплекса мемов, находящихся в этом мозгу.
А сам комплекс изменяется в зависимости от изменения окружающей человека природной и общественной среды, а также внутренней среды — собственного организма.
Но ни в чем, пожалуй, сходство с геном не проявляется у мема так выразительно, как в стремлении к безудержному распространению. Мало того что для этого мемы создали массовые средства информации — книги, газеты, журналы, радио, телевидение, интернет, они создали еще и специальные организации, изобретающие все более эффективные способы распространения мемов.
Мемы не только походят на гены, но и отличаются от них. Отличаются, в общем-то, настолько, насколько «вторая природа» отличается от собственно природы.
Сотни миллионов лет понадобилось биосфере, чтобы создать светлячка.
А человек, если вести отсчет от первых шагов науки и техники, изобрел люминофоры за считаные сотни лет. То же самое можно сказать о стрекозе и вертолете, о гусенице бабочки и гусенице танка, о мозге и компьютере.
В ста последовательных копиях гена может не произойти ни одной мутации, изменяющей, например, группу крови или способность усваивать молочный сахар. То ли дело мемы! От изменения одной-единственной буквы в слове или даже в целой фразе смысл написанного или сказанного может измениться до полной неузнаваемости. Замените одну звонкую согласную на соответствующую глухую в известной фразе из однажды уже процитированного гимна, и вместо «Мы рождены, чтоб сказку сделать былью» у вас получится, что «Мы рождены, чтоб сказку сделать пылью», что, кстати, больше соответствует действительности.
А во многих случаях для полного изменения смысла достаточно просто сменить ударение. Смените его в одной из форм глагола «миновать», и вы получите в одном случае минуты, а в другом — вид секса.
Ген только и может что пересесть из одной особи в другую — как правило, того же биологического вида. Попытка пересесть в другой вид чаще всего одной такой пересадкой и заканчивается, общеизвестный пример — мулы и лошаки, существа бесплодные. Мем же, любой мем, всеяден: нейронные структуры человеческого мозга — хорошо, гитарная струна — прекрасно, электромагнитное поле — тоже годится.
Превосходство мемов над генами обеспечило человеческой цивилизации возможность несравненно более быстрого развития, чем эволюция природы. Чуть было не написал — прогрессивного развития, да во время остановился. Мем «прогрессивное развитие человеческой цивилизации» к нашему времени мутировал почти до полной своей противоположности не только в головах бывших приверженцев коммунистической доктрины. Он радикально изменяется в мозгу всех мыслящих людей нашей планеты, видящих, что бездумная приверженность изначальному эгоцентрическому мему прогресса привела человеческую цивилизацию на крайне опасную экологическую грань. На магистрали, по которой все мы продолжаем двигаться, все большее число водителей замечает знак «Проезд запрещен».
Достоверность любой гипотезы полагается проверять ее предсказательной способностью. И если гены культуры, мемы, действительно существуют, то следует предположить, что во «второй природе» должны наблюдаться некие обусловленные ими события, аналогичные наблюдаемым в природе, без кавычек обусловленные генами.
Например, очень заметный природный феномен это взрывоподобное расширенное воспроизводство генов-мутантов — скажем, во время пандемии гриппа. Существуют ли аналогичные «пандемии», вызываемые мутантами-мемами? Безусловно! Хотя бы смена моды на длину юбок, ширину брюк, величину галстучных узлов. И разве не так ведут себя мутировавшие мемы бритости-бородатости, причесок, танцев, песенных шлягеров?
Другой, не менее заметный природный феномен — взрывоподобное расширенное воспроизводство генов в новых для них географических ареалах. Самый неприятный пример представляет собой победный марш по всей земной суше вырвавшихся из Индокитая крыс. На наших глазах то же самое произошло с европейскими кроликами в Австралии, с дальневосточными моллюсками-рапанами в Черном море, с прибывшими оттуда же рыбками-ротанами в пресных водоемах Европейской части России и — самый страшный пример — с вырвавшимся из Африки вирусом СПИДа. Наблюдается ли что-то похожее в сфере мемов? Несомненно! Припомним, как сравнительно спокойно вел себя мем марксизма на своей родине — в Западной Европе и каких дров наломал, попав в Восточную Европу, Азию, Африку, Латинскую Америку.
Этим же механизмом можно объяснить такие неожиданные, никем не предсказанные процессы, как выдвижение на авангардные позиции в мировой науке и технике Японии и появление в роли экономических призеров Гонконга, Тайваня, Сингапура, Южной Кореи. С позиций гипотезы о мемах — это первые ласточки наступающей мировой гегемонии народов Востока и Юга, идущей на смену гегемонии народов Запада и Севера.
В многочисленных дискуссиях о причине гибели динозавров обычно фигурируют вспышка сверхновой звезды поблизости от Солнечной системы, ее прохождение через наполненные смертоносными веществами или излучениями области нашей Галактики, гигантские извержения вулканов, падение на нашу планету крупного астероида. Но какую бы из этих версий ни принять, получается, что динозавров подвели их гены, не успевшие отреагировать на гибельные изменения среды.
Мемы — не такие тихоходы. Они уже выручали биологический вид Homo sapiens многократно. Последний раз, по всей видимости, 10–12 тысяч лет назад, когда населявшие Европу и Азию народы-охотники уничтожили основной свой корм — полностью мамонтов и почти полностью туров. Тогда от голодной смерти людей спасло превращение мема охоты в мем скотоводства, а мема собирательства дикорастущих растений в мем земледелия.
Нет оснований сомневаться в том, что мемы выведут человечество и из нынешнего экологического тупика.
Фольклор
Распространеннейшим видом народного творчества в СССР были, как и в Киевской Руси, граффити, то есть надписи на стенах. Но в отличие от Средневековья, когда темные народные массы испещряли надписями стены храмов, в просвещенную коммунистическую эпоху люди, потеряв такую возможность вследствие закрытия и разрушения таковых, оставляли рукописную память о себе, нередко сопровождаемую изображениями сексуальных фантазий, на стенах общественных туалетов. Не становясь в позу чистоплюя и не отрицая определенного общественного интереса, который представляет этот вид фольклора, я все же решил не выносить его образчики на страницы «Я — Энциклопедии» — по той чисто эгоистической причине, что лично мне он никогда не доставлял удовольствия. Единственным исключением оказалась надпись, которую я обнаружил в 1946 году на стене туалета Ленинградского Дома писателей имени Герцена:
