Ольга Миролюбова - Ребенок как субъект права: актуальные цивилистические аспекты
Следует также отметить, что в действующем российском законодательстве уже обозначена тенденция к отказу от тайны усыновления. В частности, в Разделе V Национальной стратегии действий в интересах детей на 2012 – 2017 годы Президентом РФ рекомендован переход к системе открытого усыновления. Полагаем необходимым согласиться с А.М. Нечаевой в том, что сохранение данной тайны целесообразно только для отдельных ситуаций, например, в случае имитации усыновителем беременности, создающей полную иллюзию, что усыновитель – биологический родитель ребенка45.
К числу основных прав ребенка, предусмотренных семейным законодательством, относится также право на воспитание, обеспечение его интересов, всестороннее развитие (п. 1 ст. 54 СК РФ), при этом процесс воспитания осуществляется, прежде всего, через общение ребенка со своими родителями. Особое внимание уделяется законодателем праву ребенка на общение с родителями в условиях экстремальных ситуаций (п. 2 ст. 55 СК РФ). В части применения к ребенку таких уголовнопроцессуальных процедур как арест, задержание реализация ребенком этого права опосредуется нормами уголовнопроцессуального законодательства (ст. 423 УПК РФ). А в случае помещения ребенка в лечебное учреждение предусмотренное п. 2 ст. 55 СК РФ право ребенка взаимодействует с его медицинскими правами и обеспечивается дополнительными гарантиями, предусмотренными медицинским законодательством. В частности, согласно ч. 3 ст. 51 Федерального закона «Об основах охраны здоровья граждан в РФ» одному из родителей, другому законному представителю или иному члену семьи предоставляется право в интересах лечения ребенка находиться вместе с ним в условиях стационара в течение всего времени его пребывания. Закон в целом не ограничивает прав родителей на совместное пребывание с ребенком ни видом больничного учреждения, ни возрастом ребенка46. Однако по установившейся практике в силу недостаточной информированности о существовании таких прав вместе с ребенком в стационар допускаются только родители детей дошкольного и младшего школьного возраста.
Применительно к праву ребенка на общение с родителями в литературе предлагается предусмотреть на уровне закона возможность ребенка общаться с родителями, лишенными родительских прав47. Следует отметить, что идея эта не нова, поскольку в соответствии со ст. 62 КоБС РСФСР органами опеки и попечительства по просьбе родителей могли быть разрешены свидания с ребенком, если такое общение не окажет на детей вредного влияния. По нашему мнению, необходимость закрепления в СК РФ аналогичного правила вполне обоснованна. Это объясняется тем, что лишение родительских прав – процесс обратимый. Согласно ст. 72 СК РФ возможно восстановление родителей в родительских правах, если они изменят свое поведение, образ жизни и (или) отношение к воспитанию ребенка, однако проверить последнее вряд ли возможно в условиях отсутствия встреч с ребенком.
Содержанием права ребенка на воспитание охватывается также и возможность ребенка общаться с другими родственниками. Применительно к регламентации данного правомочия ребенка следует сделать два практически значимых замечания: во-первых, о том, что, оперируя понятием «близкие родственники», содержание которого должно, видимо, определяться по аналогии со ст. 14 СК РФ, законодатель тем самым значительно ограничил круг лиц, с кем право ребенка на общение охраняется законом (вне нормативного обеспечения, таким образом, оказалось право ребенка общаться с родственниками далее 1-ой степени родства, а также с лицами, хотя не являющимися родственниками, но в силу определенных жизненных обстоятельств ставших привычным семейным кругом его общения, например, мачеха, отчим, «сводные» братья и сестры); а вовторых, об отсутствии в законе прямого правила о возможности ограничения или исключении такого общения, если оно не отвечает интересам ребенка, хотя прямая аналогия с ч. 2. п. 1 ст. 65 СК РФ в данном случае напрашивается.
Право ребенка на имя, закрепленное в ст. 58 СК РФ относится к правам, обеспечивающим индивидуализацию ребенка. По нашему мнению, это право носит межотраслевой характер, поскольку порядок присвоения и изменения имени регулируется совместно семейным (СК РФ) и административным (Федеральный закон «Об актах гражданского состояния») законодательством, а вопросы «использования» имени (приобретения и осуществления прав и обязанностей под своим именем), и механизмы его защиты сосредоточены в гражданском праве. Регистрация имени ребенка осуществляется одновременно с регистрацией его рождения (ст. 17, ст. 18 Закона «Об актах гражданского состояния»). Однако если вопрос об избрании родителями отчества и фамилии ребенку достаточно детально урегулирован законом (ст. 51, 58, 59 СК РФ и ст. 17, ст. 18 Федерального закона «Об актах гражданского состояния»), то «фантазия» родителей в определении собственно имени ребенка ничем не ограничена. Так, например, по данным Управления записи актов гражданского состояния г. Москвы, опубликованным на официальном сайте, зарегистрированы такие имена, как Ветер, Ангел, Луна, Россия, Вишня, Индия, Дельфин а также еще более «оригинальные» многосложные: Заря-Зарница, Каспер Ненаглядный, Николай-Никита-Нил, Лука-Счастье Саммерсет Оушен, Алена-Цветочек48. Формально орган ЗАГС не вправе отказать родителям в регистрации любого, пусть даже весьма экстравагантного имени. Вместе с тем надо понимать, что ребенку придется общаться со сверстниками, выстраивать разнообразные социальные связи с другими людьми, приобретать и осуществлять под этим именем права и обязанности. В этой связи своеобразными гарантиями обеспечения интересов ребенка в данном случае являются согласие ребенка, достигшего 10-летнего возраста, на изменение его имени и (или) фамилии, инициированное его родителями, а также право ребенка с 14 лет самому инициировать такое изменение (ч. 1 ст. 58 Федерального закона «Об актах гражданского состояния»). Применительно к последнему нельзя не отметить непоследовательность законодателя в регулировании семейной дееспособности ребенка: предоставление таких существенных с точки зрения правовых последствий их реализации прав, как права на судебное установление отцовства, на самостоятельное обращение в суд, требовать отмены усыновления с 14 лет – с одной стороны, и связанность права 14-летнего на изменение имени и (или) фамилии согласием родителей – с другой. Однако несогласие родителей на изменение 14-летним своего имени и (или) фамилии в данном случае, на наш взгляд, вполне преодолимо в контексте предусмотренного ст. 56 СК РФ права несовершеннолетнего с 14 лет на обращение в суд за защитой.
В то же время законодателю следует подумать не только о совершенствовании механизма защиты ребенком права на имя «задним числом», но и о закреплении на уровне закона определенных ограничений свободного выбора родителями имени для своего чада (например, таких критериев как благозвучность, распространенность, соответствие национальным традициям и т.п.).
Важным достижением российского семейного законодательства является закрепленное в ст. 57 СК РФ право ребенка выражать свое мнение. Статья 3 Конвенция ООН о правах ребенка требует, чтобы государством ребенку предоставлялось право на выражение своих взглядов, которым, в свою очередь, необходимо уделять внимание в соответствии с его возрастом и зрелостью. Рекомендуемый Конвенцией возраст – 10 лет – был взят за основу российским законодателем в регулировании права ребенка выражать свое мнение при решении в семье любого вопроса, затрагивающего его интересы, а также быть заслушанным в ходе любого судебного или административного разбирательства. «Это право дифференцировано по двум критериям, действующим как порознь, так и совместно – возрасту, и значимости семейно-правового акта»49. В частности, до достижения ребенком возраста 10-ти лет указанное право предполагает учет мнения ребенка при решении родителями, органами опеки и попечительства, судом и другими компетентными органами любого вопроса, затрагивающего его интересы. С 10-летнего возраста совершение определенных в законе семейно-правовых актов возможно исключительно с согласия ребенка (ст. 59, 72, 132, 134, 136, 143, 154 СК РФ).
Анализируя положения ст. 57 СК РФ, нетрудно заметить, что если выяснение согласия ребенка урегулировано как с точки зрения возраста, так и по кругу вопросов, то решение законодателя относительно собственно мнения ребенка лишено четкости. В частности, установив, по сути, обязанность родителей, суда, органов опеки и попечительства выяснять и учитывать мнение ребенка во всех случаях, затрагивающих его интересы независимо от возраста, законодатель далее использовал весьма неопределенную в контексте этой обязанности формулировку: «учет мнения ребенка, достигшего возраста десяти лет, обязателен…». Отсутствие четкости в законе является одной из причин (наряду с традиционно отрицательным отношением российских судов к участию ребенка в судебном процессе, отсутствием устоявшейся судебной практики в этом вопросе, пассивной ролью родителей или иных законных представителей, а также органов опеки и попечительства, неоказание ими необходимого содействия ребенку в реализации своих прав50) сложностей в осуществлении ребенком права на выражение мнения в правоприменительной практике.
