Александр Богданов - Краткий курс экономической науки
При анализе общественных отношений каждого периода необходимо выяснить, почему и каким образом они возникли, почему и каким образом изменялись, переходя в новые отношения.
Благодаря неразрывной связи экономических явлений с правовыми и идейными, экономическая наука не может обойти вопроса о той взаимной связи, в которой находится развитие этих трех областей общественно-человеческой жизни.
Натуральное хозяйство
I. Первобытный родовой коммунизм
Данныя, на основании которых приходится изучать жизнь первобытных людей, нельзя назвать богатыми. Никакой литературы от времени первобытного человека не осталось, так как ее тогда и быть не могло. Единственными памятниками этого периода являются находимые в земле кости, орудия и проч., а также следы доисторических общественных отношений, сохранившиеся в обычаях, культе, сказаниях, корнях слов и т. д.
Есть еще важный источник, которым можно пользоваться при исследовании жизни первобытного человечества, это — жизнь, отношения, обычаи современных дикарей, особенно тех из них, которые стоят на самых низких ступенях развития. Но, прибегая к этому источнику, необходимо соблюдать большую осторожность в выводах. Теперь уже не найдется дикарей, которым никогда не приходилось бы иметь сношений с более развитыми народами; и легко впасть в серьезную ошибку, приняв за остаток первобытных обычаев то, что на самом деле заимствовано в сравнительно недавнее время. Возможны также ошибки другого рода. Иное племя, уже до известной степени развившее культуру, вновь утрачивает большую часть ее приобретений вследствие неудачно сложившейся исторической жизни. Принимая такое одичавшее племя за первобытно-дикое, можно сделать много неверных выводов.
Во всяком случае, и того запаса данных о жизни первобытных людей, какой имеется в настоящее время, достаточно, чтобы выяснить основные черты общественных отношений «доисторической» эпохи.
1. Первобытные отношения человека к природе
В борьбе с природой первобытный человек вооружен до крайности плохо, хуже многих зверей. Природные орудия — руки, ноги, зубы — у него гораздо слабее, чем, напр., у больших хищных животных. Орудия же искусственные, те, которые теперь дают человеку решительный перевес над остальной живой и мертвой природой, тогда были плохи, грубы, и слишком мало их было в распоряжении человека, так что они не могли значительно облегчать ему борьбу за существование.
В этой тяжелой борьбе первобытный человек далеко не является царем природы. Совсем напротив: первый период жизни человечества есть период угнетения, рабства человека. Только угнетателем и господином является не другой человек, а природа.
Первыми орудиями были, несомненно, камень и палка. Орудия эти, взятые прямо из природы, можно, повидимому, найти даже у высших обезьян. Но уже теперь нигде не осталось таких дикарей, которые не знали бы иных орудий.
Мозг первобытного человека слаб, неразвит. Для умственной работы у него не остается времени среди постоянной, изнуряющей борьбы, в которой ни на минуту не прекращается опасность смерти.
И тем не менее человек развивается. Тупой, угнетенный раб природы, добывая средства к жизни, борясь за свое существование, он в процессе труда знакомится с предметами и силами природы, из поколения в поколение передает и накопляет опытность, улучшает орудия. Со страшной медленностью, в течение многих тысяч лет делаются одно за другим изобретения и открытия. Изобретаются все такие вещи, которые человеку наших времен кажутся чрезвычайно простыми. Но они очень недешево достались первобытному человеку. Путем соединения камня и палки, обработки их, приспособления к разным целям, из этих первобытных орудий произошли многие другие — каменные топоры, молотки, ножи, копья и т. п.
К самым ранним ступеням существования человечества надо отнести и открытие огня. Человек мог первоначально познакомиться с огнем благодаря молнии, извержениям вулканов или лесным пожарам, которые нередко возникают без всякого участия людей. Осмотр пожарища мог познакомить наших отдаленных предков с согревающими свойствами огня; при этом им случалось на опыте подмечать, что фрукты и мясо под действием умеренного огня становятся вкуснее и мягче, и практически использовать эти полезные его свойства. На первых порах огонь, надо думать, не добывался искусственным путем, а попросту поддерживался. Добывание его посредством трения и высекания искр из кремня стало применяться лишь на более высокой ступени развития техники.
Постоянного жилища первобытный человек не имел. От стужи, зноя, дождя он укрывался под густыми лиственными деревьями, в кустарниках и в пещерах. Этой цели могли служить и дупла деревьев, и покрытые хворостом ямы, на дне которых теплился нераздуваемый ветром огонь. Разного рода шалаши, переносные и постоянные жилища, несомненно, были продуктом более позднего времени.
Таков был в общих чертах запас тех средств, которыми пользовался человек в борьбе за существование. Более совершенные, но с точки зрения современного человека безусловно примитивные орудия явились позже. К их числу можно отнести, например, крючок из рыбьих костей, плот, развившийся затем в лодку, и, наконец, лук и стрелы, поставившие человека, на один уровень с самыми сильными животными.
Так шел мало-по-малу прогресс производительного труда в этот ранний период жизни человечества.
Промышленность сводилась к добыванию плодов с деревьеев, охоте за мелкими зверями, рыбной ловле, приготовлению грубых орудий из камня, дерева и кости, и грубой одежды из шкур. Этот тип производства можно обозначить как охотничий, подразумевая под охотою добывание из внешней природы непосредственно предлагаемых ею средств к жизни, будут ли это звери в лесу, рыбы в воде или плоды на диких растениях. Главная черта такой промышленности заключается в том, что она никогда не обеспечивает человеческой жизни вполне. Собирание плодов, охота, рыбная ловля — все такие занятия, в которых слишком большую роль играет случайность. Первобытный человек не умел и, благодаря своей бродячей жизни, не мог делать запасов, а до тех отраслей производства, которые дают человеку уверенность в завтрашнем дне — до земледелия и скотоводства — он тогда еще не дошел.
Все силы человека уходили на добывание необходимых средств к жизни. Его дневной труд едва был достаточен для того, чтобы прокормить его. Все рабочее время человека поглощалось борьбою за жизнь; не оставалось лишнего (прибавочного) рабочего времени, которое он мог бы употребить на работу для другого или на улучшение условий своей жизни. Труд не создавал прибавочного, т.-е. лишнего, продукта, сверх необходимого для жизни;
Если сегодня охотник-дикарь и добыл больше, чем ему на сегодняшний день нужно, то завтра он, может быть, ничего не добудет, а то и погибнет в неравной борьбе с каким-нибудь сильным зверем.
При таких условиях, очевидно, невозможна эксплоатация, т.-е. невозможно присвоение плодов чужого прибавочного труда, так как самого прибавочного труда нет. Здесь возможен только самый грубый, первобытный способ извлечь выгоду из другого человека — это съесть его.
2. Строение первобытно-родовой группы
Современная наука ни в настоящем, ни в прошлом не знает таких людей, которые бы жили не в обществе. В первобытную эпоху уже существовали связи между людьми, хотя гораздо менее широкие, чем теперь. Обходиться без помощи других людей в борьбе за существование человеку тех времен было так же невозможно, как нынешнему. Лицом к лицу с враждебной природой, отдельная личность была бы обречена на скорую, неминуемую гибель.
Однако, и сила общественных союзов была крайне ничтожна. Основная причина этого заключалась в очень слабом развитии техники; а оно, в свою очередь, порождало и другую причину — чрезвычайную узость общественных связей, незначительность размеров отдельных обществ.
Чем ниже техника, чем менее совершенны способы борьбы за существование, тем большее требуется на каждого человека пространство земли, «площадь эксплоатации», для добывания средств к жизни. Первобытная охота настолько малопроизводительное занятие, что на одной квадратной миле земли при средних природных условиях умеренного пояса может прокормить не более 20 человек. Сколько-нибудь значительная группа людей должна была бы раскинуться на такое громадное пространство, что поддержание общественной связи стало бы делом в высшей степени трудным; а если принять во внимание первобытную технику сообщений между людьми — отсутствие каких бы то ни было дорог, отсутствие прирученных животных, на которых можно было бы ездить, громадные опасности, связанные с самым незначительным путешествием, — то становится очевидным, что размеры общественного союза достигали тогда самое большее нескольких десятков человек.
