Александра Матвеева - Геополитическая концепция истории России П. Н. Савицкого
Особо большое значение историк придавал теории двух типов империализма (континентального и океанического) Савицкого. Все эти слагаемые, по его мнению, составляли «чистую идею евразийства, несомненно, соответствующую исторической реальности»[51]. Но использовать эту научную идею, геополитику, для подкрепления убедительности политической идеологии Бицилли категорически был против[52].
Историк-востоковед В. П. Никитин, увлеченный евразийскими идеями, отмечал, что «труд Савицкого о географических особенностях России является одним из достижений переплавки русского сознания в горне революционного становления»[53]. Никитин полностью разделял евразийское восточничество.
Интересны своей оригинальностью замечания харбинского эмигранта, историка Вс. Н. Иванова по поводу концепции П. Н. Савицкого. В ее ориентализме он находил «асфальт парижских бульваров», считая, что евразийцы «смотрят на Азию оттуда, из Европы»[54]. Иванов расценивал поиски синтеза, «средней линии» между Востоком и Западом, как попытки «искажения силового образа из физики» в исторической реальности[55]. Историк считал, что евразийцам не хватает воли отказаться от «европейской» составляющей своей геософии, что находило отражение в названии этого движения («евразийство», а не «азийство») и определиться, «к какому же из двух мировых очагов культуры мы чувствуем тяготение»[56].
Неоднозначно к идеям Савицкого относился идейный вдохновитель «сменовеховства» Н. В. Устрялов. В письме к П. П. Сувчинскому (1926 г.) Николай Васильевич заметил, что «историософские категории евразийства слишком все-таки схематичны, рассчитаны слишком большие сроки и нуждаются в прагматических истолкованиях и дополнениях»[57]. Но геостратегическую концепцию России как «континента-океана» Устрялов разделял[58]. Тогда как Н. А. Бердяев подверг ее критике. По его мнению, евразийцы, выступая за создание замкнутого «обособленного мира» в сущности своей являются «антиевразийцами», поскольку «они хотят, чтобы мир остался разорванным, Азия и Европа разобщенными»[59].
Особую оценку историко-географической концепции П. Н. Савицкого давали ученые-естественники. Так, Н. М. Могилянский весьма положительно отозвался в своей рецензии на книгу П. Н. Савицкого «Географические особенности России. Часть I. Растительность и почвы», ставя в заслугу «главному евразийцу» попытку систематизировать географию России[60]. Однако настороженно относился к терминологическим нововведениям евразийца. В частности, это касалось России-Евразии. Могилянский полагал, что внутренняя демаркация в «цельном» третьем мире все же существует, проходя по Енисею, а не по Уралу[61]. Также и Б. Н. Одинцов отрицал физико-географическую целостность России-Евразии[62].
Особый предмет для дискуссий в эмигрантской среде составила проблема научной и практической значимости выводов историко-геополитического анализа советской действительности 20—30-х гг. П. Н. Савицкого, связанная с вопросом о политической действенности самого евразийства.
Очень метко был охарактеризован евразийский подход к анализу советской действительности анонимным автором «Последних новостей» в статье «Два лица евразийства», который указывал на то, что евразийство двусмысленно: первый его смысл, «лицо» – это проповедь идеального государства, а маска – это «тактика», которой евразийство прикрывается по отношению к большевистской власти»[63].
Большой научный интерес, о котором говорилось выше, П. Н. Милюкова к творчеству П. Н. Савицкого подогревался практическими соображениями. Во-первых, Милюков отмечал заимствование евразийцами масонской тактики Республиканско-Демократического объединения – «обволакивания власти»[64]. Во-вторых, он считал, что некоторые евразийские идеи могут быть популярны «при помощи демагогии» среди русского крестьянства[65]. Кроме того, большую ценность для представителей республиканско-демократического лагеря представляли исследования жизни Советского Союза 1920-1930-х гг. и прогнозы «главного евразийца» на счет ее дальнейшего развития. Так, Е. Д. Кускова, известная масонка, сокрушалась в письме к К. А. Чхеидзе, почему Петр Николаевич не дал в своем докладе, посвященном географии СССР, «ни исторической части, ни более или менее близкого к нашему времени прогноза»[66].
По поводу практической значимости концепции П. Н. Савицкого А. А. Кизеветтер в 1925 г. высказывался так: «евразийство вовсе не так невинно как кажется с первого взгляда. Со временем из него могут вылупиться чисто практические выводы и действия, далеко не безразличные с точки зрения актуального общественного поведения»[67].
«Социалистический вестник» также подмечал реальную опасность евразийских идей: «в переходный период оно (евразийство – А. М.) может стать одной из «идеологий бонапартизма» ввиду наличия необходимых для этого «идеологических кадров»[68]. При этом, отмечалось, что, несмотря на «метафизичность» историко-геополитических построений, в политических выводах, лежавших в центре всей евразийской концепции «советизированного фашизма», по замечанию меньшевика Волина, мистики уже не было[69].
В противоположность либералам и социалистам, Н. В. Устрялов воспринимал евразийство как проявление «философии русской культуры», но не как часть политической идеологии.
Интересны замечания и немецкого геополитика К. Хаусхофера. Он называл евразийцев «закутанными в шкуру панславизма паназиатами», которые в своей геополитической концепции хотят «внушить русским полный разрыв с Европой»[70]. Хаусхофер рассматривал евразийскую геостратегию как разновидность идеологического конструкта Пан-Идеи.
В этот же период появляются первые работы по историографии евразийства, автором которых был сам П. Н. Савицкий[71].
В целом, для данного этапа развития историографии евразийства характерен критический подход к концепции Савицкого. Отмечалась ее ненаучность в силу идеологической заданности, но, при этом, большая идеологическая сила политической концепции евразийства; несамодостаточность (либо рассмотрение евразийства как продолжения славянофильства с претензией на оригинальность, либо как копирование западных геополитических и идеологических концепций конца ХIX – первой трети ХХ вв.), эклектичность; тюркофильский пафос и восточничество.
Этот период, на наш взгляд, является самым ярким в развитии историографии евразийства, поскольку в исследованиях был представлен подробный анализ евразийского учения, сравнение его положений с западноевропейскими теориями. При этом необходимо иметь в виду, что немаловажную роль при оценке исторической концепции П. Н. Савицкого играла идеологическая позиция исследователей, многие из которых были вовлечены в активную политическую жизнь.
Второй этап – советская историография. Она представлена крайне скудно. В малочисленных работах, посвященных эмиграции, евразийство затрагивалось вскользь и весьма кратко, в негативном ключе[72]. Во второй половине 70-х гг. начинает активней проявляться интерес к истории евразийства, усилившийся в перестроечное время[73]. Но отдельных работ, посвященных творчеству П. Н. Савицкого, не было. Это обстоятельство объясняется отчасти и тем, что геополитика была дискредитирована немецкой школой. Кроме того, в исследованиях, как правило, содержалось краткое изложение основных, по мнению авторов, положений евразийской исторической концепции, но научный анализ их отсутствовал.
Третий этап – современная историография. Начавшийся с 90-х годов всплеск интереса к евразийской тематике можно объяснить актуализацией проблемы выработки геополитической доктрины для нового российского государства. Большинство авторов сразу же возвели Савицкого в ранг «первого русского геополитика»[74]. Таким образом, из истории отечественной геополитической мысли выбрасывалось столетие.
Лидер «научно геополитического» общественно-политического движения (ОПОД) «Евразия» А. Г. Дугин придает большое значение геополитическому подходу к объяснению исторического процесса. Так, по его мнению, «только евразийский анализ позволяет понять перерождение в патриотическом, этатистском духе марксизма в СССР. Конечно, только евразийская геополитика объясняет поведение Сталина и Брежнева на международной арене»[75].
Одна из наиболее дискуссионных проблем в исследовании творчества П. Н. Савицкого связана с выявлением истоков его геополитической концепции. В этой связи интересны параллели, которые проводит глава современных неоевразийцев между концепциями западных геополитиков и «россиеведением» Савицкого, ставя последнего в один ряд с западными геополитиками: Х. Маккиндером и К. Хаусхофером. Он выявил совпадение их концепций в теории «хартленда» или «сердца земли», «срединной земли»[76].
