Андрей Ваганов - Жанр, который мы потеряли. Очерк истории отечественной научно-популярной литературы
По данным все того же незаменимого рубакинского исследования, до 85 % научно-популярных книг на русском языке в конце XIX века были переводными.[28] Возможно, именно это обстоятельство – новизна непривычного для русского глаза и уха вида литературы – и определило тот факт, что само название жанра долго не могло оформиться, «устаканиться».
1883 год отмечен выходом двух выпусков «Трудов студенческого научно-популярного общества при Санкт-Петербургском университете».
1885 год: наступает эра научно-популярных книжных серий. Первая из них – «Научно-популярная библиотека», издававшаяся в Москве. Открывала серию книга Н.Н. Маракуева «Ньютон, его жизнь и труды»[29] – очень грамотно составленное и структурированное издание компилятивного характера. В «Объяснении по поводу издания “Научно-популярной библиотеки”», предваряющем эту книгу, издатели так формулировали задачи новой серии: «Ея цель расширять мыслительные горизонты читателя при помощи многосторонняго знакомства с природой существующаго и дисциплинировать ум. Следовательно, «Научно-популярная библиотека», понимаемая таким образом, не может разсчитывать на быстрый и легкий прием среди читателей, для которых она назначена. Здесь, следовательно, по преимуществу требуется содействие интеллигентных людей, дабы рекомендовать книжку читателю, растолковать значение ея, поселить желание ознакомиться с ней и возбудить решимость усвоить ея материал. Итак, на задачу «Научно-популярной библиотеки» мы смотрим весьма серьезно» (курсив оригинала. – А.В.).
Санкт-Петербург ответил «Научно-популярной библиотекой для народа» в 40 томах, выходившей в 1895–1905 годах. Одна из лучших отечественных дореволюционных естественнонаучных популярных серий. Автор всех ее выпусков – В.В. Лункевич. Книги отличались высоким научным уровнем, хорошим литературным стилем и пользовались огромной популярностью. Серия неоднократно переиздавалась и до революции, и в советское время.
Надо сказать, что развитию такой сериальности в издании научно-популярной литературы в огромной мере поспособствовала деятельность известного российского издателя Петра Петровича Сойкина (1862–1938). В 1889 году он, вдвоем с тогда еще студентом, а впоследствии – крупным советским медиком Викторином Сергеевичем Груздевым, начал выпускать «популярно-научный» журнал «Природа и люди». Издание мгновенно стало одним из самых популярных в России: первые номера пришлось допечатывать вторыми и даже третьими тиражами. Сам журнал состоял из пяти основных отделов: историко-биографический, романов, повестей и рассказов, географо-этнографический, научный и отдел текущих известий.
Но не меньшую известность еженедельнику «Природа и люди» принесли приложения – естественнонаучные серии. Вот лишь некоторые, наиболее известные из них: «Полезная библиотека» (35 книг) – 1894–1904 годы; «Народный университет» (12 книг) – 1901–1902 годы; «Библиотека для самообразования» (8 книг) – 1903 год; «Народная библиотека» (21 книга) – 1903–1904 годы; «Общедоступная философия» (12 книг) – 1900–1904 годы; «Научная библиотека» (11 книг) – 1898–1902 годы; «Библиотека знания» (34 книги) – 1913–1917 годы; «Народы мира» (12 книг) – 1916 год; журнал «Знание для всех» (12 номеров в год) – 1913–1917 годы.[30]
Таким образом, по существу, уже в начале XX века был найден очень эффективный маркетинговый ход – выпуск научно-популярной, естественнонаучной и научно-фантастической литературы сериями. Возможно, именно на этом примере человечество в массовом порядке впервые столкнулось с феноменом сериального мышления. Ведь издатели научпопа фактически уже на самых первых стадиях его развития и формирования как самостоятельного жанра эксплуатировали еще и до сих пор плохо изученный психофизиологический и социальный феномен – коллекционирование (серийное потребление). Кстати, в некоторых современных экономических теориях коллекционирование рассматривается как некая парадигма потребления. «Страсть к коллекционированию, похоже, лежит глубоко в истоках поведения потребителей, за гранью рационального и полезного, и так часто имеет склонность к неограниченности и излишеству… Можно утверждать, что коллекционирование – это яркий пример особого поведения потребителей», – отмечает профессор экономики Университета города Кассино Марина Бьянчи.[31]
* * *Как бы там ни было, но на первую полноценную научно-популярную серию, в которой вышла книга Н.Н. Маракуева «Ньютон, его жизнь и труды», обратил внимание и Н.А. Рубакин. Он поминает Маракуева, правда, не очень добрым словом: «Выпустила кое-какие недурные популярно-научные книжки хотя и одушевленная добрыми намерениями, но бестолковая фирма Маракуева и Прянишникова (в Москве)…»[32] Не знаю уж, за что Николай Александрович маракуевскую фирму припечатывает эпитетом «бестолковая» (Николай Николаевич Маракуев (1847–1910) – автор лучшего дореволюционного курса алгебры – «Систематический курс элементарной алгебры», изданного впервые в 1896 году в двух томах), но и сегодня «Ньютон, его жизнь и труды» прочитывается, что называется, на одном дыхании – едва ли не эталон научной строгости и доступности изложения. Не случайно эта книжка выдержала четыре издания.
Интересно, что сам Николай Александрович Рубакин – даром что книговед – был еще и очень известным и плодовитым автором научно-популярных книжек: они были изданы на 28 языках! Увы, насколько это был талантливый библиограф и исследователь книжной культуры, настолько же весьма средней руки популяризатор научных знаний. «Основной и неизлечимый порок большей части его писаний кроется в фальшивом подходе к самой задаче популяризатора, – отмечал в рецензии в 1920 году на переиздание нескольких научно-популярных книжек Рубакина некто, скрывшийся под псевдонимом Перископ. – Прежде всего непозволителен и неуместен усвоенный автором в большинстве брошюр вульгарный тон ‹…› Рассказ Рубакина, например, об открытии Нептуна, право, не слишком разнится от ‹…› пародии:
“…Вот Леверрье и давай высчитывать, не смотря на небо, по одним цифрам, где должно находиться на небе в это самое время это неизвестное никому светило. Высчитывал-высчитывал – и нашел, и высчитал, и объявил об этом по всему свету”… («Рассказы о подвигах человеческого ума»). ‹…› Балагурство и аляповатая подделка под народный язык всегда звучали фальшиво в популярно-научной книжке. ‹…›
Начитавшись его брошюр, читатель будет знать больше, чем знают сами ученые, потому что Рубакин не считает нужным делать какое-либо различие между фактами и гипотезами. У него нет никаких сомнений насчет физического состояния поверхности Юпитера («Подземный огонь») – вопроса, по поводу которого астрономы высказываются лишь гадательно. Давно уже был ему известен род теплового движения частиц твердого тела («Дедушка-время») – хотя физика только сейчас осторожно подходит к этому предмету. ‹…›
Из дюжины недавно переизданных книжек Рубакина[33] более или менее свободны от указанных недостатков только брошюры чисто географического содержания с преобладанием описательного и бытового элемента («Самые дикие люди на Земле», «На плавающих льдинах», «Вода на земле, под землей и над землей»). Остальные же, при всей остроте нашего книжного голода[34], могли бы быть использованы разве лишь в качестве сырого материала для сведущего лектора, но отнюдь не как книжки для самостоятельного чтения масс».[35]
Мало того, достается Рубакину не только от анонимного Перископа, но и от вполне узнаваемого, хотя тоже скрывающегося за инициалами «Я.П.» легендарного, уже советского, популяризатора науки Якова Перельмана: «Некоторые авторы, сами плохо владея предметом, стремятся дать читателю лишь поверхностные обрывки знаний, выдавая их за «последние слова» науки. Таковы на три четверти произведения Рубакина».[36]
Однако, возможно, Перельман отчасти несправедлив к книжкам Рубакина: на его выводах сказывается как раз тот факт, что и до сих пор отсутствует более или менее полно разработанное описание жанров научно-популярной литературы. Сам Яков Исидорович – создатель жанра «занимательная наука»; с этими критериями он и подходит к текстам Рубакина. Хотя очевидно, что Николай Александрович писал свои «брошюры» в жанре, если можно так сказать, научно-популярного лубка, то есть для читателей начального уровня подготовки, даже малограмотных. «Надо заметить, что его читаемость превышает значительно читаемость даже беллетристов, – отмечалось в статье «Какие авторы научной литературы пользуются успехом у читателя-рабочего», напечатанной в журнале «Красный Библиотекарь» в 1925 году. – Рубакина читают и пожилые, и молодые, и мужчины, и женщины. Особенное впечатление он производит на малоразвитых начинающих читателей, они прочитывают некоторые его книги по нескольку раз».[37]
