Олег Игнатьев - Амазонка глазами москвича
Торговля рыбами была специализацией фирмы Ганса Шварца. Торговал он в основном даже не взрослыми рыбами, а мальками. Пригласив осмотреть его хозяйство, Шварц подошел к ближайшей картонной коробке и открыл ее. В ней лежал большой пластиковый мешок с несколькими литрами воды, в которой плавало около полутора сотен крошечных рыбешек, каждая примерно в сантиметр длиной.
— Посмотрите, — Шварц показал на стеллажи, сплошь уставленные картонными коробками, — в каждом из таких домиков около ста пятидесяти мальков тропических рыбок. За этими рыбками два раза в месяц я хожу с несколькими рабочими недалеко вверх по течению Рио-Негро. Правда, последние несколько месяцев сам перестал принимать участие в экспедициях, потому что у меня есть очень хороший помощник. За каждую рыбку я плачу рабочим три крузейро. Сегодня ночью мы запакуем коробки. Мешок герметически закрывается, и потом в него накачивается кислород — количество, достаточное для спокойной жизни рыбок, по крайней мере, в течение двух суток. Утром все коробки погрузим на специально зафрахтованный самолет, и через двадцать четыре часа груз прибудет в Соединенные Штаты, сделав всего-навсего одну остановку в Британской Гвиане, потому что без промежуточной посадки не обойтись.
— Скажите, а кто же станет тратить такие колоссальные деньги, нанимая специальный самолет для перевозки подобной мелюзги?
Шварц засмеялся.
— Самолет арендую я. Вы, конечно, понимаете, что я не стал бы делать этого из альтруистических соображений. Филантропия здесь ни при чем, и за мой счет я не стану дарить рыбок тысячам американских детей. У меня трезвый коммерческий расчет. Оптовые покупатели из Соединенных Штатов платят мне за каждую рыбку по полдоллара. Даже арендуя самолет, я имею чистой прибыли почти четверть доллара с каждой рыбки. Эти рыбки не простые, эти рыбки золотые.
Шварц также занимался и ловлей зверей, выполняя специальные заказы различных зоопарков. Он, кроме того, выращивал небольших крокодилов — вернее, он ловил маленьких крокодильчиков, только что вылупившихся из яйца, привозил к себе в «Акварио Рио-Негро» и выдерживал там около трех недель, ожидая, пока крокодильчики немного окрепнут и по состоянию здоровья будут способны перенести длительное воздушное путешествие. Около входа во внутренний дворик стояла небольшая посудина, и в ней плескалось штук двадцать пять небольших крокодильчиков, сантиметров по десять каждый.
Встретиться решили на другой день вечером и обговорить детали предстоящей экспедиции. Ботик, на котором экспедиция должна была отправиться ловить питона, находился еще на реке Тапажосе, и Ганс Шварц рассчитывал на его возвращение в Манаус через три дня.
— На всякий случай зайдите завтра днем, примерно в это время, может быть, я получу какое-нибудь сообщение из Сантарена от помощника. Если у него все в порядке, то он быстро доберется до Манауса, и мы тронемся в путь в гости к питону в конце недели.
Торговый дом Шварца находился недалеко от района порта. Можно было воспользоваться случаем и разыскать адресата имевшегося у меня рекомендательного письма. Прежде всего пришлось пройти мимо знаменитых портовых складов. Их сооружение стоило в свое время колоссальных денег. Склады имеют форму буквы «Т» и расположены на воде с таким расчетом, что любое судно может подойти к ним и разгрузить свой товар.
Склады возвышались на столбах над поверхностью реки примерно на шесть-семь метров. Дело в том, что разница в уровне между периодом дождей и сухим периодом на Амазонке равняется десяти метрам. Наименьший подъем воды в период дождей был в 1926 году и равнялся четырем метрам десяти сантиметрам. А в начале века, в 1907 году, был зарегистрирован самый большой подъем воды в Амазонке — пятнадцать метров пятьдесят сантиметров. Тогда еще склады не были построены, и пострадали жители улиц, расположенных в низине. В Манаусе до сих пор вспоминают и о разливе 22-го года. Тогда вода поднялась очень высоко, и недоставало всего каких-нибудь трех с половиной сантиметров, чтобы перевалить через каменную стену, отгораживающую причалы от города.
Как видно, я выбрал неудачное время. Склады были закрыты, и только около многочисленных дверей там и сям виднелись фигуры сторожей, большинство их спали, разложив около входов мешки из-под сахара. Пройдя до конца портовой улицы, я очутился на окраине Манауса — вернее, в конце его сухопутной части, потому что дальше над водами Амазонки раскинулся город на сваях, плавучий город. Группа ребятишек, копошившихся на берегу реки в грязном, замусоренном песке, увидев незнакомого человека, подбежала и стала просить монетку.
В Манаусе большая часть населения связана так или иначе с рекой Амазонкой. А у обитателей речных фавел — лачуг — Манауса практически вся жизнь проходит на воде. В плавучем городке живет более пяти тысяч бразильцев. В основном они прибыли в Манаус из окрестных сел и деревень, расположенных в нескольких километрах от столицы штата. Но, давая себе отчет в бесперспективности попыток найти жилище в городе из-за его высокой стоимости, они стали селиться на реке, сколачивая трущобы. Так и возник город на сваях.
Человек, к которому у меня было рекомендательное письмо, жил в районе, примыкавшем к плавучему городу. По профессии врач, он ведал здравоохранением штата Амазонас, и знакомый, снабдивший меня рекомендательным письмом к доктору, отзывался о нем с большим уважением. Вообще врачи в этих районах пользуются очень большим авторитетом. Правда, в районе бассейна реки Амазонки их очень мало. В одном из приложений к газете «Жорнал до Бразил» был однажды помещен репортаж Валтера Фирмо. Автор пробыл сто дней в районе Амазонки, и репортажи так и назывались: «Сто дней в ничейной Амазонке». Опубликовали их в первой неделе января 1964 года. В этих материалах имелись следующие интересные данные. На весь район бассейна реки Амазонки, где проживает более трех с половиной миллионов человек, насчитывается всего-навсего двадцать восемь врачей. Имеется только пять больниц и двадцать два медицинских пункта. Один врач приходится больше чем на сто тысяч жителей. В то же время на Амазонке действуют 1702 католические церкви и капеллы, 854 католические ассоциации и 119 других католических заведений, не считая 433 церквей, принадлежащих протестантским церковникам. Здесь можно встретить даже североамериканских священников-миссионеров. Например, почти на самой границе с Перу, в Сан-Паулу-де-Оливенса, а также в Санто-Аитонио-до-Иса и Санта-Рита-до-Вейл несколько десятков североамериканцев ведут религиозную пропаганду. В их распоряжении находятся два самолета и четыре гидросамолета. И повторяю, на весь бассейн реки Амазонки всего двадцать восемь врачей. Понятно, отчего каждый врач, живущий в амазонских городах и поселках, пользуется большим уважением и авторитетом у местного населения.
Разыскивая указанный на конверте адрес, я долго мучительно думал, прежде чем вспомнил, о чем должно было говориться в рекомендательном письме. Кажется, автор письма советовал показать мне госпиталь-колонию Антонио Алейшо. Что это был за госпиталь, я не имел ни малейшего представления.
Прочитав рекомендательное письмо и узнав, располагаю ли я временем на следующий день в утренние часы, доктор сказал, что заедет в отель на машине и мы поедем в госпиталь-колонию Антонио Алейшо.
— Это один из наших лепрозориев, — мимоходом сообщил он.
Вероятно, каждый почувствовал бы себя в этот момент довольно неприятно, потому что лепрозорий означает «колония для больных проказой».
…Дорога шла через земли больших поместий. На всем протяжении пути нам не встретилось ни одного прохожего, мы не видели ни одного дома. Как объяснил доктор, земли принадлежали префектуре, и здесь собирались кастаньяс до пара, о которых уже говорилось. У ворот госпиталя-колонии Антонио Алейшо сторожа не стояли, посетителей никто не остановил, не спросил никаких пропусков, и видно было, что вход и выход из колонии прокаженных свободный. В глубине двора в маленьком домике посетителей встретил главный врач, он же администратор, в ведении которого находились больница и все прокаженные. В лепрозории, рассчитанном на шестьсот шестьдесят человек, находилось более тысячи больных. Грязные, оборванные, со страшными ранами на лице, на руках, они производили поистине ужасающее впечатление. Денег на содержание лепрозория отпускалось очень мало, и в основном он существовал на добровольные пожертвования населения. Здесь не хватало самых обыкновенных лекарств. И нет ничего удивительного, что за многие десятки лет существования лепрозория в нем был вылечен от этой ужасной болезни всего-навсего один человек.
В штате Амазонас имелось всего три таких лепрозория на многие, многие тысячи больных. Причем общее число обслуживающего персонала на три лепрозория только двадцать девять человек. По существу, большинство прокаженных предоставлены самим себе.
