Леонид Котляр - Воспоминания еврея-красноармейца
Узнал я, кстати, и о судьбе артиллерийского полка (воинской части № 9915), из которого был уволен в запас 2-й категории и 12 мая 1941 года уехал в Киев. Полк был передислоцирован в тыл, в резерв Главного командования Вооруженных Сил СССР.
Личный состав полка участвовал в наступательных операциях на направлениях главного удара, не понес существенных потерь, получил много орденов и медалей за участие в боях. Рассказал мне об этом провоевавший в этом полку всю войну мой товарищ по учебной батарее, с которым мы были призваны в армию в один день и ехали из Киева в Ригу в одном вагоне. И — по удивительному совпадению — в один и тот же день (6 декабря 1946 года) явились в Сталинский райвоенкомат по причине демобилизации. Так что не провались я тогда с мостика под лед…
И вот уже в мае 1966 года меня, в числе более ста человек, вызвали в райвоенкомат. Никто из нас не знал, зачем мы здесь понадобились. Выяснилось, что для получения наград, которые остальным участникам войны давно уже вручены. Было тепло, мы ожидали во дворе, когда, вызывая каждого по списку, нас стали приглашать в помещение. Потом список кончился, дверь закрылась, а во дворе осталось нас двое, не вызванных и ничего не получивших. Какое-то время мы стояли, не считая себя вправе самовольно уйти, но и не желая обращаться за разъяснениями. А после сообразили, что и на сей раз остались без наград, потому что нас освободили не советские войска, а союзники, ставшие ныне нашими противниками в «холодной войне».
…За наградой в Сталинский райвоенкомат я через некоторое время явился сам, по собственной инициативе. В подтверждение своего участия в боевых действиях предъявил начальнику 4-й части свой военный билет, выданный в 1947 году тем же военкоматом.
Через полчаса я получил из рук военкома две медали, что сопровождалось рукопожатиями и поздравлениями.
Получил я потом и другие награды, удостоверение ветерана войны и даже орден Отечественной войны II степени, о котором когда-то и мечтать не мог.
Забыл сказать, что когда военком вручал мне первые награды, на глазах у меня были слезы, как в песне.
Павел Полян
Военно-полевой холокост: Советские военнопленные-евреи как первые жертвы геноцида
«Бей жида-политрука, морда просит кирпича!»
(Из немецкой листовки)«Свой не продаст — чужой не купит…»
(Семен Орштейн)«Ну и как же это вы, абрамы, живы остались?..»
(Из вопросов смершевца)Автор сердечно благодарит Р. Оверманса (Фрайбург), X. Бема (Фрайбург), С. Вылканову (Франкфурт-на-Майне), Ж. Дери (Ганновер), С. Ильенкова (Подольск), Р. Келлера (Ганновер), К.-Д. Мюллера (Дрезден), Д. Поля (Мюнхен), Ф. Ремера (Майнц) и, особенно, А. Шнеера (Иерусалим) — за щедрую помощь в разработке этой темы. Отдельная благодарность бывшим советским военнопленным, откликнувшимися на обращение автора и поделившихся своими воспоминаниями и суждениями, — И. Е. Азаркевичу (Нью-Йорк), М. И. Бенционову (Суржа, Брянской обл.), И. М. Бружеставиц-кому (Тверь), A.C. Вигдорову (Москва), Ф. Гисину (Виттен), А. Н. Жукову (Москва), Д. И. Додину (Санкт-Петербург), Я. С. Кагаловскому (Днепропетровск), Д. Л. Каутову (Санкт-Петербург), В. Е. Кацперовскому (Ганновер), Л. Котляру (Киев), И. С. Кубланову (Феодосия), A.C. Малофееву (Луганск), С. А. Орштейну (Славута, Хмельницкой обл.), Л. Я. Простерману (Харьков), Ю. Б. Раунштайну (Херсон), Э. Н. Сосину (Москва), H.A. Фишману (США) и А. И. Цирюльникову (Москва). Их письма или краткие протоколы бесед и интервью с ними хранятся в архиве автора.
Гитлер сумел выстроить несколько простых и оказавшихся для немецкого народа вполне доступных и хорошо им усвоенных иерархий. Кроме расовой табели о рангах, где евреи занимали самую низкую ступень, помимо идеологической шкалы степеней угрозы для Рейха и соответствующей встречной ненависти, где выше всех стояли «жидобольшевистская интеллигенция» и «политические комиссары» как носители коммунистической идеологии, своя иерархия была и у военнопленных: изо всех армий многочисленных противников Рейха ниже всех «котировались» — советские военнопленные.[28]
Так что же тогда говорить о советских военнопленных еврейского происхождения, да еще и политруках! Что может быть ниже, хуже и ненавистнее?!
Именно о них и пойдет разговор.
Источники к теме
Научная литература, специально посвященная отношению Рейха ко взятым вермахтом в плен военнослужащим-евреям — гражданам различных стран из антигитлеровской коалиции, не слишком обширна.
Применительно к советским военнопленным-евреям основополагающей, бесспорно, является статья Шмуэля Краковского «Судьба еврейских военнопленных советской и польской армий», опиравшаяся, помимо литературных, также и на архивные источники, главным образом, американские и немецкие (материалы процессов над нацистскими преступниками).[29] Она опирается отчасти на некоторые польские публикации более общего плана, где данная тема нашла освещение в ряду прочих тем.[30]
Большинство крупнейших англоязычных исследователей Холокоста или продефилировали мимо этой темы, или, как Рауль Хильберг или Питер Лонгерих, уделили ей непропорционально малое внимание, ограничиваясь несколькими случайно подобранными фактами и необычайно общими рассуждениями.[31]
Весьма скромную роль играла эта проблематика и в исследованиях немецких историков. В основном, они соприкасались с ней, рассматривая предысторию и историю таких важнейших предвоенных приказов Гитлера, как приказ «Барбаросса» от 13 мая и «Приказ о комиссарах» от 16 июня 1941 года.
Точно так же на периферии исследовательского интереса оказалась эта тема и в СССР. Даже в «Черной книге» трагедия евреев-военнопленных представлена фактически всего лишь двумя очерками.[32] Непропорционально малой и вторичной оказалась главка «Евреи-военнопленные» и в фундаментальной монографии И. Альтмана «Жертвы ненависти. Холокост в СССР. 1941–1945».[33]
В то же время весьма любопытно и, разумеется, не случайно, что в книге И. А. Дугаса и Ф. Я. Черона «Вычеркнутые из памяти. Советские военнопленные между Гитлером и Сталиным», написанной представителями «второй эмиграции» и выпущенной в Париже в 1994 году, проблематика военнопленных-евреев начисто проигнорирована.[34]
Ценнейший материал, буквально по крупицам собранный в ЦАМО, содержит сборник «Документы обвиняют. Холокост: свидетельства Красной Армии», выпущенный Ф. Д. Свердловым в серии «Российская библиотека Холокоста».[35] Скупые строки политдонесений из войск, выдержки из показаний местных жителей и допросов немецких военнопленных, акты смешанных военно-гражданских комиссий отложились, в частности, в документации политотделов Красной Армии. Они содержат множество свидетельств о еврейском геноциде на территории СССР, в том числе и самые ранние, созданные еще до формирования в 1943 году Чрезвычайной государственной комиссии по установлению и расследованию злодеяний немецко-фашистских захватчиков и их сообщников и причиненного ими ущерба гражданам, колхозам, общественным организациям, государственным предприятиям и учреждениям СССР (ЧГК).
Ряд ценных печатных свидетельств оставили и сами военнопленные, написавшие воспоминания. Первыми в этом ряду стали свидетельства М. Шейнмана и В. Резниченко, помещенные В. Гроссманом и И. Эренбургом в «Черную книгу».[36] Но книга эта вышла в свет на русском языке только в 1980 году, так что несколько беглых или косвенных свидетельств, как бы наудачу появившихся в 1950–1970-е годах, невольно их опередили.[37] Часть этих материалов была собрана воедино и опубликована в сборнике «Уничтожение евреев СССР в годы немецкой оккупации (1941–1944)», выпущенном в Иерусалиме в 1991 году.[38] В 1990-е годы воспоминания и другие эго-документы уцелевших военнопленных-евреев или их нееврейских товарищей стали появляться гораздо чаще. Ограничимся здесь указаниями на книги Б. Н. Соколова «В плену» (2000 год) — своего рода «энциклопедию плена».[39] Ярким свидетельством является также книга Софьи Анваер «Кровоточит моя память…», выпущенная в 2005 году и открывшая собой серию «Человек на обочине войны».[40] Обе книги восхищают одновременно аналитическим и литературным талантом авторов.
Отдельные мемуарные свидетельства (в частности, выдержки и из воспоминаний С. И. Анваер и др.) были опубликованы и мной еще в первом издании монографии «Жертвы двух диктатур» (1996 год). Однако сама проблематика советских военнопленных-евреев была затронута в ней лишь мимоходом. Во втором издании (2002 год) этому посвящена уже отдельная глава, озаглавленная «Карательная политика Рейха на Востоке: военно-полевой холокост».[41]
