Джон Брокман - Во что мы верим, но не можем доказать. Интеллектуалы XXI века о современной науке
Я верю, что существует огромное множество средств коммуникации между людьми. Это не только язык и другие формы коммуникации, которые мы используем сейчас.
Давайте на мгновение предположим, что в будущем дети будут с самого раннего возраста с легкостью пользоваться технологиями виртуальной реальности и при этом изобретать и создавать, а не просто потреблять готовые образы видеоигр, трехмерных фильмов И т.д.
Может быть, дети будущего смогут играть на чем-то вроде виртуальных музыкальных инструментов, позволяющих создавать деревья, пауков, времена года, ароматы и целые экологические системы, точно так же как карандаш заставляет слова появляться на бумаге. Если бы люди с детства обладали виртуозной способностью импровизировать и спонтанно создавать элементы общего для всех виртуального мира, в результате возник бы новый тип коммуникаций.
Трудно вообразить, что представлял бы собой такой «виртуальный разговор». Каждый мог бы менять общий для всех мир со скоростью речи. На первый взгляд может показаться, что в результате возник бы хаос. Но я думаю, что эти изменения были бы последовательными и осмысленными: ребенок превращается в монстра, пожирает младшего брата, который превращается в ядовитые экскременты, и т.д.
Я бы назвал этот «язык» постсимволической коммуникацией, хотя она не смогла бы существовать в изоляции от средств символической коммуникации, а тем более им противоречить. Но постсимволическая коммуникация будет чем-то другим и позволит людям по-новому относиться друг к другу.
Постсимволическая коммуникация будет похожа на коллективный, осознанный сон наяву. Вместо того чтобы сказать «дом», можно будет создать виртуальный дом, в который можно войти; вместо того чтобы объяснить кому-то, что такое «дом», достаточно будет создать небольшое виртуальное пространство, содержащее в себе все «дома» Вселенной, — чтобы человек сам мог оценить, что между ними общего. Это будет постоянно расширяющийся личный опыт, обладающий выразительностью, подобной абстракциям, но и не похожей на них.
Но зачем это нужно? Развитие средств постсимволической коммуникации станет приключением длиной в несколько столетий, это будет красиво, в этом процессе будет возникать новый смысл; это будет поиск новаторских, передовых технологий, позволяющих устанавливать связи, а не просто увеличивать мощность. Это будет форма красоты, которая в то же время увеличивает жизнеспособность. Поиск «продвинутых технологий» не остановить, и изобретение таких технологий — достаточно привлекательная задача, способная отвлечь внимание талантливой молодежи от гонки вооружений. А это сегодня — залог выживания нашего вида.
Некоторые из приведенных выше примеров (дома, пауки) относятся к спонтанному созданию внешней среды. Но постсимволическая коммуникация также позволила бы людям трансформироваться. Уже проводятся эксперименты, когда дети надевают специальные костюмы и «превращаются» в треугольники или в молекулы, чтобы «изнутри почувствовать» тригонометрию или химию.
Самотрансформация так привлекательна не только из-за нарциссизма молодого (и не очень молодого) человеческого разума или желания контролировать свое тело. Эволюция была настолько щедра, что создала нас, людей. Но в отношении наших выразительных средств она оказалась весьма скупа. Например, осьминог может менять форму, подражая самым разным существам и объектам, и даже менять цвет кожи. Продвинутая цивилизация головоногих моллюсков могла бы даже создать слова, какими мы их знаем. Но, вероятно, они были бы лишь дополнением к естественной для них постсимволической коммуникации.
Мы, люди, способны контролировать маленькую и драгоценную часть нашего мира, управляя своими мыслями и чувствами, а также управляя своим телом — например, пальцами рук и языком. Символы, выраженные словами, — это уловка (то, что программисты называют «хак»), расширяющая возможности этих крохотных нервных отростков и позволяющая управлять тем, чем мы не можем немедленно стать и что не можем немедленно создать.
А если говорить о моих недоказуемых верованиях, то вот еще одно: основной сферой исследований психологии и социологии для нескольких следующих поколений станет исследование генетических компонентов поведения в рамках иерархии, групповых верований и клановой идентификации, приводящей к межклановой враждебности. Скоро мы окончательно убедимся в том, что устранить или контролировать эти «негативные» аспекты человеческой природы невозможно, не теряя при этом других качеств, которые нам нравятся, — например, способности к творчеству. Если эта печальная догадка верна, то ради выживания нам следует создавать общества, предлагающие большое разнообразие путей к успеху и множество переплетающихся кланов и иерархий, чтобы каждый мог стать победителем, в самых разных контекстах. В этой связи американский эксперимент оказался самым успешным: американское общество действительно предлагает подобное разнообразие. Виртуальные миры постсимволической коммуникации смогут обеспечить высший уровень разнообразия, соответствующий психологическому наследию нашего вида, которое я считаю довольно опасным.
Еще я верю, что в будущем мы наверняка преодолеем кризис программного обеспечения. Чтобы дети смогли создавать целостные существа с той же легкостью, с какой сегодня они произносят предложения, потребуется программное обеспечение, надежное, гибкое, восприимчивое и при этом свободное от ограничивающих предубеждений (которые были бы просто возрождением символизма). Можно ли создать такое программное обеспечение? И опять вопрос, верю ли я! Я думаю, что можно, но это случится не скоро. Сегодня нам известны всего два примера такого программного обеспечения: эволюция и мозг. И то и другое действует весьма эффективно, так почему бы не создать еще что-нибудь подобное?
Марти Херст
МАРТИ ХЕРСТ — адъюнкт-профессор Школы информационною менеджмента и систем Калифорнийского университета в Беркли, сотрудник подразделения компьютерных паук. Ее основные научные интересы — пользовательский интерфейс и использование зрительных образов для поиска информации, эмпирическая вычислительная лингвистика и интеллектуальный анализ данных.
Я верю, что проблема поиска разрешима. Достижения в сферах компьютерной лингвистики и разработки пользовательского интерфейса в конце концов позволят нам находить ответы на любые вопросы, при условии что ответы закодированы в форме текста и хранятся в открытых источниках. Достижения в создании разумных систем позволят строить умозаключения, способные находить ответы даже в том случае, когда их нет в документах, хранящихся в открытых источниках.
Мои предположения подтверждают некоторые недавние достижения. Во-первых, компьютерная лингвистика (также ее называют обработкой естественных языков, или инжинирингом языков) в последние десятилетия достигла больших успехов прежде всего благодаря доступу к огромным массивам текста, что позволяет получать достоверные статистические данные. Например, современные системы компьютерного перевода почти полностью основаны на статистических паттернах, извлеченных из массивов текста; они действуют так же, как системы ручного перевода, и постоянно совершенствуются.
Компании, создающие поисковые машины, постоянно собирают данные о том, как люди ищут информацию. Эти поведенческие данные можно использовать для улучшения средств и инструментов поиска. Например, некоторые алгоритмы исправления грамматических ошибок основаны на данных о том, как люди исправляют ошибки, проверяя пары в последовательных запросах. Если второй запрос почти идентичен первому, считается, что пользователь просто исправил ошибку в слове. Затем создаются паттерны, позволяющие автоматически исправлять ошибки правописания.
Еще одно достижение компьютерной лингвистики — создание вручную огромных лексических онтологий, к которым впоследствии обращаются при формулировании аксиом и правил использования языка. Эти современные онтологии, в отличие от своих предшественниц, достаточно обширны, просты и потому полезны, хотя сегодня эта работа только началась. Также мы наблюдаем активные попытки автоматического создания таких онтологий на основании больших массивов текста. На мой взгляд, самый перспективный подход — объединить автоматизированный подход и создание онтологий вручную. (Я скептически отношусь к шумихе вокруг семантической сети: очень сложно описывать концепции систематическим образом, а тем более заставить всех, кто создает информацию, следовать единой схеме.)
Наконец, залог улучшения поисковых систем — дальнейшее совершенствование пользовательского интерфейса. За те десять лет, что Интернет стал доступен всем и каждому, мы очень многое узнали о том, как люди ищут информацию в Сети. Но, как часто отмечают специалисты в этой области, сам интерфейс почти не изменился. Мы до сих пор набираем слова в «окошке» поиска, а потом выбираем нужные ответы из списка результатов. Я верю, что в этой области многое изменится, скорее всего, благодаря успехам в анализе естественных языков.
