Евгения Васильева - Пчелы
Напомним, что в обоих описанных опытах все кормушки стояли на одинаковом расстоянии и недалеко от улья. Может быть, это обстоятельство имеет какое-нибудь особое значение? Может быть, ничего подобного описанному не произойдет, если кормушки будут находиться на разных расстояниях и подальше от пчелиного гнезда?
В 750 метрах от улья выставили плошку с душистым, на этот раз гвоздичным, сиропом. Десятка два пчел, первыми добравшихся до кормушки, были помечены. Вскоре они вернулись к себе в улей, и вслед за тем к месту кормления стали прилетать новые сборщицы. На них не было никакой метки, и их нетрудно было отличить от старых посетителей кормушки. Всех таких немеченых пчел аккуратно снимали с кормушки и сажали в клетку. Беспрепятственно посещать кормушку, выбирать сироп, возвращаться в гнездо могли только меченые пчелы. (Если б этого не делать, на кормушки прилетало бы слишком много пчел, что сильно затрудняло бы проведение учетов.)
Прошло какое-то время, кормушку убрали и в том же направлении, но на разных расстояниях от улья разложили с десяток надушенных гвоздичным маслом приманок. У всех приманок дежурили наблюдатели, подсчитывавшие число прилетающих пчел. За полтора часа, покуда шли наблюдения, на приманке в 75 метрах от улья появились всего четыре пчелы, в 200 метрах — ни одной, в 400 — пять, но в 700 — уже семнадцать, а на приманке в 800 метрах даже триста пчел, далее — на приманке в тысяче метрах лишь двенадцать, а на еще дальше расположенные кормушки за время наблюдения прилетело уже совсем мало пчел.
Короче: к приманкам, стоявшим на наиболее «верном» расстоянии от улья, прилетело наибольшее число сборщиц. Поскольку в их числе только двадцать меченых прилетали к данному месту в прошлом, не оставалось сомнений в том, что расстояние стало каким-то образом известно новичкам.
Но как же все-таки смогли они узнать о нем?
Стеклянные стенки однорамочного улья и нумерация пчел много лет назад помогли выяснить, как ведут себя посланцы улья по возвращении из удачного полета.
Вэрнувшись с богатой добычей, пчела в заметно возбужденном состоянии вбегает через леток в улей, поднимается вверх по сотам и останавливается здесь в гуще других пчел. У ее рта появляются капельки нектара, отрыгиваемого из зобика. Этот нектар немедленно всасывается хоботками подошедших пчел-приемщиц, которые уносят его для укладки в ячейки, пока новая капля передается другим приемщицам. После этого прилетевшая пчела начинает кружиться на соте, описывая то вправо, то влево небольшие круги.
Эти ее характерные движения, названные танцем, были впервые замечены за триста лет до наших дней, когда садовник английского короля Карла II Д. Эвелин написал в своем лишь недавно найденном дневнике: «Кажется, будто пчелы говорят друг с другом при помощи разных танцевальных движений». Спустя сто лет, в 1788 году, эти танцы впервые были довольно точно описаны, но только в 1923 году — через 135 лет! — стали известны их смысл и назначение.
Несколько секунд, иногда около минуты, длится бурное движение танцовщицы, которая сзывает некоторых пчел и увлекает их за собой. Все это летные пчелы, пока ничем, однако, не занятые. Они вприпрыжку спешат за танцующей, вытягивая усики и — на эти подробности надо обратить особое внимание! — как бы ощупывая ее ими и повторяя ее движения.
Затем танцовщица перебегает на новое место на сотах и здесь, уже среди других пчел, быстрыми прыгающими шажками повторяет свой танец и потом снова улетает к медоносу, о котором улей уже оповещен и на поиски которого уже вылетели первые завербованные танцем сборщицы.
Вернувшись со взятком, они, в свою очередь, тоже могут стать вербовщицами новых летных пчел.
Так обстоит дело, когда пчела нашла богатую нектарную или пыльцевую добычу невдалеке от улья — не дальше ста метров.
Интересно, как ведут себя пчелы, обнаружившие запас корма метров за полтораста или еще дальше от улья.
Они таким же порядком входят через леток, так же отдают собранный нектар приемщицам и после этого тоже приступают к танцу. На этот раз, однако, танец заметно отличается от того, о котором рассказано выше.
Если при ближнем взятке пчела совершает маленькие — радиусом не больше одной ячейки — круги, описывая на сотах нечто вроде буквы «о», то фигуры танца дальнего взятка складываются в некое подобие восьмерки, причем радиус каждого полукруга увеличивается до двух-трех ячеек.
Проделывая эту сложную фигуру (исследователь, первым проанализировавший танец, описал его так: полукруг налево, прямая, полукруг направо, прямая, Опять полукруг налево и т. д.), танцовщица во время одного из пробегов по прямой совершает брюшком быстрое виляющее движение, за которое весь танец был назван виляющим или восьмерочным в отличие от первого, именуемого круговым.
Некоторое время считалось, что виляющий танец сообщает о взятке пыльцы, тогда как круговой служит сигналом о находке нектара. Это, как мы уже знаем, оказалось ошибкой, так как фигуры обоих танцев одинаково могут говорить и о взятке пыльцы, и о взятке нектара.
Стоит еще отметить, что разные породы пчел танцуют по-разному. Сейчас наряду с восьмерочным танцем описан уже и серповидный, представляющий его менее исследованную пока разновидность.
Пчелы, прилетающие в улей с богатой ношей, танцуют на сотах. Этот пчелиный танец, представляющий очень своеобразную форму отражения внешних условий, можно ежедневно наблюдать в улье. Но можно ли установить его объективное значение?
Разумеется, нетрудно приписать определенный смысл какому-нибудь движению усика или повороту тела. Но совсем непросто проверить, не игра ли это воображения и не самообман ли фантазера, убедившего себя, что он понимает природу. Однако благодаря замечательным успехам в других областях биологии расшифровка «языка» движений в пчелином танце на сотах оказалась все же делом осуществимым.
Задолго до того, как начато было разгадывание немого пчелиного «языка», И. Павлов дал совершенно точный метод для исследования поведения и двигательных реакций животного. Этот метод — одно из величайших завоеваний материалистического естествознания — позволяет объективно анализировать все высшее проявления жизни животных, все их поведение. Исследователь сопоставляет действующие на животное раздражения с видимыми, ответными на эти раздражения реакциями животного и отыскивает законы обнаруженных соотношений.
В 1921 году, 14 сентября, выступая в Академии наук с изложением итогов своих уже тогда многолетних работ по изучению слюнных желез собаки, И. Павлов отметил, что в основе всех рефлексов или инстинктов, представляющих «определенные, закономерные реакции животного организма на определенные внешние агенты», лежит «принцип сигнализации».
Очень любопытна история о том, как была открыта и расшифрована одна из таких систем сигнализации у пчел. Такую сигнализацию теперь именуют «информацией», понимая под этим словом то, что устраняет неопределенность в выборе.
Речь пойдет здесь о некоторых временных связях, устанавливаемых между пчелиной семьей и внешним миром, в котором пчелы находят все необходимое для роста и развития. В этих связях Павлов видел органы приспособления организмов к условиям своего существования. Изложение истории изучения танцев, служащих такими органами, одновременно и будет рассказом об истории открытия первых звеньев «беспроволочной» нервной системы пчелиной семьи.
На опытной пасеке — дело происходило летом 1944 года — в десяти метрах от улья была поставлена кормушка со сладким сиропом. Под кормушкой лежала пластинка, надушенная лавандой, благодаря чему место взятка связывалось для пчел с определенным запахом.
Пока десять пчел, принесенных из улья на кормушку, заправлялись здесь сиропом, их пометили цветными номерами. Насосавшись сиропа, они улетели в свой улей, и наблюдатели у стеклянного улья видели, как они танцуют.
Пчел, мобилизованных мечеными сборщицами, задерживали на кормушке и убирали в клетку (мы знаем уже, для чего это делается). Регулярные рейсы беспрепятственно продолжали только пчелы первого, меченого десятка.
Затем, через 45 минут, кормушки убрали и одновременно спрятали в густой траве две надушенные лавандой пластинки. Одну положили невдалеке, но несколько в стороне от места, где стояла недавно кормушка, а вторую отнесли за полтораста метров в противоположном направлении.
На первую пластинку сборщицы, завербованные пчелами первого десятка, начали прилетать уже через четыре минуты, и за 45 минут их здесь побывало 340, тогда как к другой пчелы добрались только через десять минут, и набралось их здесь за этот же срок всего восемь.
Этот опыт повторяли несколько раз, и он неизменно давал те же результаты: ближние приманки пчелы находили скорее и легче. Но не потому ли и находили их пчелы, что приманки были размещены близко от улья?
