Стентон Пил - Любовь и зависимость
К 1970 году неблагоприятный экономический поворот и окончание отсрочек для аспирантов положили конец массовому движению за докторские степени. Вместо академических карьер, студенты и сами университеты стали более заинтересованы в прагматических курсах обучения, которые позволят людям получать рабочие места после их окончания. Эта новая тенденция, сама по себе ободряющая, продолжила академический бум в новом обличье. Популярные теперь "практические" области также требовали нескольких лет постдипломного образования. Сюда вошли медицинская, правовая, архитектурная, деловая программы, подготовка социальных работников и консультантов. С таким множеством выпускаемых сертифицированных профессионалов, мы получили быстрый рост числа высокообразованных людей на рабочих местах, не требующих такого уровня, или по меньшей мере на местах, которые никогда не требовали такого обширного образования, какого требуют теперь. Помимо академического докторского (ph.d.) обучения в высшей школе, мы имеем функционеров, которые когда-то были бакалаврами (а в действительности нуждались только в здравом смысле), но теперь получают степени в правоведении, бизнес-администрировании или социальной работе. Консультант или медсестра в психиатрическом отделении, возможно, имеют значительную квалификацию в обращении с людьми, но многие наблюдатели спросят только об одном: прошли ли они достаточный "клинический тренинг". Самообразованному или от природы умелому человеку теперь почти некуда пойти.
Отделяя нас от нашей среды и обучая раболепию и ощущению неадекватности, школа подрывает наши естественные защиты против аддикции. Так же, как за семью, многие из нас цепляются за школу, как за тот единственный мир, в котором мы чувствуем себя комфортно. Иллич исправил бы это положение, восстанавливая связи между образованием и миром работы и игры. Люди обучались бы более эффективно, если бы делали это исходя из непосредственных личных и экономических побуждений, и если бы процесс обучения имел прямое отношение к их жизни.
Школьные системы в течение некоторого времени проходили период самоосви-детельствования. Одни реформы заключались в "открытии" классов, дающем детям большую свободу исследовать то, что они любят делать в школе, и пробовать добиться чего-то самостоятельно. Позднейшее обнаружение того факта, что фундаментальные навыки типа чтения радикально снизились, привело некоторые школы к откату от таких реформ. Эти противонаправленнные движения совершались вокруг в
опроса, к которому общество было неспособно обратиться напрямую: действительно ли дети могут связать то, что им преподают или демонстрируют, с собственной жизнью и миром вокруг себя? Если школа не отражает этот мир и не удовлетворяет эту потребность убедительным образом, то никакой метод не будет более успешен, чем другие, в привлечении внимания и способностей ребенка.
Везде, где возникали практические возможности для открытости студентов и преподавателей внешнему миру и ответственности перед ним, и педагоги, и студенты были вознаграждены результатами. Большим успехом пользовалась финансируемая из федерального бюджета программа, которая позволила бедным, вылетевшим из средней школы ученикам получить рабочие места. Она поручала школе преподавание нескольких требуемых курсов. Некоторые школы перестраивали графики занятий таким образом, чтобы любой заинтересованный студент мог участвовать в программах обучения. Однако, все еще делом будущего остаются изменения в образовании, которые отразят возросшее осознание того, что институционализированная нереальность вредна для всех нас. Это может осуществиться только в одном случае: если главной темой, вокруг которой организуется образование, станет реальный опыт.
Медицина и психиатрия
Наше отношение к медицине — наиболее удивительный пример ложной уверенности общества во внешней экспертизе. Отказ от управления своим физическим Я напрямую затрагивает нашу психологическую силу и уверенность в себе. Он является результатом неправильного понимания природы медицины. Регуляция телесных функций — не точная технология, но что-то гораздо более тонкое. Рассмотрим, например, эффект плацебо, при котором вещество без активных химических или лекарственных свойств служит для лечения физических болезней. Люди вылечивают все — от незначительных хворей до неизлечимых болезней — с помощью методов (например, горячих ванн или религиозных практик), которые, по-видимому, не оказывают никакого прямого воздействия на тело. Мы склонны считать эти чудеса артефактами прежних времен, когда медицина не была такой продвинутой, или примитивных культур и умов, которые могут быть одурачены чем угодно. Но даже современная медицина основывается на вере в медицинский процесс и в доктора. В "Убеждении и Излечении" Джером Франк объясняет, что во всех культурах некие группы людей считаются способными излечивать хворь. Благодаря оказываемому им доверию, эти врачи часто способны успешно выполнять свои функции.
Сегодня мы думаем, что медицинская наука достигла объективно продвинутого состояния, но есть множество областей здоровья и болезни — от насморка до рака — которыми наше медицинское знание не может овладеть до конца. Поразительной иллюстрацией беспорядка в медицине является операция, перенесенная большинством детей — тонзиллэктомия, которую многие хирурги теперь считают медицинской причудой. Демонстрацией того, насколько неопределенным является диагноз "тонзиллит", и насколько неясна потребность в лечении или его ценность, служит исследование, проведенное американской Ассоциацией Детского Здоровья. Гарри Баквин обобщил случаи 1,000 детей, которые были посланы к докторам для осмотра миндалин. Из этой тысячи 611 получили положительный диагноз, указывающий на необходимость операции. Другие 389 были затем исследованы следующими врачами, которые рекомендовали тон-зиллэктомию 174 из них. Процесс был повторен с оставшимися 215 детьми, которые теперь были диагностированы как здоровые двумя врачами, и у 99 были найдены основания для операции. Наконец, четвертая группа докторов осмотрела оставшуюся часть детей, и отобрала почти половину из них для операции. Независимо от того, сколько раз ребенок был признан здоровым прежде, каждая новая экспертиза несла ему 50-процентный шанс на то, что он или она будут признаны нуждающимися в тонзиллэктомии.
Не такое просто решить, когда существует медицинская проблема, и что должно быть сделано в этой связи, как это ясно показывает Элиот Фрейдсон в работе "Профессия — Медицина". Доктор Лоуренс П. Вильяме, автор книги "Как Избежать Ненужной Операции", показывает, что много операций, проводимых в США, не нужны. Действительно, было доказано, что некоторые хирургические вмешательства определенно вредны. Диагноз и лечение большинства болезней очень сильно зависят от влияния культурных и медицинских тенденций, от индивидуальных особенностей докторов и пациентов и от удачи. И все же, средний человек все больше верит в непогрешимость и всеведение медицины.
Еще хуже то, что такая аура всезнания внедрилась в последнее время еще дальше и глубже в жизнь людей. Ирвинг Кеннет Зола, в работе "Медицина как Учреждение Социального Контроля", перечислил много новых областей здоровья и болезни, на которые распространил свою деятельность медицинский истеблишмент. Медицинские авторитеты теперь инструктируют людей — с начальной школы - - сколько необходимо спать, какую зарядку делать, как реагировать на менструальные периоды или простуды, и так далее. Их не смущает тот факт, например, что еще идут дебаты о том, должны ли (и сколько времени должны) отдыхать люди с вирусными инфекциями, или то, что диапазон индивидуальных потребностей в сне, физкультуре, диете и регулировке менструального цикла настолько широк, что делает предписания невозможными.
Очевидно, что в вопросах повседневного поддержания здоровья наиболее разумным подходом будет развитие хорошего ощущения потребностей своего тела, учитывая физическую форму, историю и личные предпочтения. Это — действительно единственный способ иметь дело с постоянными изменениями человеческого организма. Сохранение здоровья означает внутреннее знание того, что ему нужно для взаимодействия с окружающей средой и с требованиями жизни. Когда отсутствует понятие о соответствующем поведении, человек становится подвержен вредным привычкам, сводящимся к излишествам или дефицитам. В статье в журнале "Наука", озаглавленной "Ожирение и Еда", Стэнли Шехтер показал, что полным людям (все увеличивающейся части населения Америки) трудно сказать, когда они голодны, и, таким образом, когда они должны поесть. Вместо этого, они реагируют на внешние стимулы — такие, как время дня и близость стола — сообщающие им, как себя вести. Слишком обильная еда, злоупотребление табаком, алкоголем, отсутствие физической активности — основные убийцы по медицинским данным — это те вещи, которыми доктора должны бы желать заниматься больше всего, дабы сохранить здоровье своих пациентов. Однако, простые медицинские рекомендации или лечение далеки оттого, чтобы быть полезными в решении этих проблем, коренящихся в личности и в образе жизни.
