Пирс Энтони - Макроскоп
— А что остается кроме этого? Если у меня тело Иво и его личность, то я Иво, не так ли?
— Нет! Вы можете быть идентичным двойником — конгруэнтной копией, — и в то же время другим индивидуумом. Другим «я».
— В чем же различие?
— В чем разница между двумя ягодами, яблоками, карандашами, планетами? Если они существуют одновременно, они уже различны.
— Но я не существую одновременно с кем-либо еще. С другим «я». Как же я могу отличаться?
— Ваша душа будет другой.
— 0-ох, произнес Гротон.
— Ну как бы это еще выразить? — Афра сердито посмотрела на Гротона. — Я не призываю на помощь религию, хотя, возможно, это не такая уж плохая идея, просто пытаюсь понять, какую цену нам придется заплатить за это галактическое чудо. Как можно говорить о личности, если тело и мозг под сомнением? Я не желаю стать двойником, который выглядит так же, как я, мне безразлично, насколько хорошо отражение, главное, что это не я.
Иво опять попытался представить, что же там произошло с Брадом. Она была потрясена до глубины души, и сейчас цеплялась за философские и другие предлоги.
— Мне кажется, я уже о чем-то подобном размышлял, — начал Гротон. — Я спрашивал себя — человек, который просыпается утром — тот же, что который ложился в кровать? Или, возможно, человек меняется вместе с составом тела — с каждым глотком еды, с каждым актом выделения? В конце концов я решил, что люди действительно все время меняются — но это не имеет большого значения.
— Не имеет значения!
— Главное в том, что мы действуем, в то время как существуем, — сказал он. — Мы проживаем день, и когда он проходит, не жалеем о нем. Но в следующий день уже новое «я» несет за все ответственность. Оно действует согласно обстановке, следующее за ним «я» тоже, в этом нет ничего плохого или хорошего, так уж предопределено.
— Опять астрология? — презрительно спросила Афра.
— Когда-нибудь вы будете о ней лучшего мнения, — спокойно ответил Гротон.
Она фыркнула, и Иво с удивлением подумал, что он считал раньше манерность чем-то неестественным. Также ему пришло в голову, что, может быть, причина ее яростной реакции на замечания Гротона кроется в том, что глубоко в ее душе живет мысль о том, что в них что-то есть.
— В любом случае, — продолжал Гротон, — нам нужно пройти процесс, либо выкинуть белый флаг. Вопрос ясен — либо от ООН убегут другие «я», либо сдадутся «я» истинные.
— Вы, — сказала Афра, — отъявленный казуист.
— Так что будем делать? — спросил Иво.
— Ладно, поскольку я больше всех возражаю, то пойду первой. Все же я хочу иметь сторонние свидетельства. Я видела это, а вы нет. Но когда увидите процесс, поймете, о чем я… Мне наплевать на все предопределения, я хочу быть уверена, что я — это я.
Лицо Гротона не переменилось:
— Никто не сделает это лучше вас самой.
— Нет, вы сможете. Я хочу, чтобы кто-то еще проверил, что я — это я.
— Какое это имеет значение?
— Имеет.
— Обратная связь, — сказал Иво, и Афра неожиданно одарила его улыбкой.
Она расстегнула блузу.
Все трое смотрели, не смея рта раскрыть. Афра раздевалась спокойно, методично и полностью. Она предстала перед ними — великолепная фигура женщины в расцвете.
— Я хочу, чтобы меня подержали.
— Тактильное свидетельство — очень важная вещь, — произнес Гротон, без тени иронии, но с места не сдвинулся.
— Я этого не понимаю, — сказала Беатрикс, явно смущенная происходящим больше, чем мужчины.
— Я хочу чтобы вы, все вы, ощупали меня, — сказала Афра, будто давала инструктаж по хранению крупы. Голос ее был спокоен, но румянец, зародившись на щеке, соблазнительно передвигался вниз. — Это для того, чтобы вы впоследствии верили не только своим глазам и ушам. — Она слабо улыбнулась. — Или «душе». Чтобы вы поверили, что это та же девушка, хотя бы снаружи. Когда вы увидите, как я плавлюсь, вы никогда не поверите в возможность воскрешения, если у вас не будет свидетельств всех ваших чувств. А если не поверите вы, то как поверю я?
— Для меня все девушки на ощупь одинаковы, — выдавил Иво, лицо его пылало.
— Давайте, — прошептал Гротон.
— Я?
Гротон кивнул.
Иво встал и почувствовал, как ему показалось, еще большую неловкость, чем Афра. Негнущимися ногами он приблизился к ней. Поднял руку и неуверенно остановился. Он был бы рад избавиться от своего влечения к ней, лишь бы прервать эту сцену.
— Представьте, что вы доктор, — участливо посоветовала Беатрикс, но в голосе ее уже была слышна легкая истерика.
Иво подумал, что ей это вряд ли очень уж нравится.
Нравится ли это ему? Брад как то раз назвал его целомудренным, а Брад точно знал что говорил.
— Нет, — возразила Афра, — формальный осмотр — это бессмысленно, делайте что угодно, только чтобы потом вы узнали меня.
— Я уже имею некоторое Представление о вас, — Иво понимал, что краска на лице его видна, — событие редкостное, так как лицо довольно смуглое. Однако после встречи с Афрой он понял, что такое возможно не так уж и редко. Кровеносные сосуды лица расширялись, требуя все большего количества крови — это тоже было чем-то вроде обратной связи. Он смущался, потому что его смущали. Имеет ли Афра представление о том, что он чувствует по отношению к ней?
— Для меня это так же непросто, как и для вас, — сказала она. — Я не пытаюсь разыгрывать из себя проститутку, просто не вижу другого выхода. Сюда. — Она схватила его руку и прижала ее к своему животу.
Иво застыл, потрясенный и словами, и действиями Афры. Возбужденный мозг напомнил Иво, что прошло всего меньше сорока восьми часов после первой их встречи, и вряд ли много больше с начала всего этого приключения. Его полусжатая рука была прижата к ее теплому, гладкому мерно вздымающемуся животу.
— Она пытается сохранить индивидуальность, — попытался как-то поддержать его Гротон. — Дело даже не в теле как таковом. Нужен опыт — эмоциональный, духовный, сексуальный — слова не имеют значения.
— Сексуальный? — глупый вопрос вырвался сам собой.
— Нет, не стимуляция в эротическом смысле, — терпеливо ответил Гротон. — Можно участвовать в половом акте, не вступая в физический контакт. Скорее, это общее переживание. Ваши действия и эмоции являются важнейшим элементом, так как придают глубину ощущениям. Смысл всего появляется тогда, когда вы сопереживаете. Ведь она не существует сама по себе, ей нужны зрители. А иначе она не реализуется, как непрочитанная книга или никем не услышанная симфония. Чувствуйте сами и заставьте чувствовать ее; пусть это будет незабываемый опыт. Чувствуйте!
Афра резко кивнула, по ее телу пробежала дрожь и передалась Иво.
— Да, мне кажется, вы понимаете это даже лучше, чем я, — ответила она Гротону.
— Просто так вы пытаетесь оставить память о себе, — сказал Гротон. — Я знал, что мужчины и женщины не очень-то отличаются.
Она опять удивленно кивнула, и Иво почувствовал напряжение ее диафрагмы. Он все еще стоял, отведя стыдливо глаза, не в состоянии осуществить ее замысел. Его рука, темное пятно на белой коже, обмерла и, казалось, была зашита в пластик, — неподвижная и невероятно неуклюжая.
— Иво, — сказала она. — Это моя жизнь, мое естество. Я боюсь — я соглашаюсь с этим, я заявляю об этом, я горда этим. Мне нужна поддержка, впрочем, вам, я думаю, она нужна тоже, коль нам предстоит входить в этот цикл. Можете смеяться надо мной, но сделайте это, даже если вам не нравится.
— Боюсь, что мне это понравится, — пробормотал он.
Это было что-то отличное от тщеславия. Иво понимал это сейчас, но, увы, понимание не помогало. То, что он ощупает Афру, вряд ли поможет, и Иво подозревал, что Гротон тоже это понимает, несмотря на все его рассуждения. Но женщины, в отличие от мужчин, созданы для ласки. Издать книгу имеет смысл, а это…
— Вы боитесь прикоснуться ко мне? — нетерпеливо и раздраженно спросила Афра. — ООН не будет вас ждать вечно. Она схватила его руку своими, заставив его пальцы разжаться. — Сюда, — сказала она и положила его ладонь на свою левую грудь.
Он был не прав, считая себя совершенно бесчувственным. Холодные (или горячие?) волны пробежали по руке и взорвались в его сознании, вызывая головокружение. Чувствовать? Но ему этого не избежать!
— Сюда? — спросила она и потерла его ладонь об упругую складку ниже левой ягодицы. Он отдернул руку. Тело бил озноб, он знал, что выглядит смешным, но тем не менее чувствовал возбуждение.
— Боже, помилуй полярников… когда ты даришь им сны, — беззлобно заметила Афра. — Я не пытаюсь соблазнить вас, Иво. Я только хочу показать вам, чего же я хочу. Целомудренность в этом деле ни к чему. А теперь, давайте. Времени мало.
Она добилась своего. После тех прикосновений, что она заставила его сделать, все колебания были просто нелепы. Он начал с головы, пробежал пальцами по лбу, щекам, носу, прикрытым векам, погладил ее нежные губы, затем охватил пальцами подбородок. На шее у правого уха виднелись три крохотные веснушки. Он запустил пальцы в ее распущенные волосы, прощупывая их консистенцию, и вдруг обнаружил, что они на самом деле плотнее, эластичнее, чем он полагал до этого. Он провел ладонью вокруг ее стройной белой шеи и легонько ущипнул мочку уха, зажав ее между большим и указательным пальцами.
