Станислав Кульчицкий - Почему он нас уничтожал? Сталин и украинский голодомор
В публикациях в газете «День» я подчеркивал разницу между Голодомором в УССР и на Кубани и голодом в других регионах СССР: голодный мор вызывался конфискацией всего продовольствия в крестьянских усадьбах, а голод — только хлебозаготовками. Документы свидетельствуют, что в последнем квартале 1932 года Кремль начал применять в Украине натуральные штрафы к тем крестьянам, у кого не обнаруживали хлеб во время обысков. Десятки, а вскоре и сотни сел были занесены на «черную доску», что давало заготовителям основания для конфискации всего имеющегося в наличии продовольствия. И, наконец, 1 января 1933 года Сталин через ЦК КП(б)У обратился к крестьянам Украины. Зная о том, что хлеба на селе уже нет (это показали обыски), он потребовал немедленно ликвидировать задолженность по хлебозаготовках. Сталинская телеграмма на деле оказалась условным сигналом для чекистской операции по изъятию накопленных крестьянами до нового урожая продовольственных запасов. Операция проводилась в январе почти на всей территории Украины (кроме пограничных районов). С начала февраля она сменилась противоположной: крестьян, которые еще сохраняли способность работать, начали подкармливать через колхозы, которые готовились к весенней посевной кампании.
Искать в секретных архивах доказательную базу геноцида больше не нужно. Документы давно опубликованы. Достаточно только посмотреть на них под определенным углом зрения, чтобы головоломка сложилась в единое целое.
Такое суждение я уже высказал в одной публикации и считаю нужным повторить его. В буклете коммунистов, который распространялся в Верховной Раде во время обсуждения законопроекта о Голодоморе, оно было вот как интерпретировано: «В публикации профессора Кульчицкого… вместо ориентации на поиск истины содержится установка на достижение политической целесообразности. Он пишет: «Есть аргументы в подтверждение геноцида в виде террора голодом, стоит только прочитать эти документы под нужным углом зрения».
Привожу этот выверт, чтобы мое мнение о полноте доказательной базы стало совсем прозрачным. Ведь мы часто смотрим на документ в отрыве от контекста, а поэтому его не видим. Я не знаю, почему первый секретарь ЦК КПУ Владимир Ивашко на заседании политбюро ЦК 26 января 1990 года пошел против течения и дал «зеленый свет» появлению книги «Голод 1932–1933 годов на Украине: глазами историков, языком документов». Могло быть два объяснения. Он сказал тогда, что родился во время голода, и родители рассказывали, как тяжело было его спасать. Возможно, однако, что руководители КПУ уже приняли решение пуститься в свободное плавание и при помощи информации о голоде отойти от Москвы на безопасное расстояние. Исходя из дальнейших действий Ивашко, более достоверно первое объяснение.
Я сидел на том заседании и переживал, не изымут ли из комплекса документов правительственное и партийное постановления с пунктами о натуральных штрафах. Не изъяли, потому что не понимали, что их применение предопределяло ужасающую разницу между голодом в Украине и в России. В постановлении ЦК КПУ, позволившем публикацию документов, украинский голод объяснялся только избыточным изъятием хлеба.
Значение натуральных штрафов для создания ситуации глубокого голода я тогда понимал. Но полтора десятилетия не обращал внимания на другой документ из этого же сборника — от 1 января 1933 года за подписью секретаря ЦК ВКП(б) И. Сталина (№ 133). Составители дали ему длинное название: «Телеграмма ЦК ВКП(б) Центральному Комитету КП(б)У с объявлением постановления ЦК ВКП(б) от 1 января 1933 г. о добровольной сдаче государству колхозами, колхозниками и единоличниками ранее скрытого хлеба и применении строгих мер относительно тех, кто будет продолжать скрывать от учета хлеб». Понимание ужасного содержания сталинской телеграммы пришло ко мне лишь недавно.
Западные историки понимают мотивы младотурков, которые уничтожали армян, или нацистов, уничтожавших евреев. Однако не все способны осознать мотивы правительства, уничтожавшего собственных граждан. Но ведь террор голодом — это лишь разновидность массовых репрессий, которые закончились только со смертью Сталина. И даже не Сталин первым воспользовался этой репрессией. Террор голодом советская власть применила в 1921 году, когда проводила хлебозаготовки в уже голодающем из-за засухи украинском селе. Углубление голода при помощи заготовок было применено на юге Украины как средство борьбы с крестьянскими повстанческими отрядами.
Расчет на узду, которой оказался глубокий голод, охвативший после новогодней сталинской телеграммы всю Украину, оказался верным. Лишенные сначала хлеба, а затем и всех других продовольственных запасов, крестьяне не имели физических сил, чтобы подняться против государства, как они это сделали в первой половине 1930 года. Теперь они с благодарностью принимали продовольственную помощь от государства или покорно умирали, будучи изолированными в своих селах от окружающего мира.
Завершая тему, нужно подчеркнуть разницу между голодом 1932–1933 годов в Украине и украинским Голодомором 1932–1933 годов'. Два года — это длительный срок: за это время в УССР успели состояться и голод 1932–1933 годов, во всем похожий на голод в других регионах товарного земледелия, и Голодомор, с которым можно сравнить только кубанский голод.
Голодный мор качественно отличался от голода, что проявлялось прежде всего в десятикратно большем количестве жертв. Насколько я ориентируюсь в теме, нужного водораздела между голодом и Голодомором до сих пор не сделали даже те, кто профессионально изучает последовательность событий в украинском селе в 1932–1933 годах. В «Украинском историческом журнале» (2006, № 6) опубликована моя статья «Голод 1932 г. в тени Голодомора-33». Кратко остановлюсь на ее выводах, потому что доказательную базу геноцида нужно строить на отличии общесоюзного, в том числе украинского, голода от сугубо украинского Голодомора.
В первой половине 1932 года от голода, обусловленного конфискацией урожая 1931 года, в Украине погибло до 150 тыс. крестьян. Однако народоубийство хлебозаготовками не подпадает под определение геноцида в Конвенции ООН. Тем более, что с апреля 1932 года Кремль начал проявлять «трогательную» заботу о прекращении смертности среди украинских крестьян. Из портов была возвращена уже подготовленная к экспорту кукуруза и пшеница, правительство закупило небольшие партии хлеба в соседних странах.
3 февраля 2007 года
Пик вызванного хлебозаготовками голода пришелся на июнь 1932 года, когда количество смертей в сельской местности Украины впервые превысило количество рождений. С октября 1932 года смертность опять начала превышать рождаемость. Это превышение уже связывалось не столько с драконовскими хлебозаготовками, сколько с выборочным, но масштабным штрафованием «должников» картофелем, мясом и салом, если во время обысков заготовители не находили хлеб. После сталинской телеграммы чекисты при помощи голодающих незаможников осуществили под видом заготовок одномоментную операцию изъятия всех продовольственных продуктов. Это обусловило увеличение смертности с 35 тыс. человек в декабре 1932 года и 44 тыс. в январе 1933 года до 136 тыс. в марте, 174 тыс. в апреле, 253 тыс. в мае и 361 тыс. человек в июне. Следует принять во внимание два обстоятельства: а) названные цифры отражают как естественную, так и неестественную смертность; б) государственная демографическая статистика насчитала в 1933 году на селе менее половины смертных случаев, причем недоучет прогрессивно возрастал вследствие обусловленной голодом дезорганизации жизни.
Каждое из приведенных выше положений имеет документальное подтверждение, а все они вместе взятые образуют большую по объему монографию. Вполне возможно, что некоторые положения этой еще не опубликованной книги в будущем будут пересматриваться. Но я уже убедился на опыте своей предыдущей монографии о Голодоморе (1991 года издания), что во время пересмотра лишь углубляются и уточняются выводы, основанные на фактах, а не заменяются другими.
Кстати, в украинской постсоветской историографии отсутствуют книги, посвященные непосредственно коллективизации, потому что специалисты соответствующего профиля бросились изучать Голодомор. Но голод в советском селе был порождением и следствием коллективизации. Поэтому мне приходилось опираться на исследования западных ученых, которые за последние два десятилетия получили доступ к архивам Кремля. Например, кризисная ситуация в СССР весной 1930 года хорошо освещена в монографии Линн Виолы «Крестьянские восстания в эпоху Сталина» (1996). Канадская исследовательница доказала, что Сталин написал знаменитую статью «Головокружение от успехов», в которой отказывался от принудительной коллективизации, под очевидным воздействием событий на пограничном украинском Правобережье.
