Эльмира Нетесова - Помилованные бедой
— Я не изменяла своему!
— Именно потому попала к нам! Обычную мужскую шалость возвела в ранг трагедии. Хотя, по сути, ничего не случилось. Василий, как и прежде, твой.
— Нет, Юра! Он не вернулся домой и живет с Зойкой. Не звонит, не приезжает, не хочет нас видеть. Уже две недели прошло. Я сама звонила. Он услышал мой голос и положил трубку. А эта сука теперь кайфует.
— Дочку к нему посылаешь?
— Нет! Она не пойдет, не станет уговаривать вернуться домой. Ни словом не обмолвится. Промолчала б ему, даже если б умерла, — хныкнула баба.
— Скажи, Зин, а часто ли ты бываешь дома? Не передержала ли Василия в одиночестве?
— Вообще, конечно, он часто бывает один. А что сделаю, такая у меня работа!
— Тогда на кого обижаешься? Твой муж дальнобойщик. Работа у него не только трудная, но и опасная. Сколько их полегло в пути, верно, слышишь? Таким внимание и забота очень нужны.
— А мне? Я возвращаюсь и порой дороги под ногами не вижу, сплошные черные молнии. Но некому помочь. Никто не поймет. Да и никого вокруг.
— Как? А дочь?
— У нее есть парень. Они любят друг друга. Им не до меня…
— О чем вы с ней договорились?
— Просила съездить к отцу на работу, но говорит — не поедет. Советует подождать.
— Очень верное предложение. Иногда, чтобы сохранить семью, супругам нужно хотя бы на время расстаться, проверить самих себя, — сказал Юрий Гаврилович.
— А сколько ждать?
— Чем сильнее любовь, тем короче путь. Но не роняй себя базаром, не унижайся, не упрекай и не зови. Не такую Зинку он любил. Не опускайся ниже той, к какой ушел. Живи спокойно, не бесись, вокруг много друзей, есть дочь. В конце концов, вспомни, что ты женщина! И причем довольно симпатичная. Если сделать укладку, макияж, маникюр, приодеться, тебе мало равных сыщется. Почувствуй себя на время свободным человеком. И держись раскованно, отбрось свои пещерные комплексы. Стань коммуникабельной. И поверь, узнает о том твой Васек и прибежит. Но не сорвись ни в чем. Не подай виду, что ждала и до беспамятства рада возвращению. Отнесись холодно, равнодушно. Стоит тебе показать, как скучала по нему, он заведет еще десяток подружек, заранее зная, что простишь. Помни: лишь та дорога, что не виснет на шее, не орет, а, зная себе цену, спокойно относится к мужу. Не цепляйся за рукав, мужика держат только за душу.
— Надо попробовать, — согласилась Зинаида.
— Поверь мне, силой ты его никогда не вернешь.
— Ладно. Поняла…
— Скажи, а вены порезала, чтоб взять на жалость?
— Нет. От стыда. Уж какая жалость, сдохнуть хотела. Я не думала, что дочка придет. Как представила все ухмылки вслед, так горько стало, ну и стукнуло в башку дурное — покончить со всем одним махом. Усталость и зло наслоились…
— Эх, девчонка! Тебе всего-то едва за сорок. Еще жить и жить. Найди друзей, с кем интересно общаться, сходи в кино, в театр, в цирк, посмотри на людей, сравни их жизнь со своей и сделай верные выводы. Не зацикливайся на прожитом. Оно ушло. Пора менять декорацию. От работы и тоски люди быстро стареют и уходят. А ты еще жить не начала.
— Да уж как раз: дочка — невеста, а я в гули, не смешно будет?
— Я не о крайностях! Но поверь мне, даже самую трудолюбивую, но неухоженную жену всегда предпочтут выхоленной лентяйке. Не хочешь прислушаться, поймешь в старости, когда менять что-то будет поздно и ни к чему.
Зинка сидела опустив плечи. Думала о своем: «Вася много раз звал меня отдохнуть на море, предлагал подлечиться в санатории, на курорте. Я, дура, все отказывалась. Как же, за работу зубами и руками держалась-. А другие ездили даже за границу! И ничего! Ресторан жив! Люди работают, никого не уволили, а чем я хуже всех? Копила деньги, а для чего? Какая мне от них радость? Выматываюсь как идиотка, себе на смех. Нет! Надо в отпуск! Приеду на бархатный сезон и целый месяц кверху задницей загорать стану. Сяду на сплошные фрукты. А и правда! У меня одних переработок больше месяца! Тряпья полно, есть во что вырядиться! Заклею там какого-нибудь черного! Вот будет смеху на весь город!
И ничего смешного! У меня двое друзей женились на абхазках. Обе из Сухуми. Красивые женщины, глаз не оторвать. Ничего необычного в этом нет».
— Юр! Скажи, ты не веришь, что Вася вернется?
— Сложно предугадать. Заранее ничего не говорю. Лишь советую. Воспользуешься, шансов прибавится.
— Юр, а ты меня долго держать будешь?
— Лечись. И не дергай меня за душу, сам увижу, когда тебя отпустить можно будет. Отринь все. Лечись бездумно. Пойми, если б ты умерла, как сама того хотела, жизнь не остановилась бы ни на минуту. И теперь она бурлит, хотя ты не крутишься возле печки. Хреновая причина втолкнула к нам, так хоть отдохни и не конфликтуй с моими врачами. Им, поверь, не сладко тут. И врача менять не стану. Тебя один раз достало, а ты сломалась. Моему доктору приходится не легче. А ведь совсем молодой, но надо устоять на ногах, потому что мужчина…
Бронников во время разговора внимательно наблюдал за Зинаидой. Он понял все. Внутренне всей душой жалел женщину, понимал, чего она хотела поначалу: чтобы он, как главврач, позвонил Василию, поругал, постыдил, вынудил навестить жену. Но именно этого он не хотел.
Юрий Гаврилович предложил Зинаиде другой, более трудный, но достойный путь. Как воспримет его женщина, воспользуется ли им, он не был уверен, но всю следующую неделю даже словом не напомнил о разговоре.
Зину навещали дочь, сослуживцы. И только Василий не появлялся. Юрий Гаврилович в сердцах поругивал дальнобойщика втихомолку: «Подлец! Негодяй! Довел бабу до срыва, а сам тешишься под другой юбкой. Кретин, мерзавец, кобель! Столько лет прожили, а капли тепла не сыскал к той, с которой четверть века прожил!»
Телефонный звонок вернул его в кабинет. «Ну, кого-нибудь привезут», — подумал невольно.
— Алло! Это больница?
— Да! Слушаю вас! — отозвался Бронников.
— Скажите, с кем говорю?
— С главным врачом…
— Вас беспокоит Василий Ткачев. Моя жена, Зинаида Владимировна, лечится у вас. Можете сказать, как она себя чувствует?
— Теперь хорошо. Идет на поправку.
— Я могу навестить ее?
— Да, только желательно после процедур, ближе к вечеру, часов в пять.
— Доктор, а как у нее с нервами?
— Все в порядке! Женщины, к счастью, умеют взять себя в руки лучше иных мужчин, в том их сила и превосходство. Когда намерены навестить жену, чтоб я дал команду на вахту пропустить вас?
— Завтра можно?
— Само собой.
— Тогда я приеду ровно в пять!
— Давайте. Предупрежу о вас.
Юрий Гаврилович нашел Зину во дворе. Та, разговаривая с женщинами, все время следила за дорогой и внимательно разглядывала каждую грузовую машину, приближающуюся к больнице.
— Как себя чувствуем, голубушки? — подошел доктор к женщинам. Коротко поговорив с ними, позвал в кабинет Зинаиду: — Зайдите ко мне!
Баба растерянно осмотрела себя. Юрий Гаврилович каждый день придирчиво оглядывал ее, заставлял причесаться или тщательно умыться, напоминал чистить зубы и подтягивать носки, заставлял говорить тише. Вообще требовал постоянно следить за собой.
«Ну, опять что-то приметил, не захотел стыдить при всех, но теперь уж скажет», — вошла в кабинет робко, боком.
— Зин! Ты плясать умеешь? — спросил внезапно.
— Когда-то в девках бывало! А что?
— Тогда пляши!
— С чего? — икнула Зина громко.
— Пляши! А то не скажу, что Васька звонил!
— Правда? — бросилась на шею врачу. — Ну расскажи! — дернула за рукав, заждавшись.
— Верно мы его высчитали. Не выдержал, сам позвонил. Завтра в пять вечера будет здесь!
— Ой, да правда ли? — На глазах слезы радости выступили.
— Зачем тебе врать стану? Я уж жене пятнадцать лет не вру! — рассмеялся Бронников и, посерьезнев, добавил: — Чтоб встретила мужа женщиной, а не лахудрой. Пусть удивится и влюбится заново. Поняла? Не упрекай и не канючь. Руки твои зажили. Рубцы еще будут долго видны, придется одежду с длинными рукавами носить. Но ничего, главное не в том. Выше держи голову и не хлюпай тапками, поднимай ноги, не таскай их хвостом за собой. Чтоб к пяти вечера красавицей была! Время будет подготовиться к встрече. Проведи ее достойно, договорились?
— Разумеется, — ответила, слегка склонив голову.
Бронников переживал за всех, зная о жизни каждой. Сколько души и тепла вложил в налаживание чьих-то жизней и судеб. Многие женщины, бывшие больные, и теперь звонили, благодарили Юрия Гавриловича.
Своих больных он помнил и через годы. А как забыть, если вырывал людей из рук смерти?..
Он старался помочь всем. Врачам и больным. Вот и теперь переживал: как-то пройдет встреча Зинаиды и Василия?
Нет, женщина не вышла во двор, куда Василий зайдет сразу, как только охрана его пропустит. Зина понимала, что этим выдала б свое нетерпение и показала, что давно простила мужа. Ей не хотелось этого. Она заранее договорилась с Бронниковым, что ей с Василием разрешено поговорить в беседке, где им никто не помешает.
