Александр Гордон - Диалоги (март 2003 г.)
Здесь ярко выраженный, конечно, негативизм, противопоставление себя окружению, в данном случае конкретно мне. Ведь этот рисунок делается по моему указанию, по моей просьбе.
А.Г. Но он стоит-то в профиль. Вот это странно.
А.В. Это-то как раз очень типично для негативизма.
А.Г. Да?
А.В. Он отвернулся, он не желает со мной общаться, и его персонаж не желает со мной общаться, он полуотвернулся, и бывает, что рисуют со спины совсем. Это более выраженный признак негативизма. Сжатые кулаки. И смотрите, в отличие от предыдущего, здесь тоже присутствует неуверенность в себе. Но здесь это совсем явно, здесь ему даже скрытие не удаётся. Вы правильно сказали насчёт ущербности, и при этом он настолько сильно её ощущает, что он вовсе её не может скрыть. Там есть хотя бы эта внешняя защита. А здесь и внешней защиты нет, а есть только агрессия. Причём, агрессия тоже очень такая аккуратная, чтобы не получить самому. Например, если он не хочет рисовать, – а он не хочет, иначе бы он такое не нарисовал мне, – он бы мог сказать: «Не буду». Но это сказать он не рискует. Это очень острый подростковый кризис.
А.Г. Я бы стал фантазировать совсем в другую сторону и сказал, что он из очень небогатой семьи и что у него давно не было новой обуви. Потому что из всего рисунка только лицо своё собственное и вот кроссовки – что там, кеды – он вырисовал с определённой тщательностью.
А.В. Вы знаете, каждая часть тела имеет прямое значение и может быть подчёркнута в связи с этим прямым значением. И тогда ваша гипотеза вполне имеет право на существование. Но кроме того, есть ещё и символическое значение. Ноги – это ещё опора. И у него проблема в том, что у него недостаточное ощущение устойчивости в мире. Вы знаете, говорят: «Крепко стоит на ногах». Вот если он полагает, что он очень плохо, слабо стоит на ногах, то опять же могут оказаться подчёркнуты ноги.
И если вы видите, эта фигура ещё немножко падающая. Что заставляет меня, скажем, скорее склониться ко второй гипотезе, что здесь это идёт в символическом значении, а не в прямом. Хотя ещё раз повторяю, обязательно надо рассмотреть и ту, и другую версии. Причём, вашу очень просто проверить: во-первых, посмотреть на его обувь, потом спросить у родителей.
А.Г. Очень жаль, что нам времени мало остаётся. Как быть, когда на одной картинке вдруг возникают детали, которые явно противоречат друг другу? Бывает же такое.
А.В. Сплошь и рядом. Потому что опять же, как в самом начале вы сказали, может быть, он вчера посмотрел такую-то картину, и поэтому у него этот образ. Всегда могут оказаться совершенно случайные вещи. И каждая деталь может говорить об очень разных вещах. Об одном, другом, третьем, четвёртом, пятом. Пять гипотез я могу выдвинуть на основе одной и той же детали. Я беру другую деталь, она говорит о каких-то других пяти вещах, возможно, говорит, может быть, и не говорит. Две из них совпали. И тогда я говорю, что это, возможно, случайность, а вот эти две, может быть, – я пока ничего больше не говорю – не случайность. Если ещё один признак работает, тогда я говорю: «О, почти наверняка это не случайность».
Но иногда есть очень яркие, вот такие, как здесь, например, детали. Посмотрите, мощно вырисованы ноги, лопата, человек очень старался. А вот голова практически не поместилась. Маловажная деталь. Вот такое вряд ли может быть случайностью. Это уже почти наверняка называется «очень высокая импульсивность», то есть отсутствие планирования, контроля за своими действиями. А в данном случае – посмотрите, какая эмоциональная нагрузка, судя по этому нажиму, – это очень мощная эмоциональная нагрузка. Можно думать уже и о психическом отклонении. Предварительно думать, но обязательно надо проверить именно этот вопрос – подробно, по-разному, уже более надёжным методом. Потому что импульсивность точно есть.
А.Г. В вашей собственной практике рисуночные тесты, если оценивать в процентах от рабочих гипотез, какое место занимают? Ну, скажем, насколько вы полагаетесь на них, насколько они вам необходимы?
А.В. Предварительная информация у меня идёт просто вся в рисуночных тестах. А вот дальше – проверка этих гипотез, там очень много разных тестов используется. Но в итоге получается, что рисунок человека используется чаще, чем все остальные методы, потому что его я всегда использую. Кстати, в опросах американской ассоциации тоже выяснилось, что вообще чаще всего из всех тестов практические психологи используют рисунок человека.
А.Г. Практические психологи, хочу я подчеркнуть, и обращаюсь к аудитории, как бывает иногда в рекламах. Не пробуйте повторять это дома! Это всё-таки удел профессионалов. Потому что так можно и себя довести до чего угодно, и ребёнка.
А.В. Очень ценный комментарий потому, что деталь может говорить о самых разных вещах. А может не говорить ни о чём вообще. А мы начнём делать выводы.
А.Г. Да, безумно любопытно. Скажите, пожалуйста, а вот в наш век компьютеризации не появилось искушение давать им готовые части, готовые детали рисунка с тем, чтобы они их компилировали вместе…
А.В. Сейчас есть большое количество тестов дорисовывания. Это не просто компилирование, но даётся начало, которое можно очень по-разному…
Страх
Участники:
Тхостов Александр Шамильевич – доктор психологических наук, профессор
Тищенко Павел Дмитриевич – доктор философских наук, профессор
А.Т. Человек проходит тест на обследование, чтобы избавиться от страха, а потом, если он не обнаруживает у себя заболевания, то ведь можно ещё раз проверить себя через год, через неделю или две. А если обнаруживает возможность заболевания, которого на данный момент нет, то появляется страх.
П.Т. То есть ты имеешь в виду, что совсем не обязательно у этого человека будет само заболевание.
А.Т. Абсолютно не обязательно. Откуда они могут знать, на каком основании? Нет ни одного теста, достаточно научно обоснованного, который бы со стопроцентной вероятностью мог это диагностировать.
А.Г. Вот вы привели сейчас хороший пример. Я вспоминаю свой опыт из американской практики. Я сам видел шоу, очень несвойственное для канала Эй-би-си, где речь шла как раз о страхах, и где ведущий делал блиц-опрос аудитории. Он спросил: «Вы согласились бы отапливать своё жильё бесцветной химической субстанцией, не имеющей запаха, крайне взрывоопасной, оказывающей резкое токсическое воздействие на организм человека и домашних животных?» Он имел в виду природный газ, которым отапливали к этому моменту 70 процентов аудитории свои жилища. Это технология продажи страха. Но тут можно же и дальше пойти: любая религия в какой-то мере это технология продажи страха.
А.Т. О нет, религия, я бы сказал, это одновременная продажа страха и средства от него в одном флаконе.
А.Г. Верно, как этот профилактический тест на заболевание.
А.Т. Нет, это мне кажется, всё-таки посложнее. Религия с самого начала была устроена и про это написана куча книжек таким образом, чтобы она защищала человека от самого базового страха, одного из самых фундаментальных, который есть у человека, страха смерти. Потому что смерть вообще непознаваема, непонятна, а любая религия – это всё-таки рецепт избежать этой смерти каким-то хитрым способом: либо через новую жизнь, либо через жизнь после смерти, либо через общение с будущим. И религия при этом даёт рецепт, что вот если будешь делать так, то тогда что-то получишь взамен или не получишь. Ну, во всяком случае, любой человек может выстроить собственное поведение таким образом, чтобы иметь хотя бы шанс спастись.
П.Т. И я бы добавил, что не только для этого. Функция религии даже для тех групп и для тех людей, которые не верят в Бога, очень важна. Они знают, что есть кто-то, кто не прав и кто их обманывает. Это очень важно. В Советском Союзе очень многие люди не любили эту власть. Они, так сказать, считали себя выше; они, я бы сказал, знали своё место в этом обществе; они были против. Когда этот режим рухнул, они оказались в вакууме, потому что здесь нужен ещё противник, которому можно, так сказать, многое отдать.
А.Т. Мало того, что нужен противник, нужен ещё инструмент, потому что есть противник, с которым я не могу никаким образом справиться. И что мне тогда делать? А здесь даётся инструмент. А вот ещё пример, уже более близкий к нам, нашему времени и псевдорелигиозный. Мишель Фуко пишет, что для современного человека забота о теле заняла место спасения души. Вот, например, почему люди ходят в фитнес-клубы? Это же тоже в конце концов из-за страха. Но не только смерти, но и старости, например. Это попытка обмануть старость.
