Элизабет Эбботт - История целибата
Перед жестокой казнью хозяин льва несколько дней его не кормил. Как только зверя выпустили на арену, у него началось обильное слюноотделение и он бросился к жертве в предвкушении того удовольствия, которое будет испытывать, пожирая ее нежную девичью плоть. Но Фекла сделала странную вещь: она наклонилась вперед и, по словам Амвросия, «предложила свирепому льву жизненно важные части своего тела». Страшный зверь застыл в недвижимости, пораженный тем, что девушка была девственна. Потом он опустился на землю и стал лизать ей ногу, потому что не мог «причинить вред священному телу девственницы»[245]. Туда приводили и других зверей, но Фекла была чудом спасена. После этого она крестилась и препоручила свою душу Господу. Римляне, пораженные столь невероятным зрелищем, освободили ее, и она вновь отправилась странствовать, продолжая проповедовать. Вокруг нее собралась группа девственных христианок, смотревших на нее как на амму.
Независимый и насыщенный событиями образ жизни Феклы гораздо больше привлекал многих христианок, чем скромный образ жизни девственниц, навязывавшийся им отцами Церкви. Фекла спорила, в частности, с Павлом, перед которым она преклонялась и, в принципе, делала то, что ей хотелось. Она отвергала ухаживания мужчин, даже тех, кто предлагал ей достойно выйти замуж, и покорно следовала за Павлом, потому что ее свободолюбивый дух не мог вынести оков, уготованных женской доле. Отцы Церкви ею восхищались, но прекрасно понимали, что женщин с такой неукротимой волей следует сдерживать. Они отдавали ей должное в том, как она оберегала свою девственность, ее аскетизму, но женщины извлекали из ее примера иной урок: огромную личную силу Феклы, ее решимость, независимость и честолюбие.
Амма Сарра, Феврония и обе Александры по сравнению с Феклой были кроткими и покорными женщинами. Тем не менее винить ее трудно, поскольку она была агрессивно целомудренна, придерживалась сурового аскетизма и ей явно благоприятствовали небеса. Но женщин в целом, как полагали отцы Церкви, следовало держать вдали от мирской суеты, как Александру I или преданную мученической смерти Февронию.
К IV в. Эльвирский собор разработал публичный «пакт девственности», в соответствии с которым епископу надлежало в ходе церемонии покрыть голову женщины покровом и нараспев произнести: «Желаю представить тебя… как целомудренную деву Христу». Женщина с покрытой головой должна была ответить: «Царь вводил меня в чертоги свои», а ее подругам следовало добавить: «Дочь царя изнутри вся в славе»[246]. После того как девственница проходила обряд посвящения, Церковь диктовала ей правила, обязывая ее жить, неукоснительно их соблюдая: уединенно, запертой в своей комнате, где ей надлежало молиться и служить Господу. А почему бы и нет? Разве она не жена Ему? «Не ищи Жениха себе на улицах, – предостерегал Иероним, – оставайся <с Ним> дома»[247].
Говоря о том, что невесте Христовой следует оставаться дома, святые отцы именно это и имели в виду – ей не надо было больше ходить ни на рынок, ни на свадьбы, ни на общественные события или празднования, даже в гости ходить к кому бы то ни было, кроме других официальных девственниц, ей не следовало, и, конечно, нельзя было посещать «дочерей чужих земель». Она могла ходить в храм, но только прикрыв лицо вуалью. Высказав эти наставления, Иероним напомнил ей: «Иисус ревнив. Он не хочет, чтобы лицо твое видели другие»[248].
Следующее логически вытекавшее отсюда соображение, как полагали святые отцы, состояло в том, что Христовым невестам не следует жить в одиночестве. Святые отцы указывали на эксцессы, случавшиеся у отшельников-мужчин, и делали вывод: «Если все это верно в случае с мужчинами, то насколько же их должны превосходить женщины с их переменчивым и неустойчивым характером? Если препоручить их самим себе, то вскоре они начнут вырождаться»[249]. И потому они придумали духовные общины девственниц, бывших замужем за Иисусом – «настоящим мужчиной», под руководством духовного пастыря.
Членам таких общин предписывался аскетический образ жизни, при котором они ежедневно постились, скудно питаясь пресной пищей, неприправленными овощами и неострыми травами, запивая их водой и никогда не употребляя вина. Цель этого, как писал Иероним, состояла в том, чтобы создать непорочные общины «бледных и худых от соблюдения поста женщин». Кроме того, они были грязные, и от них исходил неприятный запах, потому что купание считалось делом нескромным и возбуждающим, а потому ни одна уважавшая себя девственница не должна была купаться. Как бы то ни было, «намеренное убожество и запущенность… быстро испортят ее естественное обаяние и привлекательность», и чем скорее внешность ее будет испорчена, тем лучше – еще одной искусительницей меньше[250].
Девственнице почти всегда полагалось хранить молчание – святые отцы полагали, что болтливая девственность отвратительна. «Рот твой не должен открываться без веской на то причины, и не следует отвечать на каждое избитое обращение, – наставлял Амвросий. – Говори лишь с одним Христом… Поскольку на деле пустая болтовня – большой грех»[251].
Собственность и богатства также были под запретом; ими Христа ради должна была распоряжаться Церковь. Лишившись земных владений, обедневшая, с закрытым лицом, сальными волосами, дурно пахнущая девственница должна была заниматься изучением Священного Писания и трудов отцов Церкви, а также молиться не меньше шести раз в день. В свободное время она могла прясть, ткать или мотать пряжу. Но главное ее дело должно было заключаться в том, чтобы отгонять дурные мысли, поскольку, как писал Амвросий: «девственность можно потерять даже мысленно», при этом женщина оставалась физически нетронутой, но духовно она уже не соблюдала целибат. «О, дева, – делал вывод Амвросий, – пусть придет к тебе любовь не плотская, но духовная. Негоже тебе красить глаза и пользоваться другими искусственными средствами, чтобы прихорашиваться… уши твои… созданы не для того, чтобы носить в них тяжелые украшения, причиняющие раны и страдания, <но> для того, чтобы слушать то, что пойдет тебе на пользу»[252]. Решительность девственниц могут усилить мысли об ужасах супружеской жизни, страданиях при родах, раздражительности мужей и горе, которое всегда приносит смерть детей.
Хоть такую жизнь девственниц назвать легкой было никак нельзя, добросовестные женщины могли рассчитывать на получение существенного вознаграждения. «Непорочно родится твоя вера, и благочестие твое очевидным станет; во чреве твоем понесешь Дух Святой, и породишь дух Божий», – предсказывал Амвросий. Это было достойной наградой за изнурительный и тяжкий образ жизни.
Такая картина, конечно, является одномерной, поскольку отражает лишь указания отцов Церкви и причины, заставлявшие христианок хранить девственность. Не следует забывать и о другой возможности, связанной с последствиями, вызываемыми непослушанием и несогласием. Одну девственницу, обвиненную в нарушении непорочности, привели к ее епископу и принудили позволить повитухе произвести внутренний осмотр гениталий. Однако Амвросий выступил против такого подхода к проблеме. Он сомневался в честности повитух и боялся, что они смогут порвать девственную плеву, наличие которой должны были подтвердить или опровергнуть. Особенно он возражал против унижения, которое «бесчестит скромность другого человека», и говорил о том, что если кто-нибудь предложил бы ввести регулярные обследования девственниц, это могло бы создать ужасный прецедент.
Другим, более существенным изъяном в изображении святыми отцами девственности было то, что многие христианки выступали против некоторых из выдвигавшихся ими посылок, в частности тезиса о том, что чувственность порочна. Они не соглашались с этим тезисом и не опасались того зла, которое, по мнению святых отцов, представляло собой женское тело; напротив, они восхищались чувствами, ниспосланными им Господом. «Нам нужно искать способы того, как доставлять Господу удовольствие нашими членами телесными <так же, как это делается духовно>», – заявляла Констанция[253], с любовью перечисляя плотские чувства и восторженно описывая то, насколько каждое из них восхитительно. Бог задумал и создал тела человеческие, рассуждала она, и потому присущие им ощущения должны быть хороши, и Господь предназначил их для правильного использования, а не для злоупотребления ими.
Непредвзятое отношение, а на деле преклонение Констанции перед чудесами осязания, зрения, слуха и обоняния разделялось другими христианскими девственницами. Отсюда возникало ее безразличие к осуждению святыми отцами девственниц, в одиночестве остававшихся дома. Эти женщины ценили целибат и никогда не подвергали сомнению его духовную силу, но могли сомневаться и бросать вызов многим другим представлениям, и делали это. Они знали, какие тяготы несет с собой брак и рождение детей, и по достоинству ценили тот факт, что освободивший их от этого целибат возвышает их в духовном плане. Вместе с тем они полагали, что это духовное превосходство означает для них свободу, которая дает им возможность путешествовать, учить, проповедовать, выступать на публике, помогать в проведении богослужений.
