Аркадий Жемчугов - «Крот» в окружении Андропова
На первом же занятии зашел разговор на тему: почему каждый из нас решил изучать китайский язык? Были высказаны самые разнообразные причины. Трое заявили, что после окончания Оксфордского университета они поступили на работу в МИД и их послали изучать китайский язык. Один или два человека сказали, что они являются сотрудниками Министерства колоний и их тоже направили на учебу. Двое работали в полиции в Малайе и им было необходимо знать китайский язык для продвижения по службе. Тут я едва удержался, чтобы не сказать, что в Малайе проживают выходцы из Южного Китая, говорящие на совершенно ином наречии, чем то, которое будем изучать мы. Один представился канадским дипломатом. Другой — израильским дипломатом. Причем последний решил изучать язык с коммерческими целями. Это мне показалось занятным. Кроме того, среди нас был один американец, которого привлекли небольшая плата за учебу и дешевизна жизни в Англии по сравнению с США, а также возможность ознакомиться с Европой во время наших каникул».
…«В мою задачу входило выявить, кто из студентов является сотрудником специальной службы, по возможности установить, какой именно службы, получить их установочные данные, изучить их личные качества. Сделать это было трудно, так как англичане редко идут на сближение с людьми непривычного для них круга, особенно с иностранцами. На первый взгляд всех можно было разбить на три категории: иностранцы — канадский дипломат Том Поуп, израильский дипломат Цвий Кедар, американец Клейтон Бредт и я; сотрудники военной разведки и контрразведки — лица в «чиновничьей форме»; возможные сотрудники политической разведки — те, кто выдает себя за сотрудников МИДа.
Первое время никак не удавалось установить с кем-либо из них личные отношения. Все аккуратно являлись на занятия, а после занятий сразу же исчезали. В жизни студентов университета они не участвовали. Здесь сказывалась как разница в возрасте, так и пренебрежительное отношение к «студентикам». Все они считали себя людьми солидными, сделавшими определенную карьеру. К тому же почти все были семейными.
Затем, как это часто бывает в жизни, на помощь пришел «господин случай». Один из преподавателей, сын профессора Саймонса, заметил некоторую отчужденность в группе и решил исправить это ненормальное, на его взгляд, положение. На одном из занятий он как бы вскользь заметил, что, поскольку мы люди взрослые, нам мало учить язык и историю. Настоящий китаист должен быть в курсе текущих событий в Китае и в Юго-Восточной Азии, а также быть знаком с китайским искусством, традициями и т. п. С этой целью он предложил организовать факультативный семинар с приглашением докладчиков-специалистов своего дела. Идея эта всем понравилась.
Среди наших докладчиков были сотрудники Форин оффиса, госдепартамента США, известные специалисты по странам Юго-Восточной Азии. Однажды перед нами выступал кадровый английский разведчик Форд, в свое время арестованный в Тибете за шпионаж. Правда, на семинаре он выдавал себя за специалиста по радиосвязи, работавшего у Далай-ламы и весьма далекого от разведки бывшего сержанта войск связи. Помнится, в конце его беседы я спросил: «А где вы работаете сейчас?» (Тогда он только что вернулся из китайской тюрьмы.) Форд, не задумываясь, ответил: «В Форин оффи-се, естественно». При этом на лицах многих участников нашего семинара невольно промелькнула ироническая улыбка.
Однако самое главное для меня происходило после семинара, когда большая часть его участников отправлялась в одну из расположенных поблизости пивных. Возглавлял это шествие Саймонс-младший.
В процессе еженедельных посещений пивной я многое узнавал о своих однокашниках и завязал неплохие отношения почти со всеми. Хорошо помню такой инцидент. После десяти или двенадцати кружек пива один из типичных «чиновников» по фамилии Ватсон неожиданно утратил обычную для английских офицеров манеру растягивать, или «тянуть», слова и заговорил с явным простонародным акцентом «кокни». Стоявший рядом со мной некий Венабле повернулся и с презрительной усмешкой шепнул мне: «И эта серость недавно получила «майора»!» Нужно сказать, что в английских вооруженных силах установлены различные наименования одних и тех же званий. Слов Венаблса было достаточно для того, чтобы сказать, что Ватсон служит в армейской разведке или контрразведке. Как выяснилось позднее, он служил в разведке.
В результате походов в пивные между большинством из нас установились неплохие отношения и мы стали встречаться помимо занятий. Однажды канадский дипломат Том Поуп решил устроить «мальчишник» и пригласил к себе всю группу, а также некоторых из преподавателей. Жил он на широкую ногу: снимал нижний этаж шикарного особняка в одном из самых фешенебельных районов Лондона. Будучи дипломатом, он покупал спиртное со скидкой, раза в три дешевле обычной цены.
После того как все изрядно выпили, один из «чиновников» неожиданно назвал другого «сэром». Я с деланным недоумением посмотрел на него и тихо спросил: «Почему ты называешь однокашника сэром?» Он ответил: «По привычке. Дело в том, что он подполковник, а я только капитан».
На одной из вечеринок произошел и такой интересный случай. Некий Роскамс, который выдавал себя за полицейского из Малайи, рассказал, что он вынужден возвратиться в Малайю, так как некоторые из его наиболее ценных агентов отказались работать с его преемником. На мое счастье, один из собеседников заинтересовался этим и стал задавать Роскамсу вопросы. Выяснилось, что он работает в специальном управлении колониальной полиции и имеет на связи около шестидесяти агентов. Некоторые из них настолько глубоко законспирированы, что встречаются с ним не более одного-двух раз в год. Часть из них работала на основе близких личных отношений с Роскамсом и категорически отказалась встречаться с кем-либо другим.
По словам Роскамса, он занимался разработкой профсоюзов и учебных заведений и некоторые из его агентов уже более десяти лет были членами коммунистической партии Малайи. Я немедленно передал эти сведения в Центр. Как я узнал позднее, этот материал был передан в соответствующую инстанцию.
Мои однокурсники знали, что фотография является моим страстным хобби, и никто не удивился, увидев у меня фотоаппарат и электронную вспышку. За весь весьма веселый и далеко не последний вечер я сделал несколько десятков снимков и пообещал всем прислать их фотографии. Поскольку это было в последний день семестра, я записал адреса присутствовавших. Я действительно послал по нескольку карточек каждому, увеличив наиболее удачные снимки. Естественно, Центр также получил экземпляры этих фотографий со всеми установочными данными на моих знакомых.
С течением времени мои однокурсники все меньше и меньше придерживались своих легенд, и постепенно удалось узнать их звания, специальные службы, к которым они принадлежали, и даже их карьеру. Надо признаться, что больше всех этому способствовал Том Поуп, который регулярно устраивал вечеринки и приглашал всю группу. Иногда он устраивал «мальчишники», а иногда приглашал всех с женами. Таким образом, в моем альбоме появились и фотографии некоторых из жен. Интересно отметить, что жена майора Ватсона была итальянка, на ней он женился во время войны в Италии. Он был настоящим «служакой», но не пользовался популярностью у других офицеров, так как вышел в «люди» из рядовых во время войны.
В конце учебного года, в июле 1956-го, Том Поуп опять пригласил всех к себе. Один из «чиновников» сказал, что на этот день он позвал одного знакомого к себе в гости и поэтому не сможет прийти. Поуп тут же предложил ему прийти вместе со своим знакомым, что тот и сделал. Познакомившись с ним, я решил на всякий случай сфотографировать его. Я совсем забыл об этом случае, но уже после моего ареста мне напомнили о нем. Ведущий мое дело контрразведчик по фамилии Элтон неожиданно протянул мне фотографию и сказал: «Это нашли у вас на квартире при обыске. Откуда она у вас?» На снимке были мужчина и женщина, причем мужчиной был Элтон! Тут я узнал его: это был тот самый человек, который приходил в гости к Тому Поупу, и я сфотографировал его с женой.
Я невольно рассмеялся и сказал: «У вас плохая память, господин Элтон. Этот снимок был сделан в начале июля 1956 года на квартире канадского дипломата Томаса Поупа».
«Теперь я вспоминаю, — воскликнул Элтон. — Ведь мы с вами встречались! Мне эту фотографию предъявил мой начальник, и я никак не мог объяснить ему, откуда она могла быть у вас». Сказал он это с заметным облегчением. Видно, он пережил немало неприятных минут из-за этой фотографии. «А что вы сделали с оригиналом?» — спросил он. «Послал его туда же, куда я посылал все интересные снимки», — ответил я.
…У меня установились хорошие отношения с израильским дипломатом Цвием Кедаром. Он жил недалеко от меня, мы часто заходили друг к другу и вместе готовились к занятиям. Китайский язык, по его словам, его послало изучать министерство иностранных дел Израиля. После учебы он должен был ехать работать в Китай. Он рассказывал, что во время арабо-израильской войны 1948 года его забросили в Египет, и он вел там разведывательную работу. Естественно, это очень интересовало меня, и при каждом удобном случае я возвращался к этой теме, проявляя при этом показное восхищение его смелостью и находчивостью.
