Александр Зихунов - Медовый месяц императора
Это отрывок из повести "Гробовщик". Почему обычный стук в дверь Пушкин решил пояснить специфическими масонскими навыками?
Масон станет стучать "тремя масонскими ударами" только в том случае, когда хочет, чтоб ему ответили. Он сообщает о себе, как о масоне, и ждет ответной реакции.
Если бы Пушкин хотел публично лишний раз заявить о себе, как о масоне, то не стал бы называть три удара в дверь "франмасонскими". Скорей всего, это акт отстранения, через иронию и прямое пояснение.
Пушкин уходил от масонов, правда, на это ушло десять лет его жизни. К тридцати годам он освободился от их влияния внутренне. Стихотворение "Клеветникам России" (1831 г.) - первая попытка продемонстрировать свой переход с позиций масонского космополитизма к православию и русскому патриотизму.
В лагере либералов стихотворение встречено недовольным ворчанием. А.И. Тургенев писал через шесть месяцев после появления стихотворения о бурных спорах Пушкина с Вяземским по польскому вопросу. Из дневника А.И. Тургенева: 8 декабря 1831 года. "Спор Вяземского с Пушкиным: оба правы".
В этой фразе: "Оба правы" - ясно проступает позиция самого Тургенева, склонного примирить противоборствующие стороны и тем самым избежать раскола в среде братьев-масонов.
Пушкин не уступал. Он вырвался из-под братской опеки. Он отринул не только практику масонского братства, открыто иронизируя над их обрядами, но и попытался отделить свои собственные мысли от мыслей, обретенных в результате длительного пребывания в масонском кругу. При этом знакомство с масонскими "новыми" мыслями он оценивал как несчастье для себя лично. Об этом можно прочесть в его статье "Александр Радищев". "Теперь было бы для нас непонятно, - писал Пушкин, - каким образом холодный и сухой Гельвеций мог сделаться любимцем молодых людей, пылких и чувствительных, если бы мы, по несчастью, не знали, как соблазнительны для развивающихся умов мысли и правила новые, отвергаемые законом и преданиями".
Зомбированный масонский "волчонок", предназначенный братьями для писания высокопарных виршей о некоей абстрактной свободе, тяжком труде, темницах и братьях, которые в свое время подадут тебе меч, вдруг заговорил иным языком - извечных "законов и преданий".
Пушкин возвращался к истокам. "Законы и предания" не были законами государственными, то есть временными. Это были законы и предания христианской церкви. Шесть десятилетий назад протоиерей Сергий Булгаков очень точно отметил, что "в середине 20-х годов... в Пушкине мы наблюдаем определенно начавшуюся религиозную жизнь. Ее он, в общем, по своему обычаю, таил, но о ней он как бы проговаривался в своем творчестве".
Одной из самых значительных "проговорок" стал "Пророк". Споры вокруг него не утихают второе столетие. Братья вольные каменщики считают это стихотворение масонским. Противники их - абсолютно христианским. Если воспользоваться выражением А.И. Тургенева, то в данном случае действительно обе стороны правы.
"Пророк" написан в июле - сентябре 1826 года, это начало религиозной жизни Пушкина. Он ещё не свободен. В это же время он создает чисто масонское стихотворение "Послание в Сибирь", насыщенное некоторым количеством масонских смысловых криптограмм. Они есть и в "Пророке", но скрывают они не масонские штампы или ритуалы, а глубинное значение слов.
"Сущность и сила такого произведения, как "Пророк", - писал почти сто лет назад профессор Харьковского императорского университета Н.Ф. Сумцов, заключается не в том или другом частном его истолковании, частном применении - к Библии, истории, литературе, а в глубине образа, в неисчерпаемо возможном его содержании".
Сумцов прав. Глубина образа достигается точным употреблением слова, которое, благодаря этой точности, приближается к "неисчерпаемости" Логоса.
Пушкин не следует покорно за текстом VI главы Книги пророка Исайи, содержание которой послужило сюжетной канвой стихотворения. Он делает принципиальные изменения: в Книге Исайи ангел не совершает сложной операции по пересадке органов человека - языка, - а только дотрагивается до его уст раскаленным углем. Это очистительный огонь, близкий и понятный для христианского мировоззрения. Пушкин меняет очистительный огонь на поцелуй. Иначе и нельзя понять строку: "И он к устам моим приник, и вырвал грешный мой язык". Дальше идут масонские мотивы: "И жало мудрыя змеи В уста замершие мои Вложил десницею кровавой".
В мистической практике часть целого тождественна самому целому. Жало змеи должно и можно рассматривать как змею целиком.
Змея, свернувшаяся кольцом, - символ масонской мудрости. Изображение змеи на печатях масонских лож.
Кажется логически правильным, если правой рукой серафим вырвал "грешный" язык, то и жало змеи он влагает в "замершие уста" "десницею кровавой". С этим можно было бы согласиться, если бы не глагол "приник".
Словарь Вл. Даля дает четкое и однозначное толкование: приникнуть пригнуться, принаклониться, присесть на ногах, припасть, прилечь, прижаться к чему-либо.
Рукой (десницею) серафим мог прикоснуться, дотронуться, но приникнуть можно было только всем телом и лицом. Но если так, то речь идет о том, что Серафим не только поцеловал будущего пророка, но и откусил ему язык.
Это ритуал принятия в братство нового члена. Последний лишается своего "языка". Отныне он говорит языком вольных каменщиков.
Но откуда взялась "кровавая десница", если язык был не вырван рукой, а откушен? При приеме нового масона братья прокалывали себе правую руку, смешивали и пили кровь.
Духовная жажда, толкнувшая Пушкина в братство вольных каменщиков, не была удовлетворена. Не смогла удовлетворить эту жажду и официальная церковь. В сердце - мрак, в душе - раскол.
5. Великий раскол
В письме к Жуковскому в 1826 году Пушкин говорит, что был масоном той ложи, из-за которой закрыты все ложи в России.
Было бы легкомысленно предположить, что все российские ложи закрыты из-за мало кому известной кишиневской ложи "Овидий", которая "работала" меньше года, находилась на задворках империи и серьезного значения не имела.
Единственный её грех - привлечение к своей "работе" священнослужителя. Им стал болгарский архимандрит Ефрем. Участник событий И.П. Липранди вспоминал: "В числе привлеченных в ложу был один болгарский архимандрит Ефрем. Дом Кацика (в нем была устроена ложа. - А.З.) находился в нижней части города, недалеко от старого собора, на площади, где всегда томилось множество болгар и арнаутов, обративших внимание на то, что архимандрит, въехав на двор, огражденный решеткой, отправил свою коляску домой, что сделали и некоторые другие, вопреки существовавшему обычаю. Это привлекло любопытных к решетке, тем более что в народе прошла молва, что в доме этом происходит "судилище дьявольское". Когда же увидели, что дверь одноэтажного длинного дома отворилась и в числе вышедших лиц был и архимандрит с завязанными глазами, ведомый двумя под руки, которые, спустившись с трех-четырех ступенек крыльца, тут же вошли в подвал, двери которого затворились, то болгарам вообразилось, что архимандриту их угрожает опасность. Подстрекнутые к сему арнаутами, коих тогда было много из числа бежавших гетеристов, болгары бросились толпой к двери подвала (арнауты не трогались), выломали дверь и через четверть часа с триумфом вывели, по их мнению, спасенного архимандрита, у которого тут же каждый просил благословения. Это было до захода солнца, а к вечеру весь город знал о том".
Болгары, не подозревая того, действительно спасли своего архимандрита не от физической опасности, а от возможности потерять веру в Бога. Существовала опасность подмены Бога и Троицы чужеродным четвертым элементом - Сатаной. Основатель русского розенкрейцерства профессор Шварц писал: "Первый Ангел Люцифер, желая насладиться сам собой, не допускал разделяться в круге своем входящий свет, напрягая все свои силы к сопротивлению этому разделению и к привлечению в себя единого сего втекающего света, дабы довольствоваться оным одному и после разливать свет самому на все творения и сделаться Богом".
Случай с архимандритом Ефремом, конечно, скандальный. Но в масштабах России мог считаться частным. Основной причиной закрытия масонских лож в России при Александре I стало яростное соперничество между петербургскими ложами, работавшими по шведской системе, и московскими розенкрейцерами, которых иногда не совсем верно называют мартинистами, приведшее к внутреннему кризису и расколу в среде масонов.
История соперничества началась ещё в 1782 году, когда В. Шварц добился от участников Вильгельмсбадского европейского масонского конгресса признания России VIII масонской провинцией. Шведские масоны в конгрессе участия не принимали, а следовательно, не принимали в них участия и представители петербургских лож шведской системы. Фактически московские розенкрейцеры, ориентирующиеся на герцога Брауншвейгского, представляли все масонские ложи России.
