Роберт Бьювэл - Секреты пирамид (Тайна Ориона)
Интерес Рудольфа к египтологии возник в тот момент, когда он услышал о шахтах и понял, что его робот может здесь стать существенным подспорьем. К нашей встрече он уже запускал своего нового робота, УПУАТ-2, примерно на двадцать метров вверх по южной шахте погребальной камеры царицы, и получил доказательства, что шахта вовсе не была заброшена строителями. Исследователи на время прекратили свою работу, поскольку понадобилось внести изменения в их машину, чтобы она смогла пройти в шахту глубже. Насколько глубже — Гантенбринкне представлял, как, впрочем, и не знал, что ожидает увидеть в конце пути. Он попросил меня поделиться своими предположениями. Я ответил: что бы он ни увидел в конце шахты, это должно иметь отношение к Исиде и Осирису и быть чем-то связано со звездными отображениями этих богов. Он улыбнулся и заверил меня, что я буду первым, кто узнает о результатах. Он пообещал также прислать мне данные своих будущих измерений, намекнув, что результаты Питри не совсем точны. Это была волнующая новость. Результаты будут готовы в течение ближайшей недели или двух, и он пообещал выслать их мне по факсу так быстро, как это возможно. Мы расстались, обменявшись адресами, с надеждой встретиться снова.
Возвращались домой довольно поздно, хоть улицы и были полны народа. Каирцы праздновали Рамадан, и люди выходили на улицы, чтобы «подышать бризом» с Нила. Я заехал за Эдрианом и Ди, и мы направились через Гелиополь к аэропорту. Мои друзья только что вернулись из Луксора, где провели ночь, и с восторгом рассказали об удивительном зрелище, которое им довелось наблюдать. Я описал свою встречу с Гантенбринком» и мы пришли к выводу, что получили от поездки больше, чем ожидали.
V
УПУАТ В КОНЦЕ ШАХТЫ
Я решил разобраться с вопросом влияния прецессии на направленность шахт как только Рудольф пришлет последние результаты измерений. Несколько посланных мною в Каир факсов остались без ответа. Я знал, что Гантенбринк занят, и просил прислать данные тогда, когда он сможет это сделать. Мы вновь погрузились в свои исследования и вдруг узнали из газет, что в пирамиде Хафра взорвалась бомба. Это сообщение привело нас в замешательство, тем более, что не были известны подробности. Я послал доктору Штадельманну факс, спрашивая, все ли в порядке с Рудольфом, но ответа не получил. Первого апреля я решил позвонить: Штадельманна в Каире не было, а Рудольф вернулся в Мюнхен. Секретарша Штадельманна уверила меня, что это была не бомба, а плохое электрическое соединение, которое стало причиной взрыва во второй пирамиде. И именно в тот день я получил факс от Гантенбринка с извинениями за задержку и данными по наклону шахт погребальной камеры царя. Как я и подозревал, они несколько отличались от данных Питри и значительно — от тех, которые в своих расчетах использовали Бадави и Тримбл[310]. Таблица показывает эти данные в сравнении.
Я сразу понял, что, поскольку наклон шахт немного больше, чем тот, который я использовал в своих расчетах, истинный возраст пирамид должен быть несколько меньше. Я быстро произвел вычисления. Южная и северная шахты погребальной камеры царя были направлены на Ал-Нитак (Дзету Ориона) и Альфу Дракона; южная шахта погребальной камеры царицы — на Сириус. Привожу полученные мною данные:
Вывод сделать нетрудно. Великая пирамида построена где-то между 2475 и 2400 годами до н. э.; в среднем можно взять примерно 2450 год до н. э. Это была действительно новость. Я быстро позвонил д-ру Нибби, и она согласилась взять у меня две статьи для «Дискуссий по вопросам египтологии»[311].
Но наиболее волнующим для меня был тот факт, что последние измерения Рудольфа свидетельствовали: обе южные шахты были построены приблизительно в одно и то же время, причем верхняя шахта направлена на Ал-Нитак, самую низкую звезду пояса Ориона (а не среднюю Ал-Нилам), что полностью подтверждало теорию соответствия пирамид Гизе звездам пояса Ориона. Все три шахты теперь прекрасно соотносились со звездным небом приблизительно 2450 года до н. э. Рудольф не имел данных по северной шахте погребальной камеры царицы, но полагал, что наклон близок к 39 градусам. Быстрый расчет показал, что примерно в 2450 году до н. э. эта шахта указывала на центр группы из четырех звезд, составляющих «ковш» Малой Медведицы[312].
Рудольф рассказал мне о своих исследованиях по телефону, а 4 апреля из Мюнхена прибыла видеозапись. Я немедленно вставил кассету в видеомагнитофон и увидел, как Рудольф запускает робота в южную шахту погребальной камеры царицы и руководит им при помощи пульта дистанционного управления. Затем следует изображение того, что снял робот. Медленно и усердно взбираясь вверх, УПУАТ прошел примерно шестьдесят пять метров и остановился. Впереди ясно виднелось что-то вроде миниатюрной решетки, которыми древние египтяне закрывали погребальные камеры. Дальше за этой решеткой, или решетчатой дверью, лежали два медных инструмента, один из них был сломан. Стены этой последней части шахты были устланы плитами из турского известняка, такие плиты, как мы знаем, использовались внутри пирамид только для погребальных камер и считались строителями священными. Благодаря движениям луча лазера было видно, что решетка внизу не доходит до пола. Край одного угла дверцы был отломан, и за ней виднелось темное углубление. Хоть из видеозаписи этого заключить нельзя, но возможно, что решетка закрывала вход в еще какую-нибудь погребальную камеру.
Я снял трубку телефона и позвонил Рудольфу. Поздравив его с удивительным открытием, я обсудил с ним детали того, что только что увидел на видеопленке. Он, конечно, не предполагал, что может скрываться за «дверью», но попытка сдержать свое ликование по поводу этого неожиданного открытия ему явно не удавалась. Я сказал, что это настоящая сенсация и ему следует обратиться к прессе; мне в самом деле показалось странным, что египетские газеты проигнорировали этот факт. Рудольф слышал, что готовилось какое-то сообщение, но не был уверен, что оно попало в печать. Мы условились, что я попробую обратиться в британские средства массовой информации, сообщив, кто является главным автором открытия. Решив начать с «Тайме» и «Дейли Телеграф», я связался с редактором «Телеграф», Кристиной Маккурти, и договорился об интервью; оно увидело свет 7 апреля.
Рудольф позволил мне показывать кассету всем, кто ею заинтересуется, при условии, что видеозапись не будет использована в телепередаче и с нее не сделают фотоснимков. Я связался с Эдрианом и пригласил его к себе домой.
Шестого апреля, за день до того, как статья появилась в «Телеграф», мы с Эдрианом показали видеопленку доктору Малеку и его коллегам в Институте Гриффита. Ученые были ошеломлены и тут же начался яростный спор по поводу того, что же именно они увидели. Одно можно сказать наверняка — открытие Рудольфа оказалось очень важным. В пирамиде впервые был найден металлический предмет, и если в медной ручке на двери окажется, по крайней мере, 2 процента олова, начало бронзового века может быть перенесено на более раннее время. И даже скептики среди наших зрителей не могли скрыть свое возбуждение в связи с возможностью открыть за дверью что-то вроде гробницы Тутанхамона.
Затем мы отправились к доктору Эдвардсу и показали пленку ему. Увиденное потрясло старого египтолога, и он захотел получить об этом как можно больше информации. Мы позвонили Рудольфу в Мюнхен, и доктор Эдвардс долго беседовал с ним. Он посмотрел пленку несколько раз, каждый раз замечая какую-то новую деталь, и задавал все новые вопросы. Ему, конечно, очень хотелось знать, насколько шахта поднимается над уровнем пола погребальной камеры царя. Приблизительные подсчеты показали, что шахта уходит примерно на двадцать метров выше уровня пола, и уже одно это говорило, что шахта не была брошена. Прекращение ее прокладки входило в замысел строителей, и доктор Эдвардс предложил Рудольфу немедленно отправиться в Англию, чтобы сделать доклад в Британском музее.
На следующий день появилась статья в «Телеграф». Открытию было посвящено с дюжину строк на четвертой странице. Доктору Эдвардсу статья не понравилась — он считал, что событие заслуживало гораздо большего. Рудольф же был рад увидеть ее, хотя и удивился столь малому объему. Я связался с Кристиной Маккурти и спросил, не интересует ли ее более подробная статья? Она ответила, что в связи с приближающейся Пасхой множество редакторов стремится поместить свои материалы; к тому же без фотографий шансов увидеть свет у большой статьи немного. И тогда мы с Рудольфом решили, что мне следует отправиться в Мюнхен для подбора фотографий, которые он может мне предоставить.
