Дмитрий Лихачев - Сказания и повести о Куликовской битве
Слышав же князь Олг Рязанский, яко царь Мамай кочюет близ, а идет на Русь ратью, стоит на Воронеже, идет на великаго князя Димитрия Ивановича. Бысть же у Олга князя рязанскаго скудость ума в главе, и сатана ухищрение вложи в сердце его, здумав себе и нача посылати посол свои к Мамаю царю со многою честию и дарами, ярлык свой писа к нему сицевым образом: «Восточному и великому царю Мамаю твой посаженный присяжник Олг Резанский бъю челом. Слышах тя, господине, многочестна и грозна, и хощеши итти на Русь на своего посаже-ника и служебника* на князя Дмитрея Московскаго, огрозитися хощеши ему. Ныне же, господине, приити время есть, злата же и богатства на-полнися земля его. Вем такова, всесветлый 1а царю, яко кроток есть человек Дмитрей. Егда же услышит издалече имя ярости твоея, то отбежит от тебе, царю, в далный оток, где есть место пусто и неключимо. Злато же и богатство в твоих руках будет. Мне же, раба твоего, царю, держава твоя пощади. Аз бо ти Русь велми устрашаю и князя Дмитрея. Еще же, царю, молю тя, яко обаче есми раби твои, но аз велику обиду приях от князя Дмитрея Московскаго, но и то одно, царю, егда о своей обиде именем твоим погрожу2 ему, а он о том не радит. Еще же и град мой Коломну за себя взял.* Но о том, царю, о всем молю тя, да не презри моления моего».
Посла же и к Волгорду князю литовскому, другу своему, ярлык* написав, послал к нему посол свой, к велеречивому и к великому и к ве-леумному Волгорду князю литовскому, смысливши худым своим умОм, написа грамоту сице: «Великому князю Волгорду Литовскому Олг Рязанский пишу радоватися. Ведаю, яко издавна мыслил еси на московскаго князя Дмитрея изгонити его, а Москвою владети. Ныне же приспе время нам, яко великий царь Мамай идет на него, хощет пленити землю его. Ныне же приложимся и мы к нему, да тебе даст Москву и иныя грады присяжныя, а мне Коломну и которыя близ Мурома и Володимера. Ты же и аз пошлем послы своя к нему и дары, елико паки имам, и пиши к нам книги, елико сам веси, паче мене. Аз писах, но не послах, хощу со единаго3 с тобою. Жду твоего совета».
Прииде же посол и подаде грамоту Волгорду Литовскому от Олга.
Волгорд же прочет грамоту и рад быв, похвалив друга своего Олга великою похвалою, посла посол к царю и дары безчисленныя, грамоту писав к нему: «Великому и восточному царю Мамаю князь Волгорд Литовский пишу радоватися многу милость. Слышав, господине, хощеши улус свой казнити и московскаго князя Дмитрея. Да того ради молю тя, царю, яко обиду сотвори Олгу Рязанскому, а мне також пакости деет. Но молим тя оба, да приидет держава царствия твоего, да о том видим твое смотрение я нашу грубость отмстити от московскаго князя Дмитрея».
Все же глаголют лестию на великаго князя, и рекучи в себе: «Егда услышит имя царево и нашу присягу, отбежит в Новъград Великий или на Двину, а мы сядем на Москве и на Коломне. Да егда царь приидет и мы его срящим болших, царь же возвратится, и мы княжение Московское разделим, иное к Вилне,* а иное к Резани,* но ведаем, яко царь ярлыки имать дати нам и родом нашим по нас». Но сами не ведяху, что глаголаху, яко несмысленнии млади умом, аки не ведуще божия силы и вла-дычня смотрения, бог дает власть ему же хощет. Поистинне бо рече господь: «Аще кто держится добрыя детели, не может быти без многих враг».
Великий же князь Димитрий Ивановичь, образ смиренномудрия име и смирение в высоких ищет, еще не чю бывших сих ни единаго же их, иже совещаша ближнии его. О таковых бо реченно бысть: «Не помысли ближнему своему зла, и тебе не постигнет зло».* И паки: «Изрый яму, сам впадется в ню».*
Приидоша же книги по реченному словеси от Олга Рязанскаго и от Волгорда Литовскаго к безбожному царю Мамаю и дары многочестныя вдаша ему, и книги писанныя. Воззрев же4 безбожщлй писания и рече к себе: «Добре писаша ми, обаче оба лестию писаша ми». И нача думати со алпауты своими. Они же разумеша, яко прилежно писано писание их. И рече царь: «Аз чаях, яко вси во едино совокуплени будут на мя. Ныне же разумею, яко разность между их велика есть. Имам убо на Русь быти». Послов же тех чествова и отпусти их, вдав им писание. А писание писав сице: «Олгорду Литовскому и Олгу Рязаньскому, елика писасте ко мне и узнах, и на дарех великих хвалю вас, колико хощете руския вотчины, тем вас подарю, толко присягу имеите ко мне. Ныне же стретите мя своими силами, где успеете, да одолеете недруга своего. А мне ваша пособь не добре надобе, аще бы хотел, то своею силою древний Иерусалим пленил бы, но чести вашея хощу. А моим именем вашею рукою распужен будет князь Дмитрей Московской, да огрозится имя ваше во странах ваших, а мне бо достоит победити царя себе подобна, и довлеет ми царска честь. Сице князем своим рцыте».
Послы же возвратишася всцять к ним и сказаша, яко царь здравит их и велми хвалит. Они же воѣрадовашася скудным умом своим о чест-нем ево привете, аки неведуще божия силы: бог дает власть ему же хощет. Что убо сих нареку? Аще бы врази были себе, то от себе бы брань сотворили. Ныне же сия глаголы что суть: едина вера и едино крещение, а к поганому приложилися, вкупе хотят гонити православную веру? О таких бо рече патерик: «Поистинне бо отсекошася свои ж масличное, присадися к дикой масличине».* Тако и беззаконнии отвергошася веры христианския ж прилепишася к безбожному Мамаю.
Олг же нача поспешати к рати и послы посылати к Мамаю царю, рече: «Подвизайся вскоре». О таких бо рече писание: «О неразсужде-ния! Путь беззаконных не спеет, но избирают себе досады ж понос,* правых же путие спеются». Ныне же сего Олга нарече втораго Свято-полка.*
Слышав же то великий князь Димитрий Ивановичь, яко ждет на него безбожный царь Мамай и неуклонимая рать на веру Христову, великий же князь Димитрий Ивановичь опечалився велми о безбожном нахождении и став пред иконою, яже стояше при возглавии его, пад на колени ж нача мо-литися пред образом, рече: «Аще, господи, смею молитися, смиренный раб твой, отжени ми уныние мое! Боже мой, на тя уповаю, разверзи, господи, печаль мою! Ты бо еси свидетель мой, владыко, не сотвори нам, якоже отцем нашим, иже наведе злаго Батыя,* и еще тот страх и трепет в нас велик есть. Ныне же, господи, не до конца прогневайся на ны. Вем бо, яко мене ради грешнаго хощеши истребити землю сию, Рускую. Аз бо согрешжх пред тобою паче всех человек. Сотвори ми, господи, милость свою слез моих ради и укрепи сердце мое ко, свирепому, якоже Иезекий* возвысився». И рече: «На господа уповах и не изнемогу».* И посла по брата своего по князя Владимера Андреевича. Он же бе во своей державе в Городце.* И посла по все воеводы и поместныя князи, и воеводы съехашася.
Великий же князь Димитрий Ивановичь, поим брата своего князь Владимера Андреевича ко преосвященному митрополиту Киприану,* и рече: «Веси ли, господине отче, настоящую беду на нас, яко царь Мамай идет в неукротиме образе и ярости». Преосвященный же митрополит Киприан рече великому князю: «Повеждь ми, господине, чим еси 4ане исправился к нему?».46 Великий же князь Димитрий Ивановичь рече: «Исправих бо ся, отче, всем до велика к нему по уставу отец своих, но и еще боле того воздах». Ему же преосвященный митрополит рече: «Великий княже, видиши ли, яко попущением божиим грех5 ради наших идет пленити Рускую землю. Но вам подобает православным князем тех нечестивых утолити5а суровство сребром ж дары ради рода христианска четверицею сугубою, дабы не разрушил Христовы веры. Аще ли же не смирится, то господь гордым противится, а смиренным дает благодать.* Господь бог смирит его. Якоже бо случися Великому Василию в Кесарии.* Идый на него злый преступник из перс злых, хотя разорити град его. Он же молився богу со всеми христианы, и собраша злата много, дабы тем Отступника утолити. Он бо бе разъярився, и господь посла воина своего Меркуриа* и уби гонителя невидимо мечем. Ныне же возми, господине, злата елико имаши, пошли противу ему, аще исправится».
Великий же князь Димитрий Ивановичь, слышав сие от митрополита, и иде з братом своим в казну свою и взем злата много и нача избирати юных от двора своего. И избраша юношу доволна суща смыслом именем
Захарию Кошкова* и дав ему два толмача умеюща языку татарскому, и злата много отпусти с ним ко царю. Захариа же доиде земли Рязански я и слышав то, яко Олг Рязанъский и Олгорд Литовский приложилися к Мамаю царю, посла весть тайно к великому князю.
Великий же князь, слышав то, з братом своим, нача сердцем двиза-тися, оба ярости и горести исполнъшеся, нача великий князь молитися богу, глаголя: «Господи боже мой, на тя надеюся, в правду ты бо волю твориши любящих тя. Аще ми враг пакости деет, то подобает ми противу его итти, яко искони враг есть христианству, но сии друзи мои и ближнии мои тако на мя умыслиша. Но суди, господи, по правде между ими и мною. Аз бо ни единаго зла- сотворих им, развее чести и даров от них приях и им такожде воздасть. Но суди, господи, по правде моей, и да скончается6 злоба грешнаго».*
